Тайны белых роз
Шрифт:
– Милорд… – с мягким укором выдохнул дворецкий, послушно отступая, чтобы сцепить руки за спиной. – Вы бываете слишком горячны. Как ваш дядя… И однажды это может обернуться против вас.
– Жизнь, Генри, вообще вещь опасная. И дана она нам вовсе не затем, чтобы, цепляясь за нее всеми силами, мы переступали бы через гордость, принципы и предавали предков, – убежденный в своей правоте, заметил Винсент, отворачиваясь от зеркала, найдя свое отражение более чем удовлетворительным для деловой аудиенции. – Мне думалось, ты усвоил это, несколько лет прожив бок о бок с Валентайном?
Генри вздрогнул, точно
Откинувшись на спинку сидения, он прикрыл глаза, но вовсе не для того, чтобы вздремнуть, компенсируя очередную бессонную ночь. Все же, как бы он не отрицал опасения кузена и дворецкого, а преподносить подобные известия следовало аккуратно и осмотрительно. Все же церковь и в нынешние времена имела определенное влияние. Перечитав признания послушников, решил делать упор на отдельные чины, не обобщая всю церковь.
В это раннее промозглое утро на улицах было пусто. Только редкие прохожие, да парочка встречных экипажей спешили куда-то по делам. Прочь от резиденции мэра. От этой мысли Винсенту стало не по себе, но он все же предпочел надеяться, что записку с просьбой об аудиенции таки доставили главе города, и тот готов принять незваного визитера.
Впрочем, старый мэр всегда был благодушен к молодому барону, со снисхождением смотря на все его невинные шалости. Вот и в этот раз, не иначе ожидая очередную из них, принял придворного сыщика сразу, как только дворецкий доложил о визите. Перешагнув порог кабинета, как и все в резиденции не лишенного роскоши и помпезности, Винсент Файнс склонил голову в знак приветствия и почтения, символически прижав ладонь к сердцу.
– Господин мэр.
И вернул себе более непринужденную позу, когда ему жестом позволили приблизиться, тем не менее сцепив пальцы за спиной, не в состоянии справиться с захлестнувшим волнением.
Лорд Ричардсон был уже немолодым человеком, среднего телосложения, возможно, даже склонный к излишней полноте, но старавшийся держать себя в форме. Волосы его, слегка покрытые налетом серебра, все еще оставались густыми и аккуратно стриженными по моде прошлых лет.
– О чем вы хотели доложить, барон? – вместо приветствия с ноткой раздражения, так знакомого по голосу его племянника, который служил под началом инспектора Хейлера, начал он. – Право слово, ваша записка больше походит на бред сумасшедшего.
– Увы, господин мэр, но в моем послании не было ни капли фантазии, – заверил Винсент, извлекая из папки показания, но не торопясь их отдавать. – И у меня имеются доказательства не только в лице задержанных на месте преступления послушников, но и письменные свидетельства, заверенные незаинтересованными лицами, а также иные доказательства, которые я готов предоставить по первому вашему слову.
Лорд вопросительно изогнул бровь, протянув руку, готовый изучить документы. Однако стоило ему скользнуть взглядом
по идеальному почерку, как он потемнел лицом. На лбу залегла напряженная морщинка. Поджав губы, он перечитал текст несколько раз, прежде чем убрать бумаги в ящик стола.– Винсент… – вздохнул Ричардсон поднимаясь на ноги, – вы же понимаете, что ни эти документы, ни даже упоминание об их содержимом не должны покинуть пределов моего кабинета?
Поздно. Впрочем, барон Файнс-младший благоразумно умолчал о количестве посвященных в дело людей.
– Разумеется, – согласился он с подобной необходимостью. – Но что же вы предлагаете? Забыть о произошедшем, словно ничего возмутительного не случилось?
– Это будет самым разумным с вашей стороны, – кивнул Ричардсон, вынуждая Винсента поджать губы.
– Но как же, если не закон, то справедливость? – поинтересовался Винсент, сдерживаясь, готовый стиснуть пальцы в кулаки.
– Справедливость понятие относительное, вам ли не знать, – как можно мягче заметил мэр. – Общественность, вне всяких сомнений, встанет на сторону церкви. Нападки в их сторону настроят простой люд против власти. А этого я допустить не могу.
Внутри все кипело от возмущения. Осознание, что старая аристократия не имела таких же прав на справедливость и защиту, как все остальные, всегда подогревало в Винсенте недовольство и обиду, и сейчас сила кипения достигла предела, за которым последует взрыв. Взрыв, которого нельзя допустить, ибо никому оттого не станет лучше, скорее наоборот.
– Не сомневаюсь, – процедил он сквозь зубы. – И потому не требую судить виновников по закону, не требую афишировать неугодную народу справедливость. Но разве подданные его величества, даже если они монстры и изгнанники, не должны знать, что она существует и для них?
– Я переговорю с первосв… – начал было мэр, но осекся, потому как дверь неожиданно распахнулась, являя взору присутствующих… Первосвященника Азраэля.
– Простите за столь грубое вторжение, лорд Ричардсон, – пожилой мужчина, явно подверженный греху чревоугодия, учтиво склонил голову, мельком скользнув брезгливым взглядом по барону.
Не дожидаясь позволения, словно находился у себя дома, прошел в кабинет.
– Ваше Первосвященство, – открыто улыбнулся ему мэр, жестом предлагая опуститься в вычурное кресло напротив, – ничего страшного. Барон Файнс уже уходит. Не правда ли? А нам с вами есть, что обсудить.
– Конечно, господин мэр… – учтиво поклонился барон и вышел, едва удержавшись от того, чтобы громко хлопнуть дверью.
Пытаясь вернуть себе самообладание, прислонился спиной к двери, глубоко вдыхая, изгоняя адреналин. Дворецкий сунулся было к нему с намерением выпроводить, но напоровшись на взгляд Винсента, способный убивать, отступил, приглядывая с отдаления.
Пальцы чуть дрожали, кровь стучала в висках, и барон не сразу разобрал слова, прозвучавшие за дверью. А может, просто не мог в них поверить?
– Что Файнс здесь делал? – брезгливо поинтересовался церковник.
– Грязно работаете, Ваше Первосвященство, – раздраженно бросил глава города, и кресло, которое он покинул, жалобно скрипнуло. – Обязательно было таскаться по городу с гильотиной и посвящать в дело болтливых послушников?
– Ах вот оно что… Если вас это беспокоит, мы разберемся.