Тайны Космера (сборник)
Шрифт:
А вот парень в углу… одет во все коричневое и шляпу не снял, хотя сидит в помещении. Опасно выглядит.
«Интересно, не он ли это», — подумал Даггон.
Насколько известно, еще никто не выжил после встречи с Белым Лисом. Десять лет, больше сотни голов. Наверняка кто-то да знает его имя. В конце концов, выплачивают же ему власти фортов вознаграждения.
Хозяйка постоялого двора мадам Сайленс [6] подошла к столу и без особых церемоний стукнула перед Даггоном миской с едой. С хмурым видом долила пива, плеснув ему на руку пеной, и прихрамывая отошла.
6
От англ. silence — тишина.
Даггон уже знал, что хмурый взгляд Сайленс — это ее манера здороваться. Оленины не пожалела. Она часто так делала. Ему нравилось думать, что она к нему неровно дышит. Может, однажды…
«Не дури», — подумал он, принявшись за обильно сдобренное подливкой мясо. Лучше жениться на камне, чем на Сайленс Монтейн. Камень и то ласковей. Да и добавки дала, скорее всего, только потому, что знает цену постоянному клиенту. В последнее время путники в эти края заглядывали все реже. Слишком много теней. А еще этот Честертон, будь он неладен.
— Так он… охотник за головами, этот Лис? — Парень, который представился Эрнестом, аж взмок.
Даггон улыбнулся. Клюнул как миленький.
— Он не простой охотник за головами. Он лучший. Впрочем, Белый Лис не разменивается на мелочевку… Без обид, дружок, но на крупную рыбу ты не тянешь.
Дружок занервничал еще больше. Что же он натворил?
— Но он же не явится за мной — даже, допустим, у меня есть на душе грешок-другой… — пробормотал парень. — В общем, сюда же он не явится? Все знают, что постоялый двор мадам Сайленс защищен. Здесь обитает тень ее покойного мужа. Мой кузен сам ее видел.
— Белый Лис не боится теней. — Даггон подался вперед. — Конечно, вряд ли он рискнет здесь появиться, но вовсе не из-за какой-то тени. Все знают, что это нейтральная территория. Безопасные места должны быть даже в Лесу. Но…
Даггон улыбнулся Сайленс, когда та снова прошла мимо него в сторону кухни. На этот раз обошлось без хмурого взгляда. Определенно, она к нему неравнодушна.
— Но? — взвизгнул Эрнест.
— Ну… — протянул Даггон. — Я мог бы рассказать пару историй о том, как охотится Белый Лис, но, как видишь, кружка моя почти пуста. Вот жалость. Думаю, тебе было бы интересно узнать, как Белый Лис поймал Мейкписа [7] Хапшира. Отменная история.
7
От англ. makepeace — миротворец.
Эрнест визгливо заказал еще пива, но Сайленс суетилась на кухне и не слышала. Даггон нахмурился, но Эрнест положил монету на край стола: так Сайленс или ее дочь поймут, что он хочет повторить. Сойдет. Даггон улыбнулся про себя и начал историю.
Закрыв дверь в общий зал, Сайленс Монтейн развернулась и прижалась к ней спиной. Сердце бешено колотилось, и она пыталась унять его, глубоко дыша. Не выдала ли она себя? Догадались ли они, что она их узнала?
Мимо прошла Уильям-Энн, вытирая руки тряпкой.
— Матушка? — позвала девушка, останавливаясь. — Матушка, ты…
— Принеси папку. Быстрее,
дитя!Побледнев, Уильям-Энн поспешила в кладовку. Сайленс вцепилась в передник, чтобы успокоиться. Дочь вышла из кладовки с толстой кожаной папкой. Обложку и корешок покрывал слой муки.
Сайленс раскрыла папку на высокой кухонной стойке. Внутри обнаружилась пачка листков, большинство с портретами. Пока Сайленс перебирала листки, Уильям-Энн выглянула через глазок в общий зал.
Несколько мгновений тишину нарушали лишь бешеный стук сердца Сайленс да шуршание торопливо переворачиваемых страниц.
— Парень с длинной шеей? — спросила Уильям-Энн. — Я видела его лицо на какой-то листовке.
— Это всего лишь Ламентейшен [8] Вайнбер, мелкий конокрад. Он и двух мер серебра не стоит.
— Кто тогда? Парень в углу, в шляпе?
Сайленс покачала головой. Отыскав нужные листки внизу пачки, она изучила рисунки.
«О Запредельный, — подумала она. — Даже не знаю, хочу ли, чтобы это оказались они».
По крайней мере, руки перестали трястись.
8
От англ. lamentation — оплакивание.
Уильям-Энн подскочила и вытянула шею из-за плеча Сайленс. В свои четырнадцать девочка уже обогнала ростом мать. Не самое большое несчастье, когда твой ребенок выше тебя. Уильям-Энн ворчала, что она неуклюжая и долговязая, но в ее стройности угадывалась будущая красота. В отца пошла.
— О Запредельный, — вымолвила Уильям-Энн, прикрыв рот рукой. — Так ты думаешь, это…
— Честертон Дивайд. — Форма подбородка, взгляд… все совпадало. — Явился прямо к нам в руки с четырьмя своими людьми.
За этих пятерых дадут столько, что хватит оплатить запасы на год. А может, и на два.
Сайленс опустила взгляд с рисунков на текст, напечатанный резким жирным шрифтом.
«Чрезвычайно опасен. Разыскивается за убийства, изнасилования, вымогательства». И, конечно, в самом низу: «…и заказные убийства».
Сайленс всегда занимало, правда ли Честертон со своими людьми умышленно убил губернатора самого могущественного города на континенте, или это случайность. Например, простое ограбление пошло не по плану.
Так или иначе, Честертон понимал, что натворил. До убийства губернатора он был обычным, пусть и опытным бандитом с большой дороги, теперь же считался известным и опасным преступником. Честертон знал: если его схватят, пощады не будет. В Ластпорте его объявили бунтовщиком, угрозой порядку и психопатом.
Терять ему нечего. Он больше и не скромничал.
«О Запредельный», — подумала Сайленс при виде списка преступлений, не поместившегося на одной странице.
Уильям-Энн что-то бормотала шепотом себе под нос.
— Он там? — спросила она. — Но где?
— Торговцы, — ответила Сайленс.
— Что?
Уильям-Энн помчалась обратно к глазку. Деревянная дверь, как и все на кухне, была выскоблена добела. Себруки снова наводила чистоту.
— Я не вижу сходства.
— Присмотрись.
Сайленс тоже узнала его не сразу, хотя вечерами сидела над папкой, запоминая лица.
Спустя мгновение Уильям-Энн ахнула, прижав руку ко рту.
— Как глупо. Почему он расхаживает у всех на виду? Пусть и переодетый.