Тайны Белого движения. Победы и поражения. 1918–1920 годы
Шрифт:
Днем, около пяти часов, на внешнем рейде появился пароход, везший грузинскую и большевистскую комиссию. Навстречу ему был послана подводная лодка «Утка», заставившая пароход ретироваться назад в Сухуми. Посаженные на болиндер казаки во главе с генералом Фостиковым прибыли на крейсер, взявший курс на крымские берега.
Проходивший в Москве 5 августа пленум ЦК РКП (б) постановил признать приоритет врангелевского фронта перед польской кампанией. Перед военным и большевистским руководством ставилась задача сходящимися ударами отрезать Русскую Армию от Крыма, окружить ее и уничтожить. Предполагалось направить 2-ю конную и 13-ю армии с северо-востока на Мелитополь, направить 51-ю дивизию В. Блюхера в том же направлении, а 15-я, 52-я и Латышские дивизии направить наступать на Перекоп. 20 августа 1920 года грандиозная операция большевистских армий началась. Полки Блюхера и Саблина обрушились на 2-й корпус генерала Ваковского. Южнее, под прикрытием прорыва Блюхера продвигались три дивизии, нацеленные на Перекоп. 21 августа 1920 года в районе Токмака началось наступление: красные обрушились на 1-й корпус Кутепова и Донскую бригаду генерала Морозова. Артиллерия 1-го корпуса выпустила 40 тыс. снарядов по наступавшим большевикам. В ответ большевистские батареи отвечали ураганным огнем до 200 тыс. снарядов. 1-й корпус нес большие потери. Дроздовцы ходили в атаки в строю под ураганным огнем, следя, чтобы цепи маршировали в ногу.
Отразив все атаки на восточном фланге, Врангель снял Корниловскую и 6-ю пехотную дивизии, а затем и корпус Барбовича, бросив их на ликвидацию прорыва, чтобы остановить продвижение Блюхера и Саблина. Кое-как это удалось сделать контратаками. Конница Барбовича, ударив во фланг Блюхеру, заставила их повернуть назад.
2-й Конной армии Городовикова было поручено прорвать фронт, разбить резервы Врангеля и отправиться на юго-западном направлении, ударить в тылы Русской Армии, сражавшейся у Нижних Серогоз, соединиться с 51-й стрелковой советской дивизией для дальнейшего похода на Мелитополь. 29 августа Городовиков
На каховском плацдарме скопились разнообразные части, куда входила и изрядно потрепанная 2-я Конная армия, а также четыре стрелковых дивизии и одна кавалерийская бригада. Врангель решил атаковать Каховку в расчете на существующий дух пораженчества и моральный надлом всех этих частей, собранных теперь у Каховки воедино. Штурм Каховки поручили генералу Витковскому, под началом которого в наступление на укрепленный район направилось 7 тыс. человек, которые были поддержаны броневиками и танками. Наступление было встречено мощным артиллерийским огнем артиллерии, надежно защищенной от лобовой атаки. Многорядные проволочные заграждения бойцы Ваковского стали рубить штыками, пытаться ослабить проволоку голыми руками и все это под непрестанным огнем орудий, выкаченных большевиками по такому случаю на прямую наводку. Пять дней и ночей части Витковского атаковали укрепленный район Каховки. Решающий штурм укреплений произошел в ночь с 4 на 5 сентября. Русская Армия несла потери в боевой технике: были подбиты или застряли во рвах несколько танков. Вся площадь перед укреплениями была хорошо пристреляна артиллерией, и она была по рассчитанным с математической точностью квадратам, нанося невероятные потери атакующим. К 6 сентября 1920 года наступательный порыв Русской Армии выдохся. Части Витковского за время штурма потеряли почти каждого второго бойца и 80 % своей боевой техники, только танков было подбито 6: «Отряд танков, прорвавшийся в Каховку, почти целиком погиб». И тем не менее Русская Армия планировала нанести второй удар на западном направлении, за Днепр, в перспективе вырисовывалась возможность воссоединения с поляками, успешно наступавшими на большевиков по Украине — от Львова до Шепетовки. Ближайшую задачу, которую Врангель ставил войскам, — перейти Днепр у Никополя, обойдя с тыла Каховский плацдарм, разгромить находившуюся в Каховке 6-ю советскую армию и вырваться на Правобережную Украину. Прежде чем начинать Заднепровскую операцию, Врангелю предстояло разбить 13-ю советскую армию, нависавшую над его частями на востоке. 14 сентября 1920 года красных атаковал Донской корпус генерала Абрамова. В течение трех дней, существенно дезорганизовав и разгромив 40-ю и 42-ю большевистские стрелковые дивизии, он отбросил их на восток и северо-восток. Донской корпус занял Бердянск и станцию Пологи. Преследуя противника, донские казаки погнали его дальше, в сторону Донбасса. Вслед за ними тронулся 1-й армейский корпус. Обрушившись на правый фланг 13-й советской армии, он овладел Ореховым, а 19 сентября 1920 года большевики оставили Александров, пустившись в паническое бегство. Тем временем Донской корпус взял Мариуполь и подступил к Юзовке и Иловайской. Части 1-го корпуса продвинулись вперед, захватили Синельниково и вышли напрямую к Екатеринославу. В Москве большевистское руководство было напугано и обеспокоено. Срочно назначался новый командующий, которым стал М. Фрунзе. Он ввел в бой свежие силы, распространив по частям приказ «стоять насмерть».
Это остановило быстрое продвижение Донского корпуса, но и нанесло значительные потери большевикам. Так, например, 77-й большевистский полк выполнил приказание нового командарма буквально, будучи полностью выбит Донским корпусом Абрамова. Фрунзе распорядился продолжать работы по укреплению каховского плацдарма. Согласно его распоряжению на плацдарм была переброшена ударно-огневая бригада, состоявшая из огнеметных рот и 160 пулеметов. Для прикрытия переправ в район Никополя Фрунзе была отправлена переформированная 2-я Конная армия Миронова в составе 17 тысяч сабель. На Донбассе Фрунзе приказал начать наступление на восточный фланг Донского корпуса, выдохшегося в атаках и израсходовавшего боевой запас для своих орудий. На корпус навалились 5-я советская кавалерийская дивизия, с левого фланга, в центр ударили 9-я стрелковая, 7-я и 9-я кавалерийские дивизии, а на правый фланг была направлена большевистская Морская дивизия.
3 октября 1920 года прорывом кавалерии и угрозой охвата флангов большевики заставили Донской корпус отступать из Юзовки и, на следующий день, из Мариуполя. Это, однако, не повлияло на планы штаба Главнокомандующего о проведении Заднепровской операции, к которой он тщательно готовился в обстановке повышенной секретности. В ночное время части Русской Армии сосредотачивались в районе Александровска и напротив Никополя. Сюда же перебрасывалась конница Барбовича и Бабиева. 2-й корпус Витковского оставался на левом берегу для лобовой атаки Каховского укрепленного района. Готовился понтонный материал, лодки и плоты. В ночь 10 октября (23 сентября) 1920 года передовые батальоны Марковской дивизии начали переправу на остров Хортица: «Еще до окончания постройки моста 2-й полк с батареей был переброшен на Хортииу и занял северную половину острова. Все части, бывшие на острове… приступили к работе по укреплению острова… имея наблюдательные пункты на Хортице, которая была связана со штабом дивизии телеграфом и телефоном. Таким образом, к 21 сентября (4 октября) остров Хортица был надежно занят нами и прочной мостовой переправой с левым берегом реки Днепра» [226] . Марковцы отбросили от берега части командира Федько, а по наведенным мостам следом за ними двинулась Корниловская дивизия. Прикрывавшая этот участок 3-я советская дивизия была отброшена с большими потерями и обращена в бегство. За ними проследовала кавалерия Бабиева. Главные силы Русской Армии были направлены к Никополю, откуда навстречу им была выдвинута 2-я Конная армия. В ночь на 9 октября на юге от Никополя переправился корпус Барбовича, ударивший во фланг и тыл 2-й Конной, тем самым заставив ее отходить назад. Соединившись, части Бабиева и Барбовича заняли Никополь, двинулись на запад, продвинувшись на два десятка верст от Днепра. На восточном участке фронта наступали красные части, заняв 8 октября 1920 года Бердянск. Через два дня 5-я советская кавалерийская дивизия захватила Гуляй-Поле, однако на этом рубеже была остановлена. В телеграмме командующему 2-й Конной армией Миронову Фрунзе настаивал, что уход с берегов Днепра и оставление Каховского укрепленного района не допустимо. Из Сибири большевиками перебрасывалась 30-я дивизия, по размерам сопоставимая с 51-й; для укрепления сил 2-й Конной Миронову была передана Латышская, 15-я и 52-я дивизии. Все три вступили в бой при поддержке красной авиации. 13 октября (29 сентября) 1920 года завязалось большое и яростное сражение. Под ударами превосходящих сил противника части Русской Армии не выдержали и начали отход, были смяты конными атаками Миронова и побежали. «В девять часов утра была получена короткая телеграмма генерала Драценко: „Вчера, 30 сентября, снарядом убит генерал Бабиев“. Все стало ясно. Со смертью любимого вождя умерла душа конницы, исчез порыв, пропала вера в собственные силы» [227] .
226
Битенбиндер А. Г.Действия Марковской дивизии на правом берегу Днепра // Марков и Марковцы. М.: Посев. 2001.
227
Врангель П. Н., барон.Записки ноябрь 1916 г. — ноябрь 1920 г. т. 2. Минск. Изд. Харвест. 2002.
Положение на смог спасти принявший командование и почти тотчас же раненный генерал Науменко. Связь между отходящими частями и командованием порвалась. На северном направлении на марковцев наседали части Федько.
На марковцев была возложена задача — прикрывать отход корниловцев и разрушить обе мостовые переправы, возведенные с такими стараниями и трудом. «Марковцы могли считать себя победителями, блестяще выполнив эту чрезвычайно сложную операцию. Но все знали, что наш успех частичный, и что, увы, мы побеждены. Об этом свидетельствовали и победные крики красных на правом берегу Днепра, как могильный звон раздававшиеся в наших ушах… Как участник этой небывалой по количеству положенных на нее трудов операции, как офицер Генерального штаба, могу засвидетельствовать, что в такой бессмысленной, лишенной всякой идеи операции мне еще никогда не приходилось участвовать» [228] .
228
Битенбиндер А. Г.Действия
Марковской дивизии на правом берегу Днепра // Марков и Марковцы. М.: Посев. 2001.Русская Армия откатывалась к переправам. Перемешавшись, отходили конные и пехотные части, катились броневики, отбиваясь огнем от наседавшей красной конницы. Горели подбитые английские танки. Картина, представшая глазам командующего 2-й армией генерала Драценко, потрясла командующего корпусом. Он отдал приказ об отходе всех частей на левый берег Днепра. Врангель, получивший известие о провале Заднепровской операции, приказал генералу Витковскому атаковать Каховский плацдарм. Атака Витковского захлебнулась, большая часть его отряда танков была подбита и застряла в заграждениях. Не помогло Витковскому и использование авиации Ткачева. «Данные воздушной разведки об очищении каховского плацдарма оказались ошибочными», — вынужденно констатировал Врангель, сразу же обвинив генерала Драценко в неумелом командовании 2-й армией. «Последний с исключительным гражданским мужеством и подкупающей честностью сам признал это, прося освободить его от должности командующего армией. Заместителем ему я наметил генерала Абрамова, приказав, впредь до его прибытия, в командование вступить командиру 3-го корпуса генералу Скалону» [229] . В отступлении за Днепр был смертельно ранен и поручик Кирасирского Его Величества полка Юрий Леонидович Собинов, сын известного русского певца Леонида Собинова. Уже раненного его втащила в санитарную повозку сестра милосердия княжна Зоя Оболенская, получившая сабельный удар догнавшим повозку большевистским кавалеристом… Другая сестра милосердия, Клавдия Ивановна Оганец-Ободовская, была зарублена подскакавшими красными кавалеристами прямо на поле, где она подбирала брошенные пики для того, чтобы захватить их для плохо вооруженных кирасир.
229
Врангель П. Н., барон.Записки ноябрь 1916 г. — ноябрь 1920 г. т. 2. Минск. Изд. Харвест. 2002.
Чтобы не позволить Врангелю снять с фронта подразделения Донского корпуса для усиления сил Витковского или в помощь отходящим за Днепр марковцам и корниловцам, Фрунзе направил в рейд по тылам Русской Армии 5-ю кавалерийскую дивизию. Она прошлась от Бердянска до Б. Токмака, напав на гарнизон в селе Астраханка, взорвала около десятка вагонов на станции Б. Токмак и атаковала поезд Донского атамана Богаевского: «Он едва был не захвачен в плен и вынужден был бежать со своим адъютантом» [230] . На рассвете, преследуемая белой авиацией, 5-я кавалерийская дивизия красных поспешно отошла к своим.
230
Указ. соч.
12 (28 сентября) октября 1920 года Польша, на которую Врангель возлагал определенные надежды в отношении создания III Русской армии, под нажимом стран Антанты, как это стало ясно из комментария польского военного представителя на Юге России князя B. C. Любомирского, заключила мир с большевиками. Списочная численность Красной армии на тот момент составила 5 миллионов человек. Высвободившуюся на Юго-Западном фронте 1-ю Конную армию переправляли на Южный.
На совещании в штабе Главнокомандующего Русской Армией Врангель предложил перейти к обороне, оставаясь в Северной Таврии, против чего высказался генерал-лейтенант Павел Николаевич Шатилов. Главнокомандующий поинтересовался у генерала Фостикова относительно его боевого опыта на Кубани. Фостиков спросил Врангеля, получал ли тот его донесения о положении дел на Кубани, на что Врангель признал, что, несмотря на полученную информацию, под влиянием ложного впечатления о положении дел на Таманском полуострове десант был высажен именно там. Генерал Шатилов заметил, что теперь кубанские верхи убедились в невозможности собственными силами изменить положение на Кубани, что обидело Фостикова, ответившего Шатилову, что не стоило жертвовать тысячами верных бойцов на Кубани, чтобы доказать и так всем очевидное бессилие кубанских верхов, отсиживающихся в Крыму. «Этот мой ответ был началом неприязненного ко мне отношения генерала Шатилова» [231] , — признавался позже кубанский генерал. Репутация генерала Шатилова у кубанцев и донцов, в особенности у тех из их начальников, кто лично привык водить людей за собой в бой, была неважная. Шатилов считался политиканом, сумевшим нажить политический капитал в постоянной интриге между Главнокомандующими белыми силами и краевыми военачальниками и руководителями. «Генерала Шатилова, — вспоминал Фостиков, — храбрым воином я не считаю (как о нем говорят), так как имел много случаев лично убедиться в его „храбрости“. Его отсутствие среди командования при станице Великокняжеской, когда он вместо того, чтобы повести атаку, сам вернулся в имение Пишванова (где не падали артиллерийские снаряды противника), а мне приказал занять станицу, что и было проведено с большими потерями. Его полная растерянность при первой попытке взять Царицын, где по его вине и отсутствию самообладания мы понесли большие потери и совершенно не имели успеха. Его ретировка с берега у Адлера, куда он пришел на миноносце, из-за нарастающей волны…» [232] . Возможно, в качестве начальника штаба Врангеля Шатилов и был на своем месте, однако в личной храбрости ему, увы, отказывали и другие современники. За успешно произведенную эвакуацию войск и беженцев в ноябре 1920 года Врангель пожаловал своего верного начальника штаба чином генерала от кавалерии.
231
Фостиков М. А.Дневник // Дневники казачьих офицеров. М.: Центрполиграф. 2004.
232
Фостиков М. А.Дневник // Дневники казачьих офицеров. М.: Центрполиграф. 2004.
Итак, на очередном совещании в штабе Главнокомандующего Врангель приказал ввести пополнения в 1-ю армию Кутепова в виде 1-го и 2-го корпусов, занявших оборону по Днепру на северном участке фронта. Вместо направленного в распоряжение Главнокомандующего генерала Драценко, Донкой корпус принял генерал-лейтенант Ф. Ф. Абрамов.
В резерв были отведены части генерала Барбовича и принявшего команду вместо погибшего Бабиева генерал Канцеров. Общая численность боеспособных сил, находившихся в Русской Армии, составила 38 тысяч человек, при почти 250 орудиях, 1 тысяче пулеметов и эскадрильи в 32 самолета под командованием легендарного Ткачева.
У Фрунзе на Южном фронте было собрано 144 тысячи человек, 527 орудий, 2600 с лишним пулеметов, 17 бронепоездов и 45 аэропланов. По замыслу Фрунзе, 15-я и 51-я дивизии нацеливались на Перекоп, Латышская дивизия и 1-я Конная армия должны были ударить на восток, где должно было произойти их соединение с частями 2-й Конной армии и четырьмя стрелковыми дивизиями, выступавшими из Никополя для окружения и уничтожения 1-й армии Кутепова. После того совместно двигаться на Аскания-Нова в южном направлении, чтобы отрезать все дороги, ведущие в Крым. 4-я советская армия с севера и 13-я советская армия с востока наносили одновременно удары на Мелитополь для окружения и уничтожения Донского корпуса Ф. Ф. Абрамова. Бои начались наступлением дивизий, приданных 2-й Конной армии Миронова. Им удалось форсировать Днепр 26 (12) октября возле Никополя и потеснить поредевшие в недавних боях корниловские части, захватив два плацдарма. Через два дня пять армий Южного фронта перешли в общее наступление. Части В. К. Блюхера, наступая с Каховского плацдарма, обрушились на 2-й корпус генерала Витковского, заставив его стремительно откатываться назад, на север. В прорыв большевиками была пущена 1-я Конная армия, а с захваченного ранее Никопольского плацдарма — 2-я Конная армия, заставляя Донской корпус генерала Абрамова отступать. На следующий день части Блюхера вышли к Перекопу и попытались захватить Турецкий вал. Небольшой гарнизон перекопских укреплений отбил атаку противника. 1-я Конная армия направилась по тылам Русской Армии, собираясь повернуть на север для воссоединения со 2-й Конной, однако приказом Фрунзе она была развернута на 180 градусов, с приказанием двигаться на юг и захватить две последние переправы в Крым — Чонгар и Арабатскую стрелку. Буденный рассудил по-своему и, разделив армию на две части по две кавалерийских дивизии в каждой, продолжил движение на воссоединение со 2-й Конной, лично со штабом отправившись занимать переправы. В конце дня его дивизии захватили Салькова и станцию Новоалексеевка, перехватив железную дорогу в Крым, а также близлежащие села Рождественское и Отрада. Окружение Русской Армии было закончено. Сам поезд Главнокомандующего, стоявший на путях в Джанкое, оказался отрезанным от фронта. Из штабного вагона к Кутепову полетел приказ об объединении 1-й и 2-й армий и организации прорыва назад, в Крым. Далее связи не было. Перешейки оставались открытыми для вторжения. Главнокомандующий затребовал из резерва юнкеров и двухтысячную бригаду Фостикова, частично остающуюся невооруженной или плохо обмундированной, о чем он не замедлил доложить Врангелю. «Барон по-прежнему настаивал на прибытии групп кубанских повстанцев, хотя бы и по сотне человек, — вспоминал генерал Фостиков. — Меня и раньше удивляла бесполезность моих передвижений, — мои части все время находились на марше, не могли привести себя в порядок, а штаб не мог наладить связь с частями… Я… убедился, что в штабе генерала Врангеля царит хаос и причиной этому был полный неуспех операции в Северной Таврии, предложенной „стратегом“ генералом Шатиловым» [233] .
233
Фостиков М. А.Дневник // Дневники казачьих офицеров. М.: Центрполиграф. 2004