Тайны Ангела, или Учреждение СЛО-312

– Отдел кадров, – уточнила в трубку.

– Да, Вера Витальевна, утро доброе! – На том конце провода ответил приятный женский голос. Это была полненькая женщина, милой внешности, Галина Леонидовна.

– Доброе утро, Галина Леонидовна. Занесите мне личные дела кандидатур, на собеседование, – властно, по-военному, четко распорядилась Вера Витальевна.

– Три? – зачем-то уточнила Галина Леонидовна, видимо по принципу, лишь бы что ни будь сказать, чтобы не молчать.

– А что, принесли больше? – Вера Витальевна удивилась, с управления доложили, что подобрали три кандидатуры.

– Нет пока три, но можно подождать еще, время есть, – отметила Галина Леонидовна, она не военнообязанная, поэтому говорила просто и легко.

– Несите три, не надо ни чего ждать, с этими бы разобраться, – подобревшим голосом, попросила Вера Витальевна.

Минут через десять вошла в кабинет Серова Галина Леонидовна, опыт ее работы в отделе кадров, составлял пятнадцатилетий стаж. Для того чтобы удержаться на хорошо оплачиваемой работе, надо уметь четко выполнять все указания начальства. Если умеешь четко выполнять указания, и вовремя подавать кофе, то без карьерного роста, на долго задержишься на стуле начальника отдела кадров. Из центральной больницы прислали дела по запросу учреждения СЛО – 312. Учреждение запрашивало медицинского работника со стажем не менее трех лет работы. Два дня назад предложили три кандидатуры на выбор, так всегда поступали. Работа хорошо оплачивалась, но текучесть кадров младшего мед. персонала была очень сильная. Много запретов, много соблазнов, много увольнений. Все три девушки были работниками психиатрического отделения. Две, как считала заведующая очень достойные и ответственные, могут смело рассчитывать на получение престижной работы в СЛО – 312. Третья кандидатура в расчёт не шла, дело положили для ассортимента, как выразилась сама, главный врач психиатрической лечебницы, сообщая девушкам о возможности выпадающей, как лотерейный билет.

Галина Леонидовна, аккуратно положила три папки на край стола, боясь нарушить покой сидевшей в пол оборота к столу, на вертящемся стуле, Веры Витальевны. Повернувшись, стараясь не производить шума, она пошла к выходу, ступая бесшумно по дорогому ковру. Взялась за красивую ручку двери, в кабинете начальницы все было красивое и дорогое. Мягкая мебель с кожаной обшивкой, не громоздкая, а наоборот, изящная. Стол, кресло, шкаф, сейф – было все одного черно-красного цвета, но кабинет не выглядел затемненный, а приятный глазу, просто красивый. Все предметы вливались друг в друга, создавая уютный комфорт. И ничего не выделялось, каким-либо пятном. Жалюзи на двух просторных окнах, были тоже в тон дизайна красновато черного цвета. Только подвесной потолок, и обшивка стен мерцали своим приглушенным бежевым цветом, и были посыпаны очень мелкими, не правильной формы, серебристыми звездочками. Наверное, эти стены и потолок создавали атмосферу искренности и откровения, как могло показаться на первый взгляд, на самом деле здесь все предметы и сама Вера Витальевна хранили тайны.

– Галина Леонидовна свои справочки вы вложили в личные дела? – Вера Витальевна взяла с подноса чашечку кофе.

Предусмотрительная Галина Леонидовна ловко убила два зайца, то есть принесла, поднос с кофе и папки с делами. Галина Леонидовна, не отпустила ручку двери, будто боялась упасть без опоры, обернулась, заведя руку которой держала эту самую дверную ручку, за спину.

– Да… только одно дело… ну, не совсем ясное…, впрочем, его кандидатура, скорее всего вами не будет утверждена… – Галина Леонидовна всегда искренне волновалась, при разговоре с властной Верой Витальевной, но никогда не делала ошибок.

– Хорошо идите. – Оборвала бесцеремонно Вера Витальевна, махнула рукой в сторону двери.

Дверь за Галиной Леонидовной тихо прикрылась. Вера Витальевна нажала на кнопочку вызов секретаря, который сидел в приемной. Раздался приятный голосок в микрофоне.

– Вера Витальевна, слушаю.

– Леночка, спасибо за кофе, и повторите еще порцию, интересно, вы всегда его приносите вовремя! Всегда удивляюсь, как входящие выполняют вашу работу? И часа два меня нет, я… на совещании.

Через пять минут Леночка на красивом разносе, занесла красивый кофейник и одну чашечку, нарезанный кружочками лимончик на блюдце. Ловко подвинув по столу к Вере Витальевне, развернулась и легкой поступью упорхнула из кабинета. Веру Витальевну, Леночка устраивала уже два года и скорее всего, еще долго будет устраивать. Эта девушка является приложением к красивому интерьеру. В учреждение устроена, как бухгалтер, а выполняет работу секретаря, что очень удобно для Веры Витальевны. Она сама хозяйка и сама создаёт для себя комфорт. Вера Витальевна приподняла все три папки большим пальцем, проверяя их объем, заметила, что верхняя папка самая тонкая, вот с нее и начнем знакомство с будущим кадром.

Вера Витальевна взяла тонкую папку личного дела в руки, прочитала №12, далее фамилия, имя, отчество, год рождения, без даты, и нижний правый угол папки, украшает фотоснимок. Достаточно было даже одного не внимательного взгляда, чтобы в улыбчивом снимке увидеть молодую Лидочку, которой Вера Витальевна двадцать лет назад сломала сначала карьеру, а затем и с жизнью Лидочка скорее всего, рассталась потому, что осталась без поддержки Верочки, а могло бы все сложится по-другому, если бы их дружба не бала трещину! Впоследствии, Лидочку разочаровало все: радость бытия, вера в людей, а потом и сама жизнь для нее, потеряла весь смысл без любимого. Взгляд Веры Витальевны затуманили воспоминания, она отпустила руку, ладошкой накрыв снимок.

***

После окончания медицинского института, две молодые девушки – подруги Верочка и Лидочка, стали не только медработниками, но и военнообязанными. Два военных терапевта, честолюбиво мечтали сделать карьеру, прожить счастливую жизнь. Верочка яркая, особенная, а Лидочка скромная, нежная, дополняла Верочку. Авторитет Верочкиного папы, помог девушкам устроиться врачами СИЗО №1, в звании младшего лейтенанта – офицерский состав. В этом СИЗО №1 работать было легко и интересно. Разношёрстные заключенные, ради любой медицинской помощи с трудом пробивались к медицинским работникам. Не замечая, или не хотели замечать под белыми халатами, военной формы. В подвале СИЗО №1, содержались заключенные приговоренные правосудием СССР к высшей мере наказания – смертная казнь. В 1985 году стабильность, казалось, есть во всем, и конца, и края у неё не будет.

Даже если ты ждешь исполнения приговора, медицинскую помощь тебе в любом случае окажут. Только в кабинет медсанчасти не приведут «смертника» – так называли приговоренных, а дежурный врач, спустится к нему в подвал, скорее всего по экстренному вызову дежурного на продоле, это коридор куда выходят железные двери с решетками и кормушками. Кормушка – это форточка в железных дверях, с замком – запором и цепочкой на толстом засове. Смотровым глазком выше кормушки прикрытым резиновым кружком с наружи дверей, чтобы дежурный, то есть продольный, отодвинув резинку, мог всегда увидеть, что происходит внутри камеры. В камере содержатся по два смертника, редко, когда по одному. На дверях висит табличка с надписью: «Особо опасный преступник», и краткое содержание жестокого преступления, за что дали высшую меру наказания. С табличкой, знакомиться каждый, кто имеет отношение к таким заключенным. Верочка с Лидочкой были ознакомлены с инструкцией безопасности посещения этой категории больных.

– Вера, срочный вызов в подвал, – сказала Лида, входя в кабинет.

Они проработали в СИЗО №1 уже год в одну смену с 8:00 до 17:00 с одним выходным днем и плюс ночные дежурства, по графику.

– Лидунь, очередь моя, но ты же знаешь, я жду звонка от папочки, сходишь? – Верочка часто увиливала от спуска в подвал.

– Ладно, пошла! – Лида всегда шла на поводу у подруги.

Чаще всего так и было. Верочка не боялась посещать подвал, но испытывала отвращение. Лидочка наоборот боялась, молодость, что делать? Но убивала в себе страх, воспитывая характер. Подошла к первой локальной двери в начале продола, то есть коридора смертников. Всего локалок было две, это перегородка коридора из толстой арматуры, в которой была калитка, открывающаяся ключом – отмычкой, который находится у дежурного по продолу. Пришла в сопровождении охранника. Дежурный на продоле, постучал замками, пропустил ее через калитку на продол.

– Заходите, товарищ младший лейтенант. Дело в том, что наш смертный, новенький, что-то гнется, а точнее не разгибается. Они так часто мастырятся, то есть извините, выразился их языком. Глотают, какие-либо предметы, чтобы поставили диагноз не транспортабельный и продлили пребывание в этом СИЗО №1. Их, больных, то вроде не вывозят и отправку должен подписать врач. Я вот не понимаю, его приговорили «шлепнуть», а мы его лечим. Зачем? Все равно «шлепнут».

Лидочка ступала бесшумно по ковру, который заглушает звук шагов и позволяет наблюдателю бесшумно подходить к дверям и вести наблюдение за осужденными. Она слушала болтовню продольного, в звании прапорщика.

– Запись есть в журнале? – прервала излияние, вопросом по теме.

– Да конечно, смену принимал утром, запись ночного есть. Утром записал, что увидел, – четко доложил прапорщик.

Они прошли в конвойную. Лидочка села за стол, тем самым, отделив себя от дверей. Рядом со столом стояла табуретка, привинченная к полу, на ней должен сидеть заключенный. Врач не может зайти в камеру, где два смертника, поэтому на прием к врачу приводят по одному. Продольный, дубинкой стукнул по железной двери и в тишине раздался глухой звук.