Тайны беларуской истории
Шрифт:
Автор аргументирует свою мысль о том, что «литовцы и белорусы этнографически (может быть, все же этнически? — В. Д. ) очень близки»: «Не так давно Вильнюс был белорусским городом Вильня».
Это как раз показывает полную разницу этносов, ибо Ковно и Вильня свыше 800 лет имели наши названия, а тут соседу понадобилось в середине XX века менять их на свой новый манер. Почему? А потому, что старые названия летувисам не подходят именно этнически. Такое переименование разве подтверждает «этническую близость»?
Второй аргумент автора:
«И до сих пор литовцы называют нас «белорусы» — балтийские русы».
Во-первых, не вижу в этом «аргумента»
Еще аргументы автора: «И языки наши очень схожи. И обычаи». Что у нас схожего с латышами и летувисами — для меня загадка.
И далее: «Потому утверждают (кто? — В. Д. ), что современный белорусский язык так же близок староарийскому — санскриту». Такие заявления должны не радовать, а удручать, ибо наш народ в таком случае выступает туземным ксенофобским этносом, скрывшимся в чащобах от культурного взаимодействия с Европой — чего на самом деле не было. А у беларуского языка вообще нет никакого сходства с санскритом.
Автор пишет:
«Подтвердить это необходимо. Вот примеры: «культура — культ ура» — почитание света, «чало век» — лик вечности, «Божа» — беспредельность. Для уяснения величия смысла произносимых слов, оказывается, достаточно их перевести с первоязыка».
Это — несусветная чушь!
Слова «культура» наши предки не знали, оно родилось в Западной Европе, французы весьма удивились бы странной трактовке «Iа culture» как латинское «culte» (попечение, уход) плюс наполеоновский призыв для своей армии «Urrra! ».
На самом деле русская армия переняла «ура» от французов во время войны 1812 года — почитайте внимательно «Войну и мир» Льва Толстова.
Такие умозрительные трактовки слов в стиле юмориста Михаила Задорнова напомнили мне одного профессора-патриота, преподававшего в Петербурге и пытавшегося всем иностранным словам давать «местное объяснение». Например, немецкое слово «кабинет» он трактовал на «русском языке» так: вот человек перед дверью в помещение — а вот он вошел туда, и его как бы нет. Отсюда и название помещения — «как бы нет», кабинет!
Заканчивает С. Дубовский статью так:
«Мы должны помнить, что являемся носителями высокой и великой культуры, о которой знаем так мало… »Золотые слова. Но это обращение не только к шахтерам, но и к самому автору статьи, и ко всем нам. Укрепляется наша Беларуская Государственность, отсюда закономерный интерес людей к нашей древней истории. Еще совсем недавно эта тема казалась «маловажной». На волне сегодняшнего интереса к таким вопросам и при сохранении дефицита научных знаний — появляются фантазии о том, что беларусы, дескать, «носят высокую и великую культуру санскрита».
Когда есть вакуум в представлениях о реальной истории предков, тогда возникают — для заполнения этого вакуума — легенды о том, что беларусы из Индии произошли, аналогично — Россия из Египта произошла, ибо там бог Ра. Не надо искать величие предков там, где их никогда
не было. Наша реальная история была скромнее, но зато это именно наша история. Не надо ее изобретать, надо ее знать.Пруссы Беларуси.
В 2006 году мне позвонила жительница Минска Лидия Ефимовна (Евфимовна, как она уточнила, отчество исковеркали в советском ЗАГСе), которая сказала, что является представительницей именно той «прусской составной» беларуского народа, о которой я писал.
Она в своей семье разговаривает на прусском языке, и на том же языке говорит вся ее родня. Что она тут же и продемонстрировала. Это, конечно, вызвало у меня шок, так как, согласно научным представлениям, пруссы давно вымерли как народ, а три сохранившихся письменных памятника относятся к XV—XVI векам. И что никакого прусского разговорного языка сегодня в принципе нет и быть не может.
«А вот есть такой разговорный язык! » — сообщила читательница. В Пинской и Брестской областях до сих пор живут десятки тысяч пруссов, которые общаются между собой на родном прусском языке. Это не беларуский язык, не польский и не литовский, а именно прусский. Детям из поколения в поколение передают деды: вы — пруссы, не беларусы, не поляки, не литовцы.
Читательница также сообщила, что ряд древних беларуских текстов, которые историками объявили «написанными неизвестными письменами на неизвестном языке», она читает, так как написаны они на ее родном прусском языке. В том числе она привела пример соглашения о Люблинской Унии 1569 года: в одном из документов текст документа был написан, как комментируют историки, «непонятным никому языком». А вот наша читательница сей текст понимает в каждом слове, ибо он на ее языке и написан. Каждое слово понимает — из текста, объявленного «неразрешимой загадкой».
Лидия Ефимовна назвала несколько прусских сел в Беларуси, где сегодня до сих пор живут пруссы, сохраняющие свою прусскую самоидентификацию, вспомнив из многих, как я записал, Одрижин и Акдемер. Есть и такие села, названия которых образованы от слова «пруссы». Назвала она и ученого, который занимался 10 лет назад историей беларуских пруссов — это Шелягович, работавший тогда преподавателем БГУ. Ничего более конкретного читательница не сказала, но добавила, что пруссы в прошлом издавали свою газету, название которой звучало примерно как «Вудинне» — от вудиничей, беларуской народности, произошедшей в результате смешения славян с пруссами в Пинской и Брестской областях.
В общем, тут действительно огромный пласт сокрытой истории Родины. Сенсацией для науки является уже тот факт, что пруссы не вымерли, как мамонты, а выжили в нашей стране, и что можно услышать живую прусскую речь. Это то же самое, как найти сегодня живую окаменелость — обнаружить живым реликт.
Когда я написал об этом в своей газете, мне позвонил еще один наш постоянный читатель (не назвавший имени) — родом из деревни Купятичи под Пинском. Он подтвердил, что в его родной деревне до сих пор говорят на непонятном языке, а его мать и бабушка, говорившие в быту на «трасянке», во время ссор иногда переходили на непонятный язык — язык их предков.