Тайны мирового разума и ясновидение

Концентрацией мысли можно на расстоянии заниматься вам­пиризмом. На определенный объект направляется энергия (ин­формация), которая возвращается обратно, обогащенная энер­гией данного объекта. Тибетские ламы способны путем концент­рации мысли проектировать возникшие в их уме образы и созда­вать всевозможные иллюзии (людей, божества, животных). Та­кими иллюзиями могут быть также разные предметы, пейзажи и т.п. Слово "иллюзия" тут не совсем подходит, поскольку создан­ные феномены не всегда являются неосязаемыми. Они часто не­отличимы от реальных людей, предметов, пейзажей и т.д. Их можно изучать, с ними можно разговаривать, не замечая, что они просто созданы силою мысли. Мы уже говорили, что мыслеформы материальны. Это положение является основным во всей пара­психологии. Но слово "материальный" не надо воспринимать узко. Материальное тело не обязательно должно обладать весом или быть видимым. Ведь радиоволны материальны, но они неви­димы и не имеют веса. Очевидцы, побывавшие в Тибете, описы­вают паранормальное явление так: "Лошадь-иллюзия бежит ры­сью и заливается ржанием; едущий на ней иллюзорный всадник может соскочить с нее, заговорить с прохожим, есть пищу, приго­товленную из обычных продуктов; призрачные розы распростра­няют далеко вокруг себя нежный аромат; дом-иллюзия дает при­ют путникам из плоти и крови и т.д.". Далее очевидец пишет: "Все сказанное кажется просто волшебной сказкой, и девяносто девять процентов тибетских рассказов о подобных происшест­виях заслуживают именно такого отношения. Но, несмотря на это, иногда доводится быть свидетелем смущающих фактов. Не­которые странные явления имеют место в действительности, и их реальность отрицать нельзя. Для того, чтобы проиллюстриро­вать отношение тибетцев к паранормальным явлениям, приве­дем дословно со слов очевидца два примера таких явлений:

Одного купца с караваном захватил в пути сильный ветер. Вихрь сорвал с купца шляпу и забросил в кустарник у дороги. В Тибете существует поверье: тот, кто подберет потерян­ный подобным образом головной убор во время путешествия, навлекает несчастье. Следуя суеверному обычаю, купец предпо­чел считать шляпу безвозвратно потерянной.

Шляпа была из мягкого фетра с меховыми наушниками. Сплющенная и наполовину скрытая в кустарнике, она совсем утратила свою форму. Через несколько недель в сумерках один человек проходил мимо места происшествия и заметил очерта­ния притаившейся в кустах фигуры неясной формы. Прохожий был не из храброго десятка и пустился наутек. На следующий день в первой же деревне, где он остановился на отдых, он рас­сказал селянам, что видел нечто очень странное, спрятанное в кустах недалеко от дороги. Через некоторое время странный предмет обнаружили в том же месте и другие путешественники. Они не могли понять, что это было, и обсуждали приключение в той же деревне. Еще многие замечали таким же образом невин­ный головной убор и рассказывали о нем местным жителям. Меж­ду тем солнце, дождь и пыль сделали свое дело. Фетр менял ок­раску, а ставшие дыбом наушники отдаленно напоминали щети­нистые уши какого-то зверя. От этого вид разлохмаченной шля­пы сделался еще страшнее. Теперь уже всех проходящих мимо деревни путешественников и паломников предупреждали, что на опушке у дороги постоянно сидит в засаде нечто неведомое — ни человек, ни зверь — и необходимо его остерегаться. Кто-то выразил предположение, что это некий демон, и очень скоро до сих пор безымянный предмет был возведен в дьявольское досто­инство. Чем больше людей видело старую шляпу, тем больше ходило о ней рассказов. Теперь вся округа говорила о притаив­шемся на лесной опушке демоне. Затем в один прекрасный день путники увидели, как тряпка зашевелилась. В другой раз прохо­жим показалось, что она старается избавиться от опутавших ее колючек, и, в конце концов, шляпа сорвалась с кустарника и помчалась вдогонку за прохожими, убегавшими от нее со всех ног, не помня себя от ужаса.

Шляпу оживило воздействие сосредоточенных на ней много­численных мыслей. Это происшествие, как уверяют, истинное и приводится в качестве примера могущества концентрации мыс­ли, даже бессознательной и не преследующей никакой опреде­ленной цели".

Мы же добавим от себя, что очень важную роль в жизни играет концентрация мысли, информации на том или ином вопро­се, Вы концентрируете свою мысль, свое внимание на любой не­значительной болячке и, продолжая делать это ежедневно и еженошно, доводите эту незначительную болячку до раковой болез­ни. Вы боитесь чего-то или кого-то и все время подогреваете в себе этот страх. И страх делает свое дело — самое худшее в конце концов происходит. Значит, имеет смысл поставить все на свои места, перевернуть картину, которая висела на стене вниз головой. Значит, надо верить в лучшее, не бояться болезней, не бояться реальных и мифических врагов, вселять во всех, кто на­ходится вокруг вас, эту веру в лучшее, в то, что у них будет все хорошо, что у всех будет все хорошо, что у страны будет все хорошо. К сожалению, это не понимают "кликуши", вещающие по радио и телевидению. Мало того, что у них нет правильного видения мира и чувства собственного достоинства. Они полива­ют всех граждан таким потоком отрицательной информации, что вряд ли отдают себе отчет в том, какой вред они наносят всему обществу, всей стране. Помните о действии мыслей и помните слова из Евангелия о том, что согрешивший в мыслях есть согре­шившим на самом деле. Так оно и есть.

Второй случай очевидец описывает так:

"Старушка мать одного купца, ездившего каждый год по делам в Индию, как-то попросила сына привезти ей из святой земли какую-нибудь реликвию. Тибетцы считают колыбель буд­дизма — Индию — святой землей. Купец обещал выполнить это поручение, но в хлопотах забыл о своем обещании. Старушка тибетка очень огорчилась и в следующем году, когда караван сына снова отправился в Индию, опять попросила привезти ей реликвию. Сын обещал и опять забыл. То же самое повторилось и в третий раз. Но теперь купец, уже подъезжая к дому, вспомнил о просьбе матери и при мысли о горе благочестивой старушки сам искренне опечалился. Пока он размышлял, как бы попра­вить дело, ему на глаза попался валявшийся на обочине дороги осколок собачьей челюсти. Купец нашел выход из положения. Он вырвал из высохшей челюсти один зуб, очистил с него пыль и завернул в кусок шелковой ткани. Приехав домой, он преподнес этот зуб матери как исключительно драгоценную реликвию — зуб великого ученика Будды Сарипутры. На седьмом небе от радости преисполненная благоговения старушка спрятала зуб в ковчежек на алтаре. Каждый день она совершала перед ним свя­щенный обряд, зажигала светильники и окуривала его благово­ниями. К старушке присоединились и другие верующие, и через некоторое время собачий зуб, возведенный в достоинство свя­тых мощей, вдруг начал излучать сияние. Эта легенда породила следующую поговорку: "Поклонение заставляет излучать сия­ние даже собачий зуб".

Мы думаем, что комментарии тут излишни. Читатель пони­мает, что именно концентрация мысли создает силу воздействия. Поэтому и говорят о намоленных иконах, которые, несомненно, оказывают воздействие на молящихся.

На Западе практикуют контакт с духами, вызывают духов исторических личностей или знакомых и родных. Те существа, которые создаются магами в Тибете, не имеют ничего общего с такими духами. Мы уже говорили, что маги осуществляют мате­риализацию, создают "тульпу" (магические создания, иллюзор­ные призраки). Собственно, и техника на Западе и в Тибете раз­ная. В Тибете маги не стараются вызвать дух, не приглашают свидетелей этого действа. Тибетским магам для материализации не надо ни стола, на котором соединяют руки участники спири­тического сеанса, ни черного кабинета для медиума в состоянии транса. Нет нужды и в темноте. Свои опыты по материализации тибетские маги могут проводить и при солнечном свете, и в при­сутствии случайных прохожих. Тут все зависит от способностей создателя призраков, от того, насколько эффективно он спосо­бен концентрировать свою мысль. Надо иметь в виду, что ре­зультаты процесса материализации могут выйти из-под контро­ля. Это значит, что некоторые из материализованных признаков создаются произвольно. Это происходит в том случае, если со­здатель признака наделен достаточной духовной силой, или мгно­венно, или же постепенно. Сам процесс, включая все его фазы, очень длительный.

Описываются случаи, когда материализуется существо не­произвольно и оно похоже на создателя. Любопытно, что сам создатель может его не видеть, тогда как другие свидетели его видят и общаются с ним. Получается что-то вроде двойника. Но на самом деле таких двойников может появиться одновременно несколько. Поэтому говорить здесь о двойнике некорректно. Но в большинстве случаев создание не похоже на создателя. Но со­здатель творит то, что считает нужным. И это у него получается.

Приведем дословно три случая, которые были описаны оче­видцами и засвидетельствованы одновременно несколькими из них.

"Один служивший у меня юноша отправился навестить ро­дителей. Я отпустила его на три недели. По истечении этого сро­ка он должен был купить для нас припасы и нанять носильщиков для доставки грузов через перевалы. Молодой человек загос­тился у родственников, и о нем ничего не было слышно около двух месяцев. Я начала бояться, что он не вернется. Как-то но­чью я увидела его во сне. Он мне приснился в необычном для него костюме и с европейской шляпой на голове. Такой шляпы я у него никогда прежде не видела. На следующее утро один из слуг прибежал за мной с криком: "Уангдю идет! Я его сразу узнал!" Такое совпадение показалось мне любопытным. Я вышла из па­латки посмотреть на Уангдю. Мы стояли на возвышенности над равниной, и я очень отчетливо увидела внизу на дороге Уангдю. Он был одет совсем как в моем сне и поднимался один по тропе, петляющей зигзагами по горному склону. Я заметила вслух, что у Уангдю нет никакой поклажи, и стоявший рядом слуга отве­тил: "Он, должно быть, обогнал носильщиков". Кроме нас, Уангдю видели еще двое из наших людей. Мы продолжали наблюде­ние за приближающимся юношей. Он уже дошел до стоявшего у тропы маленького "шортена". Высота этого шортена на фунда­менте в форме куба со сторонами около восьмидесяти сантимет­ров, вместе с верхней его частью и шпилем не превышала двух метров. Он был сплошной кладки, наполовину из камня, наполо­вину из глины, и в нем не было ни одного углубления. Молодой человек прошел за шортен и больше не появлялся.

В этом месте, кроме одиноко стоявшего шортена, не было ни деревьев, ни домов, ни холмов. Сначала мы — слуга и я — предположили, что Уангдю присел отдохнуть в тени маленького памятника, но ничего не обнаружили. По моему распоряжению двое из наших людей пошли разыскивать Уангдю. Я следила за ними в бинокль. Они тоже никого не нашли.

В тот же день, к пяти часам пополудни, Уангдю появился в долине во главе маленького каравана. Он щеголял в знакомых мне шляпе и платье. Я их уже видела на нем — сперва во сне, потом в утреннем мираже. Ничего не рассказывая прибывшим, не дав им опомниться и поболтать со слугами, я принялась рас­спрашивать носильщиков и самого Уангдю. Из их ответов явст­вовало, что они все вместе ночевали слишком далеко от нашего Лагеря, чтобы кто-нибудь из них мог дойти до него рано утром. Кроме того, Уангдю все время не отходил от каравана ни на шаг. В течение нескольких недель сразу после происшествия у меня была возможность проверить правильность этих показаний у крестьян селений, где Уангдю с носильщиками останавлива­лись в пути, я убедилась, что люди сказали правду, и Уангдю ни разу от каравана не отлучался".

Второй случай описывается так:

"Как-то днем меня посетил один тибетский художник, с ув­лечением писавший ужасных тибетских богов и усердно им по­клонявшийся. За художником я разглядела немного туманный силуэт одного из его фантастических персонажей, так часто фи­гурирующих на его полотнах.

Я была так поражена, что невольно сделала резкое движе­ние, и художник направился ко мне, без сомнения, с намерением спросить, что со мной случилось. Я отметила, что призрак за ним не последовал. Быстро отстранив моего гостя, вытянула руку и сделала несколько шагов к призраку. Я ощутила прикосновение к чему-то неплотному, уступающему нажатию. Призрак рассе­ялся.

В ответ на мои вопросы художник признался, что он уже несколько недель вызывал виденное мною существо, а в этот день много работал над изображающей его картиной. Словом, все его мысли были сосредоточены на божестве, которое он меч­тал изобразить. Сам художник призрака не видел".

Пример произвольно вызываемого явления описывается так:

"В то время мой лагерь был разбит недалеко от Пунаритед в Кхаме. Однажды днем я разговаривала с поваром в хижине, служившей нам кухней. Юноша попросил выдать ему провизию. Я сказала: "Идем ко мне в палатку, ты там возьмешь из ящика все, что тебе нужно". Мы вышли. Подходя к палатке, полы ко­торой были откинуты, мы оба вдруг увидели сидевшего за моим столом на складном стуле главного ламу рите. Мы не удиви­лись т-7 этот лама навещал меня довольно часто. Повар тотчас же сказал:" К вам пришел "римпотше". Мне нужно вернуться приготовить для него чай, провизию я возьму потом". —"Хоро­шо, приготовь поскорее чай", — ответила я. Слуга ушел, а я поспешила к палатке. За несколько шагов до нее мне показа­лось, будто перед палаткой клубится и медленно от нее удаляет­ся пелена прозрачного тумана. Лама исчез. Очень скоро вернул ^лся слуга с чаем. Не застав ламу, он очень удивился. Не желая Пугать его, я объяснила, что ламе нужно было только сказать мне два слова. Он занят и не мог остаться дольше. Я не приминула рассказать об этом происшествии самому ламе, но он только ехид­но захихикал и не захотел ничего мне объяснить".

Каковы же мотивы создания призрака? Одна из целей этого является обеспечение для себя могущественного покровителя. По­кровительство очень своеобразное — призрак появляется вмес­то хозяина в разных местах, там, где захочет хозяин. Это, как утверждают, в Тибете практикуется часто, Широко распростра­нено среди лам по утрам воплощаться в облик бога-хранителя. Это для них не представляет никакого труда, они могут превра­титься в кого угодно. Это делается для того, чтобы удалить от себя любые враждебные для него существа. Ведь они тогда вос­принимают его не как человека, а как божество. Они способны внезапно воплотиться в образ любого из многочисленных тибет­ских божеств.