Тайны Кремлевского централа. Тесак, Фургал и другие. Громкие дела и «Странные» смерти, в российских тюрьмах
Шрифт:
— Мы тогда как-то посчитали, что около 1200 заключенных сидят уже по 1,5–2 года вообще за мелочь, — рассказывает бывший заместитель начальника «Крестов». — Кто украл комбикорм, кто овцу утащил… Мы приняли решение пригласить сюда всех представителей судов города и области. Я им говорю: давайте освободим вот этих; ну что мы мучаемся, их мучаем. А судьи на это: «Как арестовывали, так и будем».
Кстати, представители Фемиды тоже бывали нашими «клиентами». Попал к нам один судья, Казаков его фамилия была. Подозревался в зверском убийстве жены (я лично знал ее — хорошая женщина была). Не доказали его вины — через три года вышел. А
И вот сейчас арестанты-рецидивисты вообще ни на что не жалуются, потому что помнят прошлое. С ними меньше всего проблем. Они говорят: «Нам и не снилось, что сейчас есть! Мы бы тогда и не поверили, что пройдут годы и будет так, как сейчас».
— Ну а как же удаление зубов без анестезии? Разве это не прошлый век?
— Рассказываю, как все было. Перед приездом Путина сказали, чтобы озвучили самую главную проблему. А в тот момент это были медикаменты (их не хватало катастрофически). Ну, один из наших сотрудников, Александр Житинев, и сказал президенту, что нет обезболивающих. А это потом вылилось в скандал.
Я захожу в камеру № 371. Именно в ней побывал президент Владимир Путин. Чистенько, скромненько и опять-таки тесно. Двое заключенных расположились возле стола — пьют чай.
Вообще все камеры ну совершенно идентичные. Старожилы говорят, что все, что здесь есть, не менялось чуть ли не с 1918 года. Правда, деревянные нары заменили на металлические, «срезали» третий ярус. Пару лет назад на втором и третьем этажах оборудовали душевые комнаты, и теперь в «Крестах» нет жесткой регламентации по выводу в душ (раньше ведь как было: только 15 минут, и ни минутой больше, на всю помывку).
Из досье: В начале XIX века в камере «Крестов» кровать крепилась к стене сразу после подъема и опускалась только на время отбоя. Днем заключенный не мог ею воспользоваться. Но в его распоряжении были стул, стол, полка. Посуда на полке должна была содержаться строго в определенном порядке: медная миска, тарелка, чайник, солонка. В противном случае его наказывали. Могли наказать и за то, что он не чистил посуду с помощью песка или кирпича».
Камера в старых «Крестах»
Но старые стены не всегда готовы к новациям — провести вентиляцию тут почти что невозможно, а ночью температура в «Крестах» не опускается ниже 30 градусов. Начальник тюрьмы в этот период подписывает распоряжение: по четным числам открываются форточки камер с одной стороны, по нечетным — с другой (чтобы создавать движение воздуха).
— Позовите библиотекаря! Нужны книги! — кричит заключенный из камеры.
— Самым востребованным художественным произведением был и остается роман Федора Достоевского, — шепотом говорят мне сотрудники. — Вот уж поистине бытие определяет сознание.
Двое заключенных молчат — жуют хлеб. Оказалось, они беспрестанно делают это уже вторые сутки. Потом выложат его на ткань, чтобы кислород вышел. А потом уже другие
из этой массы будут лепить фигурки.— У нас разделение труда: одни жуют, другие лепят, — поясняют те, чей рот «не занят делом». — Потом фигурки разукрасим пастой из цветных ручек, и они смогут храниться года три. В этом году влажное лето, так что многие наши фигурки, терзаемые хлебными жучками, погибали.
В окно, тем временем, постучался голубь. Сотрудники говорят, что, возможно, он прибыл с посланием.
— Раньше для связи заключенные использовали самодельное (из газет) духовое ружье, — рассказывает инспектор Наталья Ключарева. — На один конец кладется записка, утяжеленная хлебным шариком, с другой стороны человек с сильными, здоровыми легкими. В безветренную погоду такие послания летают на расстояние 40–50 метров и попадают на набережную. Были дни, когда она вся усеивалась письменами. Бабульки за вознаграждение доставляли письма по указанным адресам (в том случае если письмо на набережной никто не ждал). Но сегодня в моде почтовые голуби.
— А у нас тут Тарзан сидит, — кричат заключенные из одной камеры.
Боец смешанных единоборств Вячеслав Дацик по кличке Тарзан, как говорится, сам тих и светел. «Кресты» наблюдают уже второе по счету его пришествие, так что сотрудники подобрали ему подходящих по характеру сокамерников.
По дороге оперативники не хвастают, но с гордостью рассказывают, как они раскрыли убийство детей (в «Крестах» оказался маньяк, и здесь он признался в тех преступлениях, о которых никто не знал) и вернули украденные картины в один из музеев («раскололи» похитителя).
Призрачная камера № 1000
В «Крестах» всегда было и есть всего 999 камер. Но рассказывают, что архитектора тюрьмы Антония Томишко поместили в камеру № 1000.
Дело было якобы так. Архитектор, докладывая императору Александру III, очевидно, волновался, потому сказал: «Ваше величество, я для вас тюрьму построил». «Не для меня, а для себя», — резко оборвал его царь и заточил в «Кресты».
— Камеру № 1000, куда его посадили, до сих пор не могут найти, — говорит Ключарева. — Это не шутка, мы тут все облазили. Если вы найдете, войдете в историю.
С Томишко связано много мистического. Мы не смогли выяснить, где он был похоронен. Есть версия, что на Никольском кладбище, но могила его там не найдена. Многие сотрудники говорят, что слышали или видели призрак архитектора. В 2008 году камеры видеонаблюдения зафиксировали, как из крыши возникло некое белое существо, поднялось вверх, потом резко вниз, снова вверх и исчезло в никуда.
В стенах «Крестов» умер зимой в тяжелейших условиях писатель Даниил Хармс. Вообще об известных арестантах, прошедших через «Кресты», можно писать отдельную книгу.
Мне дают пролистать старые желтые страницы журнала учета поступивших и выбывших заключенных. Ищу знакомые из учебников истории и литературы фамилии.
Александр Керенский. Будущий глава Временного правительства попал сюда в 1905 году. Кстати, сохранились его записи: «Я с благодарностью вспоминаю о нелепом случае, приведшем меня сюда. Четыре месяца уединения за счет государства». Он писал о том, что режим в «Крестах» очень либеральный, что двери в камерах практически не закрываются, заключенные общаются друг с другом, играют в шахматы. «И это было время отдыха и раздумий».