Тайны беларуской истории

1254 год. Датская Зеландская хроника (XIII век) упоминает Герарда, первого епископа Руссии из ордена цистерцианцев.

60-е годы XIII века. Роджер Бэкон (умер около 1292 г. ) в своем «Великом сочинении» называет Левковию (Литву), вокруг которой «с обеих сторон» Балтийского моря «расположена великая Руссия».

1304 год. В письме к рюгенским князьям папа Бенедикт IX обращается к ним как к «возлюбленным сынам, знаменитым мужам, князьям русских».

1373 год. Город Любек помещается «в Русии». Это же в документе 1385 года.

1402 год. Как сообщают немецкие летописи, на острове Рюген (Русин, Руян) умерла последняя женщина, говорившая по-славянски (по-русски). Фамилия ее была Голицына. Так в 1402 году родина Руси перестала быть русской…

XVвек. Французский историк Манрик, упоминая крещение жителей Рюгена в 1168 году, называет остров то Ругия, то Русция.

XVI век. Географ Меркатор называет жителей Рюгена рутенами. В русском переводе XVII века остров именуется Русией.

* * *

Итак, если мы взглянем на два приведенных Ермоловичем летописных факта с учетом всех этих сведений (далеко не полных, лишь эпизодически отражающих жизнь настоящей Руси), то неизбежно придем к двум важным выводам.

Во-первых, замечания в хронике Петра Дусбургского (под 1296 и 1305 годами) о том, что литовские рыцари были русскими, — бесспорно означает, что подразумевались полабцы. Видимо, именно о них писал Петр, сообщая, что около 1221 года они (русины) прибыли на новое место между Неманом и Мазовией. Таким образом смысл замечаний в хронике становится понятен: речь идет о вильцах-лютвинах Лютвы (мигрантов из Менцлина), чей язык был для немецкого уха похож на язык русов-ругов Полабья.

Во-вторых, упоминание Литвы под 1009 годом в Кведлинбургских анналах (in confinio Rusciae et Lituae) как страны, пограничной Руси, безусловно следует связывать только и именно с Полабской Русью.

Ермолович ошибается, утверждая, что «разговор может идти о Литве в Верхнем Понемонье. Только в таком случае она могла граничить с Русью, от которой территория современной Литвы была ограждена ятвягами».

Литва единственно могла граничить с Русью Полабья, так как Адам Бременский о событиях того времени (около 1075 года) назы

вает Русью только Полабье (из всех славян одни только русины с острова Русин-Рюген имеют королей), а вот упоминаемый неоднократно Киев никогда не именуется «русским», а называется «греческим городом», «городом в Греции».

Становится понятно, что первое упоминание о Литве под 1009 годом в Кведлинбургских анналах относится к Полабской Литве города Менцлин, а не к нашей. Она как раз погранична Руси ободритов и русинов острова Русин, лужичан и других.

Вообще говоря, исконная Литва-Лютва лютичей в Полабье — это сравнительно небольшая территория, почти со всех сторон ограниченная русскими землями, которые на востоке кончались Порусьем-Пруссией. И поэтому становится ясен смысл упоминания в анналах столь малой тогда территории, как Литва: это только ориентир на карте (in confinio Rusciae et Lituae) — то есть, обозначено то место, где обширные земли Полабской Руси соприкасаются с небольшой землей Литвы.

В таком случае становится понятным и определение Роджера Бэкона в 1260-е годы, относящееся явно не к ВКЛ (которое тогда только формировалось): он называет Левковию (Литву), вокруг которой «с обеих сторон» Балтийского моря «расположена великая Руссия».

Указано совершенно ясно — этой Литвой могла быть только Литва лютичей со столицей в Менцлине. Она действительно была «с обеих сторон» Балтийского моря окружена «великой Руссией». Восточнее Менцлина — город Волин, южнее — Щецин, севернее — остров Русин-Рюген, западнее — города ободритов Велиград (Мекленбург), Любече (Любек), Старград (Ольденбург).

Наша Литва (ВКЛ) не подходит к этому географическому определению, так как граничила с Киевской Русью только через север Волыни (а в районе болот Припяти в то время было огромное судоходное озеро, так называемое «море Геродота»). Восточнее Литвы Новогородка находилось Полоцкое государство (Крива кривичей) — которое никто, включая летописцев Киева, «Русью» не называл; западнее — Мазова; юго-западнее — Польша ляхов; на северо-западе — Пруссия; на севере — лесные чащобы Жемойтии. Наконец, Литва (ВКЛ) не находилась на побережье Балтийского моря, где ее поместил Роджер Бэкон. Да и Киевскую Русь — единственную пограничную с ВКЛ Русь — западные авторы считали тогда «греческой колонией», так как она исповедовала греческую веру, причем Русью ее тогда на Западе никто не называл.

Забавно, что историки Республики Летува выдвинули свое предположение: дескать, в указанных случаях речь шла о Жемойтии. Мол, это ее уже в то время называли Литвой. Однако этот регион всегда назывался только Жемойтией (т. е. Самогитией на латыни).

Впервые его стал спекулятивно причислять к якобы «Литве» только великий князь Витовт (правил в 1392—1430 гг. ) во время споров с немцами за право обладать этой территорией диких туземцев.

И географически Жемойтия не подходит на роль Литвы Роджера Бэкона: она не окружена со всех сторон «великой Руссией»: на севере Латвия, на юге Пруссия, на востоке Полоцк кривичей. Причем в этом регионе все побережье Балтийского моря на огромном протяжении не имело, в отличие от Полабья, ничего русского: там жили пруссы, жемойты, латыши, эстонцы, чудь, саамы…

Ну и конечно, ни в ту эпоху, ни потом никто не путал Пруссию с Литвой. Хотя Миндовга принято именовать создателем Великого княжества Литовского, он, по моему мнению, только взял власть в нашей Литве в середине ХIII века, так как был прусским королем, бежавшим сюда от польско-германской экспансии (что ясно указано в «Великой Хронике Польской»). То есть у нас Литва появилась еще до прихода Миндовга. А этому приходу предшествовала миграция около 1221 года русинов из Менцлина (то есть лютичей Лютвы-Литвы), которые «перебрались жить ка новое место между Неманом и Мазовией».

Все это заставляет в новом свете взглянуть на упомянутых в договоре 1219 года князей Булевичей и Рушковичей (или, точнее, Рускевичей). Ермолович правильно обратил на них внимание — судя по всему, именно они являлись мигрировавшими сюда (со своими дружинами и народом) — князьями лютичей из Менцлина. Именно они создали здесь (в землях ятвягов) незадолго до прихода пруссов Миндовга вторую Литву как свою колонию, «землю обетованную». Очевидно, они и есть те «пришельцы из Европы и создатели нашей Литвы», о которых писал в XV веке Михалон Литвин.

Исторический детектив.

Попробуем теперь более внимательно разобраться в том, что понималось под Литвой и Русью в «Хронике земли Прусской» Петра из Дусбурга. На первый взгляд все в ней кажется нагромождением загадок, настоящим историческим детективом.

Относительно определения истоков Литвы Петр Дусбургский нам никак помочь не может, так как жил в Пруссии в уже сравнительно поздний период, когда само понятие «Литва» закрепилось за территорией ВКЛ и включало в себя весьма обширные земли. В предисловии к его книге говорится: