Тайны Ангела, или Учреждение СЛО-312

– Шалаев на выход, – загремел запорами, брякнул цепью. – Шалаев выходи, лицом к стене, – зачем говорил продольный, понятно, так положено по инструкции.

Шалаев кое-как вышел из камеры на продол, прижимал левую руку к правому боку, согнулся, как дряхлый старик, с белыми губами, медленно передвигал ноги в сторону конвойной. Ориентируясь на ощупь, брел по продолу, когда он сел на стул, если это можно назвать, сел, точнее отпустил свой зад на стул. Лида сразу поняла, в его организме сильный, воспалительный процесс, пополам согнула боль, а вот все остальное, делает высокая температура тела. Она открыла чемоданчик, сделала сильную дозировку антибиотика, набрала жидкость в шприц.

– Я сделаю вам укол, понижающий температуру, – сказала тихо, заглядывала в глаза, старалась понять по лицу, как заключённый реагирует на её слова.

Смертник молчал, ему было все равно. Засунул голову в двери дежурный по продолу, охранник стоял рядом с ним. Клятва Гиппократа серьезная вещь, даже смертника можно оставить с врачом наедине.

– Товарищ младший лейтенант вам помочь? – обратился дежурный.

Лида смотрела на больного смертника, она в нем не видела преступника, монстра. Перед ней, кое-как удерживаясь за стул, сидел очень больной человек, она знала, ее долг помочь ему, возможно, спасти от смерти сейчас, а там будь то, что будет.

– Мне помощь не нужна, справлюсь, – отозвалась Лидочка.

Эти слова были командой себе, своему страху, не понятно перед, чем или кем, что ее пугало, кого она боялась? Ведь не кинется же он ее здесь убивать. У него есть свои жертвы, за которые, он получил срок, успокаивала Лидочка себя такими рассуждениями. «Я обязана оказать медицинскую помощь» – в мыслях она твердила себе, как заведенная.

– Укол нужно делать в ягодицу, в нашем случае, я понимаю, это невозможно, в мышцу бицепса будем делать. Расслабьте руку, – попросила, Лидочка молодым бархатным голосом.

Она расстегнула ворот рубахи, парень немного приподнялся для удобства, потянула рубаху с плеча, аккуратно ввела иглу, а затем уже и лекарство, в предплечье. Села на свой стул.

– Ждем полчаса, инъекция понизит температуру и ослабит боль. Я осмотрю вас, если вам не нужен хирург, тогда помогут антибиотики, – больше всего, она говорила для себя, понимала, что больному нет дела до ее болтовни.

Когда прошло полчаса, которые сидели молча, Лида попыталась задать стандартные вопросы. Парень молчал, он не верил в добродетель. Лиду осенило, она забыла взглянуть в историю болезни, хотя предусмотрительная Верочка, кинула ее в чемоданчик. «Что меня так отвлекло?» – подумала Лидочка, сообразила, что она разглядывает этого парня. Отогнала от себя мысли и начала листать историю болезни. Все ясно хирург не нужен, ему вырезали аппендицит два месяца назад, швы не сняли, решив, что смертнику это не к чему, вот они-то и стали разлагаться, устроив настоящее гниение под швами, так как молодая кожа парня срослась, а температура, это вестник свитча, который должен вот, вот прорваться наружу.

– Ясна причина боли. Давай проколем, промоем, выдавим. Остальное сделает твой молодой организм. Товарищ прапорщик дайте два тазика, один с водой.

– Что так серьезно? – отозвался продольный, но он, почему-то ленился выполнять поручение. – Да поймите вы, ему все равно подыхать.

– Серьезней не бывает! Прекратите ломать комедию, несите воду и два таза. Меня меньше всего интересует, что будет потом, я обязана сейчас помочь, – ответила спокойно.

Прапорщик принес два таза, она уложила парня на лавку, на левый бок, чтобы удобней было сделать прокол. Шов находился на правом боку, совсем ещё розовый. Лидочка знала, что эту работу должен сделать хирург, но разрешение даже в экстренных случаях, получить можно, если только сильно настаивать. Это займет некоторое время от трех дней до недели, ожидание может привести к летальному исходу. Лидочка инструкций не нарушала, она оказывала первую медицинскую помощь. Сделала глубокий прокол, завоняло гнилым мясом, зеленая жидкость потекла по животу больного, впитываясь в простыню. Молодой врач подставила таз к шву и очень аккуратно начала выдавливать из раны все, что накопилось у него внутри. Парень, как мог, помогал: терпел боль, не издавал ни звука, но только иногда скрипел зубами, видимо от сильной боли. Наконец, температура под воздействием антибиотиков, спала. Только испарина блестела бисеринками пота на лбу. Промыв рану, и наложив повязку, Лидочка закрепила лейкопластырем свежие бинты. Она выпрямилась, так было видимо ей удобней, когда накладывала повязку, а штаны парня пришлось опустить очень низко. Черный треугольник волос она постоянно задевала пальцами, не понимая, почему эти прикосновения, действуют так возбуждающе на нее.

– Шалаев, я постараюсь выбить распоряжение и как можно скорее перевести вас в МЧС, – сказала тихо Лидочка.

Зачем она давала надежду этому парню, было совсем не понятно. Находясь в компании врача, целых два часа парень молчал, он не произнес ни единого слова. Только из-под опущенных ресниц, наблюдал за маневрами рук молодого, военного специалиста. Она избавила его от страданий. Он хотел поблагодарить ее, но она все испортила последней фразой, на счет перевода. Глупости, из подвала, смертника поднять очень сложно. Сложно? Ну, и что, как люди могут расстроить планы судьбы? Да ни как, чтобы не делал человек, судьба играет, по своим правилам!

– Вера, как ты не понимаешь, там, в подвале умирает человек, – убежденно доказывала Лидочка своей подруге, на следующий день, когда пришли на работу.

– Лида, да какое тебе дело до него, не сегодня, так завтра его переведут от нас и расстреляют, – спокойно рассуждала Вера.

– Вера, какая ты жестокая! Я сама написала заключение и жду утверждения. Я беру на себя ответственность за его перевод в медицинскую часть. Ну, куда ему деться, скажи пожалуйста с территории СИЗО, ведь все под электричеством! Между-прочем, он ели как, передвигает ноги. – нервно убеждала Лида, скорее всего себя, а не Веру.

Лида, почему-то считала себя обязанной, помочь этому смертнику, или свою голову толкала в петлю. По большому счету Верочке было все равно, какую ответственность взяла на себя Лида, самое главное, чтобы ее честолюбивые мечты о карьерном росте, не пострадали. Тем более, скоро будет три года, как им на отделение дадут одну звездочку, старшего лейтенанта. Верочка сделает все возможное, чтобы эта, одна звездочка, досталась ей, и неважно, если кого-либо придется подвинуть или убрать с пути, значит, она это сделает. Дружба, дружбой, а карьерный рост – это другое.

– Шалаев с вещами на выход, – брякнув в железную дверь, объявил продольный.

Сосед Олега, так звали больного, вопросительно посмотрел на него. Олег встал, пожал плечами, собирать то было нечего, побрел на выход. Заключенный был одет в полосатую робу и нес с собой только небольшую клетчатую сумку. Олег бросил между ручек сумки, свернутое одеяло, взялся за ручки и вышел. Заключенный выполнил команду, протянул руки в кормушку, сзади застегнули наручники, он вышел, затем повернулся лицом к стене. Пока продольный закрывал робот, то есть железную дверь в камеру, Олег расслабился. За те три дня, что прошли после встречи с врачом, он хотя бы смог сбить температуру и разогнуться. Отношение людей между собой, как и везде одних любят, других нет. Олега любили везде, из-за силы внутреннего обаяния. Этот продольный тоже ему симпатизировал, соответственно и относился мягче, мог позволить себе сказать слова одобрения и поддержки осужденному на смерть, и дать какое-то мелкое послабление, например, не грубо крикнуть, не ткнуть дубинкой, или нарушить инструкцию конвоирования.

– Шалаев тебя поднимают, такое здесь редко случается, хороший доктор тебе попался! Иди сынок, иди. Все будет хорошо, – охранник похлопал заключенного по плечу одобрительно и побрел за Олегом.

Возле первой локалки ждали два конвойных, Олег перешагнул калитку.

– Лицом к стене, руки за спину, – прозвучала команда конвоя.

Спустили две цепи к ногам, одели кандалы.

– Стреножили, готов, пошел вперёд, – не церемонился конвой.

Кое – как он взял сумку и пошел, стуча ее по ногам. Он привык к такому передвижению, оно было не впервой. В медсанчасти, Олега завели в комнату – боксик. Этот боксик – очень тесное помещение с одним железным настилом, железная дверь, кормушка. Кран в стене, отсутствие раковины, в бетонном полу отверстие, обложенное десятком плиток кафеля – это туалет. Лидочка знала, что Шалаева подняли. Почему она его имя смакует в сознании?

– Олег, Олежка, Олеженька, – тихо шептали губы.

Она стала его лечащим врачом. Взяв анализы и поставив диагноз, Лидочка решила для себя, что затянет пребывание Олега в медсанчасти настолько долго, насколько получится, и она приложит все силы для этого. Однажды заглянув в его глаза, девушка утонула в них навсегда! Даже при тусклом освещении, их синева поразила глубину ее сознания, лишила рассудительности. Однажды, Лида открыла кормушку, когда дежурила на сутках и протянула в руке таблетки, девушка вздрогнула от прикосновения его губ к пальчикам, но руку не отдернула. В следующий раз, задержала руку дольше, она позволила целовать каждый пальчик. Врач не боялась нарушений инструкции, ибо не думала об этом. Лидочка не думала о том, что кто-то узнает о её связи с заключенным. Конечно, она не думала о том, что это означает одно, конец ее карьере! Офицеру не простят связь с заключенным. Ей всего лишь хотелось молчаливо тонуть в синеве его глаз и чувствовать приятный жар дыхания на своих тонких пальчиках.