Тайны операции «ЗЕМЛАНД»

Правда, тактическое руководство должно было оставаться за армией, но господин Борман давал через рейх комиссара обороны тактические установки, и ни один крайсляйтер Восточной Пруссии не позволял войсковому командиру поучать себя, если мнение этого командира расходилось с мнением Бормана.

Отсюда вытекали постоянные трения и споры, пагубно сказывавшиеся на строительстве оборонительной полосы и на военной работе вообще. Однако самым вопиющим недоразумением было подчинение так называемого фольскштурма гаулейтеру, а тем самым и партии.

Старые испытанные офицеры и унтер-офицеры запаса были вынуждены выполнять противоречащие всему их опыту дилетантские приказы маленьких партийных чиновников. Гаулейтер видел в фольскштурма, пожалуй, дополнительное средство укрепления своих личных позиций и, вопреки всем моим предложениям, настаивал на своей власти, хотя разумеется, было бы целесообразнее использовать эти 10000 человек в войсковых частях Кёнигсберга.

Кох, по-видимому, и в военных вопросах считал себя абсолютно компетентным, ибо заявил однажды войсковому командиру:

«Если вы и впредь будете отступать на фронте, я со своим фольксштурмом загоню ваших солдат обратно на их позиции». …

К концу года сменился и начальник штаба Первого войскового округа.

В течение двух лет эту обязанность выполнял с присущей ему энергией и предусмотрительностью генерал-лейтенант фон Тадден. Теперь он стремился попасть на фронт, в чем ему трудно было отказать. На его место я выпросил себе моего старого, испытанного начальника оперативного отдела 217 восточно-прусской дивизии полковника, барона фон Зюскинда Швенди. К нему я питал особое доверие, зная его по совместным успешным действиям во время тяжелых боев ка Северном фронте. Это доверие он оправдал в последующее трудное время, вплоть до горького финала.

Вместе со строительством оборонительных позиций в Восточной Пруссии, другая важная задача войскового округа состояла в том, чтобы изыскать и подготовить для действующих дивизий необходимое пополнение.

Формирование маршевых батальонов происходило на учебном плацу Штаблак. Поэтому Штаблак, наряду с войсковыми частями, был наиболее частой целью моих поездок.

Здесь я всякий раз убеждался, что восточнопрусские солдаты и офицеры делали все от них зависящее, стремясь как можно быстрее дать фронту, где шли тяжелые бои, необходимое пополнение.

Все понимали, что в скором времени дойдет дело и до решающих сражений за родную землю. Дать молодым солдатам, прибывшим, наконец, из авиации и других соединений первоначальную пехотную подготовку в течение всего трех-четырехнедельных курсов было, конечно, нелегко, но фронт остро нуждался в пополнении. Большие потери на всех участках требовали формирования маршевых батальонов в кратчайшие сроки.

Всегда с тяжелым сердцем мы вынуждены были посылать на фронт полу обученных солдат….

Но это, конечно, не снимало больших забот, связанных с опасным развитием оперативной обстановки.

Что будет, если русские начнут большое наступление в Восточной Пруссии? Куда девать столь многочисленное гражданское население, когда в адском пламени войны с ее современными техническими средствами начнутся сражения за города и села Восточной Пруссии?

Тысячи этих несчастных людей падут тогда жертвами вражеских бомбежек и артиллерийских обстрелов.

А если придется оборонять Кенигсберг с его населением, насчитывающим сотни тысяч?

Тогда вся эта человеческая масса станет невероятной помехой для сражающихся войск и очевидно, что при такой обузе боеспособность солдат в тяжелых боях будет скованная.

Значит, уже теперь необходимо срочно начинать эвакуацию населения провинции. Но это, к сожалению, входило в компетенцию гаулейтера и партийных учреждений, а мне лично ничего другого не оставалось, как вновь и вновь напоминать о страшной опасности.

….

Из-за прорыва противника на севере и юге Четвертая армия, располагавшаяся посередине, вынужденно оказалась в котле, поскольку получила категорический приказ оставаться на месте. И лишь 20 января, когда передовые части русских уже достигли районов Алленштайна и Инстербурга, Четвертая армия получила, наконец, приказ выступать.

Но, поскольку прорвавшийся противник продолжал успешно наступать, вышло так, что вместе с головными подразделениями Четвертой армии, отходившей в район крепости Летцен, на которую мы рассчитывали, как на опору с тыла, в этот район вошли и передовые подразделения русских.

Кроме того, преступное опоздание с эвакуацией населения привело к тому, что на дороги Восточной Пруссии хлынули потоки беженцев, создавая пробки на пути походных колонн частей, отходивших на тыловые позиции, и войск, которые передислоцировались согласно приказу.

В этот критический момент, когда передовые подразделения русских подошли уже к Эльбингу, командующий Четвертой армией генерал Госбах получил приказ установить связь и с Эльбингом и с Кёнигсбергом – две задачи одновременно, что, по всем военным понятиям выполнить было невозможно.

Генерал Госбах решил, что только массированный прорыв в направления Эльбинга имеет шансы на успех и принял тактически правильное в его положении решение – прорываться всей массой своей армии к Эльбингу.

Это решение обернулось для него смещением с должности. Группа армий «Центр», переименованная с 25 января в Северную группу армий, должна была, вследствие разгрома Третьей танковой армии, позаботиться о защите Кёнигсберга, Земландского полуострова и важного в смысле снабжения, порта Пиллау.

Поэтому она направила 367 пехотную дивизию и 562 дивизию народных гренадеров в Кёнигсберг.

Вряд ли стоит сомневаться, что, не будь этого подкрепления, Кёнигсберг, а также и Земландский полуостров, были бы захвачены противником.

В этом случае почти полмиллиона гражданского населения, скопившегося там после эвакуации из Кёнигсберга и северной части Восточной Пруссии, оказались бы беззащитными перед русскими войсками.

Еще в конце февраля Хайлигенбайльский котел, был очищен от беженцев.

Однако, вопреки всякой военной логике, словно в насмешку, Четвертой армий, обращенной тылом к заливу и плохо снабжавшейся, было приказано продолжать бои, вместо того, чтобы подтянуть ее к Данцигу или Кёнигсбергу. …..

Какова же была обстановка в самом Кёнигсберге в эти грозные дни?

На мне, как на начальнике Первого войскового округа, лежала забота не только о самом городе, за который непосредственно отвечал его комендант в лице генерал-майора Бехера, но и обо всей провинции Восточная Пруссия.