Тайная вечеря

Клевета. Леонардо не был предателем... Эта мысль принесла утешение, а затем его обступил вечный мрак.

16

Занималась заря нового дня — субботы, 14 января. Мы с нетерпением дожидались рассвета, чтобы внимательно осмотреть фасад монастырской церкви. Брат Александр, проявивший накануне находчивость в решении загадки, продолжал ликовать. Город еще сковывал ночной мороз, но библиотекарь, казалось, не замечал этого. В полседьмого, сразу после утренней службы, мы были готовы выйти на улицу. Перед нами стояла довольно простая задача, которая не должна была занять более двух минут. Тем не менее я волновался.

Брат Александр заметил это, но тактично промолчал. Я понимал, что какое бы число мы ни получили в результате пересчитывания окон на фасаде церкви, это еще не решало нашей проблемы в целом. Мы получим число; возможно даже, это будет числовое значение имени нашего анонимного информатора. Однако полной уверенности в этом не было. Оставался открытым еще один вопрос: будет ли это число означать количество букв в его фамилии... или номер его кельи... или?..

— Я забыл вам кое-что сообщить, — прервал мои размышления библиотекарь.

— Слушаю вас, брат.

— Возможно, это вас успокоит... Когда в нашем распоряжении будет это число, нам предстоит потрудиться, прежде чем мы поймем, поможет ли это нам раскрыть загадку в целом.

— Разумеется.

— Но вы должны знать, что более искушенных в разгадывании головоломок монахов, чем те, которые обитают под этой крышей, вам не найти во всей Италии.

Я улыбнулся. Библиотекарь, как и многие другие священнослужители, никогда и ничего не слыхал о Вифании. Это к лучшему. Но брат Александр не унимался. Он непременно хотел объяснить мне причины подобной заносчивости и заверил меня, что именно разгадывание ребусов было любимым занятием трех десятков лучших представителей доминиканского ордена, обитавших под крышей Санта Мария. Более того, многие из них сами их создавали.

— Леса порождают детей, которые затем их уничтожают. Что это? — нараспев произнес он, не обращая внимания на мое явное нежелание отвлекаться от основной задачи. — Рукоятки топоров!

Брат Александр не скупился на подробности. Из всего, что он мне поведал, мое внимание особенно привлекло то, что любовь к загадкам в Санта Мария выходила за рамки развлечений. Очень часто монахи использовали их в проповедях для наставления прихожан. Если то, что я услышал, не было преувеличением, в этих стенах находился самый крупный в христианском мире центр по подготовке шифровальщиков. За исключением, конечно, Вифании. Следовательно, было более чем вероятно, что Прорицатель находится здесь.

— Позвольте дать вам совет, падре Лейр, — библиотекарь перешел к тому, что волновало непосредственно меня. — Когда вы будете располагать числом, но не будете знать, что с ним делать, посоветуйтесь с любым из наших братьев. Каждый в два счета решит вашу задачу.

— Говорите, каждый?

Библиотекарь недовольно скривился.

— Ну конечно! Каждый! Те, кто здесь живет, несомненно, знают о загадках больше, чем римляне вроде вас. Смело обращайтесь к приору, повару, кладовщику, писарю — да к кому угодно! Только постарайтесь быть кратким, чтобы вас не упрекнули в нарушении обета молчания, который обязаны соблюдать все монахи.

С этими словами он отодвинул большой деревянный засов на двери главного входа в монастырь.

Небольшая лавина снега, сошедшая с черепичной крыши, шумно рухнула к нашим ногам. Честно говоря, я не ожидал, что такая банальная задача, как осмотр фасада церкви, превратится в сложнейшее предприятие. За ночь снег замерз, и теперь перед нами расстилалось ледяное поле. Пустынное и белое, окутанное зловещей тишиной. Одна только мысль о необходимости огибать ограду монастыря, держась за кирпичную стену, сооруженную архитектором Солари, способна была нагнать страху даже на самых отважных. Достаточно неудачно поскользнуться, чтобы свернуть себе шею или остаться хромым до конца своих дней. Не говоря уже о затруднениях, которые могли возникнуть с объяснениями другим монахам, почему в столь ранний час мы разгуливаем за стенами монастыря, а не молимся, как и все.

Не раздумывая долго, но соблюдая осторожность, мы двинулись вперед. Стараясь не ступать в сугробы и обходя наледи, мы медленно, почти на четвереньках, шли вдоль улицы. Отойдя на достаточное расстояние, мы обернулись. Перед нами находилось главное здание церкви. Ряд круглых окон тянулся вдоль фасада. Освещенные изнутри, ими напоминали глаза дракона. Стена церкви резко обрывалась на углу. «Лицо» церкви смотрело в другую сторону.

— Но не смотри ему в лицо... — отстучал зубами я. Оцепенев от холода, я втянул руки в рукава сутаны и принялся считать окна: один, два, три... семь.

Это число привело меня в замешательство. Семь строк, семь окон...

Это злосчастное повторяющееся «семь» и было, несомненно, числом имени нашего анонима.

— Но семь чего? — спросил библиотекарь.

В ответ я только пожал плечами.

17

То, что произошло затем, пролило свет на многое.

— Так, значит, вы и есть тот самый римский священник, который обосновался в нашей обители?

Приор Санта Мария делле Грацие Виченцо Банделло окинул меня суровым взглядом, прежде чем пригласить войти в ризницу. Наконец я познакомился с человеком, составлявшим для Вифании письменный отчет о смерти Беатриче д’Эсте.

— Брат Александр много о вас рассказывал, — продолжил он. — Он говорил о вас как об умном, внимательном, волевом человеке. Ваше присутствие могло бы пойти нашей общине на пользу. Как прикажете вас называть?

— Августин Лейр, приор.

Скудные лучи солнца озаряли долину. Банделло только что окончил дневную службу и собирался удалиться к себе, чтобы заняться подготовкой проповеди для похорон донны Беатриче, когда я к нему подошел. Мое решение было лишь отчасти иррациональным. Разве брат Александр не предлагал мне обратиться со своей загадкой к любому монаху из общины Санта Мария? Или это не он уверял меня, что вопрос, неожиданно заданный любому из них, даст искомый ответ? А кто, как не приор, меньше всех ожидал, что я стану задавать ему вопросы?

Я решил обратиться к нему вскоре после того, как, окончательно замерзнув, я укрылся в стенах монастыря и выпил горячего чаю. Мне повезло: первая же попытка разыскать его увенчалась успехом — падре Банделло действительно находился в ризнице. Библиотекарь покинул меня сразу после прогулки: он исчез под предлогом запастись в кухне едой для нашего нового совещания. И тут меня осенило.

Брату Виченцо Банделло было чуть больше шестидесяти лет. Его сморщенное и нахмуренное лицо с волевым подбородком напоминало парус, спущенный с мачты, и удивительным образом выдавало его чувства. Он был еще меньше, чем показалось в ту ночь, когда я его впервые увидел в церкви. В состоянии нервного возбуждения приор шагал по ризнице от шкафа к шкафу, не зная, который из них следует закрыть первым.

— Скажите-ка мне, падре Августин, — наконец нарушил он молчание, укладывая на место потир и поднос для просвор, — мне очень любопытно, чем вы занимаетесь в Риме.

— Я служу инквизиции.

— Ну да, ну да... И, насколько я понял, в свободное от ваших служебных обязанностей время вам нравится разгадывать загадки. Это хорошо, — тут он улыбнулся, — я уверен, что мы поймем друг друга.

— Именно об этом я и хотел бы поговорить.

— В самом деле?

Я кивнул. Если приор действительно был такой выдающейся личностью, как утверждал библиотекарь, нельзя исключать вероятность того, что от его внимания не ускользнуло присутствие в Милане Прорицателя. Тем не менее мне следовало проявлять осторожность. Быть может, он сам является автором этих анонимных донесений, но не решается снять маску, не догадываясь о моих истинных намерениях? Или того хуже: если ему ничего не известно, а я обо всем расскажу, он может предупредить иль Моро о нашей операции?