Тайну хранит звезда
Шрифт:
– Да, Илья, слушаю вас, – проговорила она излишне чопорно.
А чего он?! Она ему звонит, а его нигде нет! И она вынуждена из-за его молчания говорить с дураком Сашкой, вынуждена унижаться перед ним, просить его о помощи.
– Анют, ну чего ты опять, а? – Володин тяжело вздохнул в трубку. – Что случилось?
– Случилось много чего. Разве нет? – ядовито поинтересовалась она. – Я обличила преступника, которого вы еще не поймали. Снабдила вас отпечатками его пальцев. А вы его все еще не поймали! И вместо того чтобы приставить ко мне охрану, вы… Вы не отвечаете на звонки!
– Я на работе, Ань. Ты звонила? – Володин повеселел, счастливо улыбнувшись в трубку. – Здорово!
– Да,
– Ты еще меня по отчеству назови, – фыркнул он обиженно. – Два дня назад целовалась со мной, а сейчас выкаешь. Ань, ну чего ты?
– Ничего! – Ботинок налез, «молния» застегнулась, она выпрямилась, тряхнула волосами, сердито повторила еще раз: – Ничего!
– И кстати о прогулках… Не ходила бы ты никуда пока, а?
– С какой стати?! – возмутилась она.
– С такой, что это может быть опасно.
– Опасно ходить по улицам?!
– Может быть.
– О как! Мне что, без хлеба теперь сидеть?! Сидеть и ждать, пока вы наконец начнете работу?! Которую, к слову, вы не очень хорошо работаете!
– Согласен. Поэтому прошу, останься пока дома. Я приеду, и мы сходим за хлебом. Ага?
Он был очень нежен и терпелив, разговаривая с ней. Очень нежен и очень терпелив. Не то что Сашка, сумевший за десять минут заставить ее унизиться, ненавидеть себя, потом просить о помощи. Потом выслушать сначала его отказ в этой самой помощи, а потом все же милостиво ей предложенную. Она словно под контрастным душем побывала, поговорив с ним, честное слово. А результат? С Игорем так и не соединил, мерзавец. Хотя сын был дома. Или ей это только показалось?
Илья же…
Он не просто говорит с ней, он ласкает ее каждым своим словом. И он работал, между прочим, а не в шахматы играл с голой партнершей на разобранной кровати.
Господи! О чем думает?! Почему обязательно в шахматы-то? Почему с голой партнершей? Почему непременно в кровати? Что, больше поиграть негде?
С ума сошла! Совершенно слетела с катушек!
Он волнуется за нее и просит не выходить без него из дома. И обещает, что купят вместе они хлеба этого. Да он и не нужен, собственно. У нее целая буханка и батон в хлебнице. И кастрюля супа с фрикадельками. И голубцов целый сотейник. А еще печенье свежеиспеченное с орехами и сушеной вишней. Она десять человек может накормить всем, что у нее имеется. Удрать из дома хотела, лишь бы стены не давили и не думалось так тяжело и обреченно.
– Анюта, чего молчишь? Подождешь меня?
– Ладно, – выдохнула она через минуту. – Только… Только ты недолго давай! Сегодня же воскресенье! Мне совершенно нечем себя занять. Совершенно.
– Я быстро. Займешься мною. – Он нежно рассмеялся. – Но хочу предупредить – я уставший, злой, голодный. Справишься?
– Справлюсь, – пообещала она и начала снимать ботинок. – Жду тебя!
– Вот, уже лучше, – Володин продолжал улыбаться.
– Что лучше?
Аня отошла от двери, зависла у зеркала, решая, мыть ей голову или нет? Пожалуй, стоит вымыть, немного подкрутить локоны на «липучки» и чуть подкраситься. И сменить наконец эти домашние одежды на что-то более женственное. Так, а что у нее имеется? А у нее имеется красивейший шелковый халат, подаренный Иркой целую вечность назад. Длинный, яркий, с глубокими разрезами по ногам. Точно! Она его наденет.
Все это она успела подумать, прежде чем Володин отозвался странно хриплым, странно взволнованным, странно придушенным голосом:
– Лучше уже то, что никуда не пойдешь,
что станешь ждать меня, что не выкаешь мне. Это здорово, Анюта. Здорово, что ты у меня вдруг теперь есть. Жди…Глава 13
Володин убрал телефон в карман легкой ветровки, которую надел взамен тяжелой кожаной куртки. И со вздохом поплелся в кабинет домоуправления нужного ему дома. Что там он кого-нибудь застанет, он почти и не надеялся. Какой дурак останется там сейчас дежурить? Воскресный день набирал обороты. Солнце отрабатывало апрельское ненастье по полной программе. Распогодилось до голых коленок молодых парней, сразу облачившихся в шорты. И девчачьих кофточек без рукавов. Возле подъездов суетились молодые семьи, пакующие в багажники мангалы и корзинки с провизией. Народ спешно засобирался за город. Хоть два часа, хоть три, да глотнуть свежего воздуха.
Он вот, между прочим, тоже мог бы Анну куда-нибудь вывезти. Развели бы костер, он усадил бы ее на складной рыбацкий стульчик – подарок начальства к прошлому Дню милиции. Расстелили бы покрывало на земле, разложили тоже какой-нибудь снеди. Она молчала бы и улыбалась, глядя на него. А он бы болтал без умолку, все равно о чем. А она молчала, и улыбалась, и слушала его пустую болтовню с удовольствием. Он обожал, как она это делает. Красноречиво – вот как! И чувствовал, что и ей это тоже нравится – слушать его, смотреть.
А вместо этого он топчется теперь у запертой железной подъездной двери и молит бога, чтобы кто-то теперь, так же как и он, выполнял свой гражданский долг и торчал на работе.
Дверь пощелкала, потрещала запорами, совершенно, на взгляд Володина, бесполезными – убили же дядю, жестоко зарезали, и запоры не помогли. Потом железная дверь открылась, и в лицо ему глянула пара виноватых глаз щуплого мужичка в джинсовой куртке с большой картонной коробкой в руках.
«Дежурный», – вспомнил его Володин и чуть не прослезился от радости.
– Володин, – напомнил он ему и полез за удостоверением.
– Не нужно, я помню, – кивнул дежурный и сделал два шага навстречу Володину.
– Это хорошо, что помните. У меня к вам пара вопросов.
– Не нужно, – снова проговорил дежурный, обогнул Володина, слегка задев углом коробки, и начал спускаться по ступенькам подъезда к машине.
– С чего это не нужно? – возмутился Володин такому невниманию.
Он что же, рано радовался?
– Уволен я. – Мужик швырнул коробку в распахнутый багажник, осторожно закрыл. – Уволили меня.
– Давно? – Володин преградил ему путь к водительской двери.
– Нет, недавно. Но что это меняет? На вопросы ответить не могу. – Мужик маетно переминался с ноги на ногу, с силой тиская ключ замка зажигания.
– Почему?
– Не знаю потому что ничего, – огрызнулся дежурный и глянул с вызовом.
– А откуда ты знаешь, что именно меня интересует?
Володин прищурился. Он был взбешен так, что еле сдерживался, чтобы не схватить этого мужика за шиворот и не потрясти как следует. И пинка бы отвесил еще ему с удовольствием.
– А оттуда! – Мужик вогнал голову в плечи, уставился в землю. – Я вообще ничего не знаю! Вообще!!!
Разговор заходил в тупик. Володин был разгневан. Дежурный был обижен. А разобидевшись, говорить не желал! Вот так вот!
А тем временем…
Молодая девушка была выброшена из окна, по соседству мужчина был изрезан вдоль и поперек. Следом отец молодой девушки, не выдержав гнета ответственности за свои ошибки, вешается у могилы дочери. Чуть позже погибает от рук убийцы еще одна женщина – любовница того самого изрезанного вдоль и поперек мужика. Ей выстрелили в затылок.