Тайны острова Буяна

— Надо сдаваться, — вздохнул Марк Ключевский. — Иного выхода я не вижу. Главное — попасть в крепость, а там видно будет.

Предложение было хоть и откровенно паникерским, но разумным. Это признали все, включая меня и генерала Балдерука. В довершение всех наших бед подул холодный ветер и с неба на наши головы повалил снег. Становилось совершенно очевидно, что в такую непогоду нам на пятачке долго не продержаться, поскольку наша амуниция не была приспособлена к подобным погодным условиям. Не знаю, как другие-прочие, но я продрог как собака и в данную минуту отдал бы полцарства за чашечку горячего кофе.

— А почему не все царство целиком? — Мое признание заставило Крафта покоситься в мою сторону.

— Надо же чтить традиции.

— Нет у этого босяка никакого царства, — окрысилась на меня Анастасия. — Какой из него царевич— одно недоразумение.

В этот раз никто за меня не заступился, включая и генерала Балдерука. Похоже, мой авторитет великого полководца окончательно рухнул в грязь.

— Ну что же, — сказал я, — давайте пошлем в крепость парламентеров.

— Пусть Анастасия едет, — подсказал Марк. — Кому, как не ей, договариваться с этим Гераклусом.

— Одна не поеду, — поежилась от холода Зимина. — Только вместе с Великим Магогом.

Я не возражал. Терять мне, в сущности, было нечего. А нить моей судьбы действительно вела меня к неприступной крепости Аратак.

На всем пути до железных ворот я видел оставленный клубком едва заметный след. Я рассчитывал подобрать бесценный дар птицы Сирин у стен крепости, но просчитался: каким-то непостижимым образом клубок проскочил непроходимое по виду препятствие и закатился внутрь.

Белого флага у нас не было, но в крепости, видимо, и без того догадались, что к ним прибыли парламентеры. Железные створки дрогнули и со страшным скрипом открылись, пропуская нас внутрь. Во дворе крепости нас уже поджидали. Не менее сотни одетых в стальные кольчуги воинов нацелили, на нас с Анастасией длинные копья. По виду это были самые натуральные гоблины, но попадались среди них и человеческие образины. Вот и подошедший к нам тип в кирасе с золотой насечкой претендовал на то, чтобы называться человеком.

— Почтенный Гераклус ждет вас, незнакомцы.

Нам ничего другого не оставалось, как последовать за провожатым по узким переходам, заменяющим здесь улицы. Население крепости явно жило по принципу «в тесноте, да не в обиде». Дома, буквально наезжавшие один на другой, более всего напоминали сакли горного аула. Зато дворец коменданта крепости почтенного Гераклуса внушал уважение и своими размерами, и претендующей на изысканность архитектурой.

У отделанного мрамором крыльца мы с Анастасией наконец спешились. Комендант, похоже, уже знал о нашем прибытии, — во всяком случае, принял он нас без задержек. Увлеченные разглядыванием орнамента, украшающего зал, мы с Зиминой не заметили, как на пороге возник ражий детина выше средних лет. Этот тип с дурацкими усиками над толстой губой с порога заявил, что непременно нас повесит. Мы, видите ли, потревожили его покой, а также покусились на суверенитет града Катаджа, процветаюшего под властью Великого Гога.

— Осади, — строго сказал я Гераклусу. — Перед тобой Великий Магог, сын Великого Гога. Ни на чей суверенитет мы не покушались. Я хочу повидать своего дорогого папу и не вижу в этом ничего предосудительного.

Почтенный Гераклус слегка увял, однако падать мне в ноги почему-то не торопился. Очень может быть, не поверил словам залетного молодца, который с ходу напросился в родственники к правителю. На лицах окружающих нас стражников смятение мешалось с сомнением. Комендант крепости, несмотря на свой бравый и воинственный вид, видимо, пришельцев все-таки побаивался, а потому окружил нас плотным кольцом из двух десятков вооруженных до зубов головорезов.

— Я требую, чтобы мою свиту пропустили в крепость и приняли здесь подобающим образом. То есть обогрели, накормили и предоставили ночлег.

— Не возражаю. — Гераклус подмигнул одному из своих подручных, и тот со всех ног бросился выполнять распоряжение начальника.

— Дайте мне кресло, — потребовал я. — Нельзя же битый час держать сановное лицо на ногах.

Кресло мне дали, но значительным лицом не признали. Мое положение было довольно шатким. Мало объявить себя сыном Великого Гога, надо еще предъявить к этому веские доказательства. А вот как раз с доказательствами у меня были проблемы. Если верить птице Сирин, то в граде Катадже сейчас заправлял самозванец. Причем я понятия не имел, кто он такой и какую величину из себя представляет.

Зато комендант Гераклус, надо полагать, был осведомлен лучше меня. И, судя по его полным сомнения глазам, он не находил большого внешнего сходства между мной и великим правителем.

— А почему мне не предложили сесть? — обиделась на хозяина гордая Анастасия.

— Это ваша супруга? — покосился в ее сторону Гераклус.

— Нет, — покачал я головой. — Ведьма Анастасия представляет в моей ставке некие силы, заинтересованные в разрешении возникшей вокруг града Катаджа коллизии.

На лицо почтенного Гераклуса набежала тень. Из чего я заключил, что в граде Катадже действительно не все ладно. Не исключено, что там далеко не всем пришлась по душе власть нового Гога, невесть какими путями утвердившегося на престоле. Ведь недаром же генерал Балдерук так ждал Великого Магога. И не просто ждал, но и свято верил, что только его величеству суждено одолеть самозванца.

— Вам не кажется, господин Гераклус, что настала пора угостить нас ужином?

Эта невинная в общем-то просьба почему-то повергла в смущение коменданта. Он воровато оглянулся на дверь, словно ожидал какой-то подсказки. Такое поведение вроде бы всевластного хозяина крепости меня насторожило. Я слишком мало знал о положении дел в граде Катадже, а потому приходилось играть втемную, да к тому же краплеными картами.

— Вас накормят, — кивнул Гераклус.

В этот момент в зал ввели Крафта, Марка Ключевского и де Перрона. Никто из гоблинов, включая и доблестного генерала Балдерука, пред светлы очи коменданта допущен не был.

— Моя свита, — сделал я в сторону вошедших широкий жест. — Барон Крафт, маг и чародей, рыцарь де Меласс, менестрель Бернарде Перрон, краса и гордость Апландии. Я специально пригласил последнего, чтобы он написал поэму о моих подвигах. Нельзя допустить, чтобы деяния Великого Магога оказались забытыми потомками.

Сказать, что появление моих друзей произвело на коменданта Гераклуса слишком уж большое впечатление, не могу. Скорее уж он был сильно разочарован. Похоже, моя претензия на величие показалась ему чрезмерной. Но, с другой стороны, ввиду своей малочисленности, мы не представляли для коменданта серьезной опасности, а потому он мог слегка расслабиться и даже пошутить:

— Боюсь, что в славном граде Катадже у вас будет мало поводов проявить свою доблесть, царевич Магог. Ибо Великий Гог уже давно расправился со всеми своими врагами.

— Неужели в окрестностях Катаджа не осталось ни одного дракона, на худой конец ящера, с которым мог бы сразиться доблестный рыцарь?

При слове «ящер» Гераклус почему-то вздрогнул и побледнел как полотно. Окружившие нас стражники оглядывались по сторонам и испуганно перешептывались. Меня такая реакция удивила. Не знаю, как там драконы, но гигантские ящеры, по моим сведениям, давно уже передохли, причем без всякого вмешательства доблестных рыцарей и витязей.

— Прошу к столу, господа, — спохватился Гераклус и в который уже раз оглянулся на дверь.

Нас провели в соседнюю комнату, размерами чуть не втрое уступавшую парадному залу, и усадили за богатый стол. Вместе с нами и Гераклусом к столу присел и наш провожатый, успевший уже снять свою богатую кирасу. Звали этого молодого человека Киян. Именно так он представился своей соседке Анастасии. Более никто из гарнизона крепости к столу допущен не был. Видимо, это были персоны не того ранга, чтобы их сажать за один стол с царевичем Магогом.