Тайное братство

Эврар невесело улыбнулся. Затем наклонился, принюхался.

— Так ты выпил, сержант?

— Нет, сэр.

— Нет? — Эврар еще раз втянул носом воздух. — Отчего же у тебя изо рта несет дешевым вином? — Он хмуро глянул на алтарь и пробормотал угрожающим тоном, глядя на Уилла: — Может быть, тебя сморило действие Святого причастия? Кровь Христова очень сильна. Особенно если ее принимают как в трактире, а не в виде священнодействия с глубочайшей верой в душе!

Уилл попробовал что-то сказать в свою защиту, но капеллан положил ему на плечо костлявую руку и повернул к двери.

— Куда вы меня ведете? — спросил он с нотками страха в голосе.

— К инспектору, — прохрипел Эврар. — Сам я не властен изгнать тебя из прицептория.

Уилл тщетно пытался придумать какие-то слова, которые могли бы смягчить капеллана. В голове сейчас была сплошная каша. По пути к покоям инспектора он пробормотал несколько сбивчивых извинений, но их капеллан пропустил мимо ушей.

Покои инспектора находились в главном здании под башней замка. Через широкий портик они вошли в коридор. Здесь им встретились много рыцарей, заканчивающих после вечерней трапезы свои дневные дела. Эврар подвел Уилла к черной двойной двери. Резко постучал.

— Входи, — произнес низкий глубокий голос.

Эврар открыл дверь, впихнул Уилла.

Солар инспектора был больше и роскошнее, чем у рыцарей в Нью-Темпле. У дальней стены стоял полированный стол с четырьмя стульями, с другой стороны — покрытое вышитой накидкой кресло, похожее на трон. В стальных подсвечниках горели свечи, в очаге пылал огонь.

Инспектор сидел в кресле, держал перед собой раскрытую книгу.

— В чем дело, брат Эврар? — Он выжидательно посмотрел сначала на капеллана, потом на Уилла.

— Этот еретик осквернил чашу Святого причастия. Я пришел готовить часовню к повечерию и застал его спящим под столом. Он был пьян.

Инспектор нахмурился. Уилл опустил голову ниже, не в силах встретить твердый взгляд этого человека.

— Это действительно достойно осуждения. — Он посмотрел на Эврара. — Мы рассмотрим его проступок на следующем собрании капитула.

В душе Уилла затрепетала надежда. Однако капеллан был настроен решительно.

— Конечно, можно подождать до собрания, брат, но этот сержант из Англии. Он завтра отбывает. И я хочу, чтобы он понес наказание за использование часовни как таверны.

Инспектор помолчал, закрыл книгу и сцепил на столе руки. Уилла кольнуло в сердце. Именно такую позу за столом часто принимал Овейн.

— А ты что скажешь, сержант?

Уилл откашлялся.

— Я действительно заснул в часовне, сэр. Но это случилось без умысла.

— То, что ты заснул в часовне, не так важно, — сказал инспектор, по-прежнему хмурый. — Ответь, почему ты осквернил чашу Святого причастия?

Уилл смотрел в пол.

Инспектор задумчиво смотрел перед собой.

— Ты из Нью-Темпла?

— Да, сэр, — тихо ответил Уилл. — Мой наставник, сэр Овейн, погиб в Онфлере.

— Как твое имя?

— Уильям Кемпбелл, сэр.

— Кемпбелл? Не сын ли ты Джеймса Кемпбелла?

— Я его сын, сэр, — сказал Уилл, поднимая голову.

— Мы встречались несколько раз, когда он посещал прицепторий. Насколько я знаю, сейчас твой отец пребывает в Акре под началом великого магистра Берара. — Инспектор укоризненно покачал головой. — Я разочарован. Сын такого уважаемого рыцаря совершил богохульство.

— Позволь мне поговорить с тобой приватно, брат, — произнес Эврар.

— Конечно. — Инспектор с недоумением посмотрел на капеллана. — Сержант, подожди за дверью.

Выходя, Уилл поймал взгляд Эврара. Тот смотрел на него с каким-то непонятным интересом. Это встревожило его даже больше, чем гнев.

Гарин лежал на спине, осторожно касаясь пальцем разбитой губы. В опочивальне пусто и темно. Сержанты заканчивали свои работы перед повечерием. Постель была неудобная, солома впивалась в спину, прокалывая тонкую нижнюю рубашку. Он встал, подошел к окну. Вгляделся в людей, снующих по освещенному факелами двору. Хорошо бы уплыть домой прямо сейчас, не ждать до рассвета.

Дверь отворилась. В опочивальню вошел слуга в коричневой тунике со стопкой шерстяных одеял под мышкой и мерцающей свечой в руке. Он поставил свечу на стол и, низко наклонив голову, принялся менять на койках одеяла. Гарин снова уставился в окно, с остервенением грызя ноготь, уже обкусанный до мяса. Неожиданно к шелесту соломы добавился слабый звон монет. Гарин развернулся. Слуга у его койки доставал из мешка кошель.

Гарин ринулся с криком: «Убери свои руки!..» — и остановился как вкопанный, когда слуга поднял голову. На него смотрел мерзкий подонок со всклоченными волосами, худым длинным лицом и впалыми щеками.

Грач широко улыбнулся, показав обломанные коричневые зубы.

— Чего ты так всполошился, приятель? Из-за этого? — Он встряхнул бархатный кошель.

— Как ты сюда проник? — Гарин посмотрел на закрытую дверь.

Грач проследил за его взглядом.

— Оказывается, можно выдать себя за слугу в прицептории. И без большого труда. — Он показал на свою коричневую тунику. — Меня никто не приметил. А один добрый сержант сказал, где тебя найти. — Грач приподнял полу туники, обнажив прицепленный к поясу кривой кинжал в ножнах. — Ты, наверное, собирался удрать от нас с этими денежками. — Он привязал бархатный кошель рядом с кинжалом.

— Это мои деньги, — слабо запротестовал Гарин.

— Твои?

Грач выхватил кинжал и пошел на Гарина. Тот попятился к подоконнику.

— Это золото тебе заплатили за службу. — Грач взмахнул кинжалом и остановил острие у сердца Гарина. — Но ты служил не нам, мальчик, а себе.

— Я выполнил все требования принца Эдуарда! Рассказал об остановке в Онфлере, встретил ваших людей там, в «Золотом руне», оповестил об отплытии «Терпеливого».

Он пришел в ужас, когда за два дня до плавания явился Грач с заданием Эдуарда найти в Онфлере трактир «Золотое руно», где прятались наемники, и дать им сигнал к нападению. До сего момента теплилась надежда, что принц никак не использует переданные ему сведения.

— Я не виноват в гибели ваших людей! — воскликнул Гарин, чувствуя острие кинжала.

— К смерти наши люди подготовились хорошо. А вот к предательству — нет. Те двое, кому удалось спастись, рассказали, как ты себя вел.

— Принц обещал, что они никого не тронут! — вскипел Гарин.

Грач презрительно засмеялся:

— Так уж и не тронут!

— Вы убили моего дядю! — закричал Гарин, толкая Грача в грудь. — Я сделал, как договаривались, а вы его убили!