Тайны под снегом

Айрис приступила к поискам тетради, где с тринадцати лет вела особенную хронику, записывая то, что видела, но окружая это особой историей. Так иное сливалось с обычным, переносясь на листы бумаги и превращаясь в загадочный фантастический рассказ. Так ее страхи и сомнения исчезали из реального мира, и она сама диктовала правила и придумывала финал. Всегда счастливый финал.

Проверив все полки с учебными материалами из школы, нужную тетрадь Айрис так и не нашла. Она перевернула вещи в шкафу, посмотрела в старом рюкзаке и даже заглянула под кровать. Но тетрадь словно исчезла. Айрис вернулась к столу, и вновь ее взгляд остановился на мрачном соседском доме. Она сморщилась, потянулась к шторе, чтобы задвинуть ее, но передумала. Ей всегда казалось, что с закрытыми шторами комната становится меньше и перекрывается свет и кислород. Айрис села за стол, придвинула органайзер, чтобы занять руки перекладыванием скрепок, и стала вспоминать тот день, когда носилась по комнате и собирала чемоданы, чтобы умчаться в новую жизнь.

«Где же ты, моя тетрадочка? Когда я собирала вещи, она не попалась мне на глаза. Иначе я бы ее не забыла. Но она всегда была при мне. Мама еще шутила, что это мой личный дневник, с которым я боюсь расстаться».

Занавеска в доме напротив дернулась, и Айрис испуганно отшвырнула органайзер. Он упал, раскидав по столу цветные скрепки, карандаши и ручки, некоторые из которых покатились к краю и рухнули на пол.

Снизу послышался крик мамы, что ужин готов. Айрис тряхнула головой.

«Да что со мной? Трусихой я не была никогда», – поругала она себя и стала собирать все обратно в органайзер. Мама вновь позвала ужинать, а ее взгляд опять уловил какое-то движение в доме напротив. Она выдохнула, сжала губы, как и всегда делала, когда пыталась взять эмоции под контроль, оперлась ладонями на стол и приблизила лицо к стеклу, вглядываясь вначале в окна второго этажа, а потом первого. Все их закрывали неподвижные бежевые в цветочек занавески. Айрис посмотрела вниз, снег с этой стороны дома был нетронут. Взглянула в маленькое круглое окно на чердаке и вновь уловила движение какой-то тени. Пригляделась. Ничего.

– Айрис, – еще раз крикнула мама.

– Иду, – ответила она и пошла вниз.

Их соседкой, которая жила в том доме, сколько Айрис себя помнила, была всем известная Карлотта Бруни – старая противная бабулька лет восьмидесяти, которая докучала всему городу и ежедневно отправляла жалобы всюду и на все, что только можно было придумать. Казалось, в Сноулейке не было ни одного человека, ни одного работника или организации, на которого не имелось недовольного обращения от миссис Бруни. Она жаловалась буквально на все, даже на синоптиков, а также ведущих федеральных каналов и радиостанций, которые озвучивали неверные прогнозы погоды.

Айрис остерегалась миссис Бруни, ее пронзительного взгляда прищуренных глаз, ее сжатых узких губ, всегда накрашенных яркой помадой, и гневных тирад, которыми она осыпала всех, кто попадался на ее пути. А вот мама считала Карлотту безобидной одинокой старушкой и вечно говорила Айрис, что только благодаря ей они смогли купить этот чудесный дом. Никто не желал селиться рядом с гневной миссис Бруни, и дом часто менял владельцев, пока сюда не переехали они – Виктория и Айрис Мотт.

Мама крутилась на кухне, наполненной ароматом мясного пирога от Боба, который грелся в духовке, и травяного чая. Виктория разложила на столе пачки разного печенья, конфеты, маршмеллоу, апельсиновые маффины с шоколадной крошкой, вытащила банку с арахисовой пастой и несколько видов джема. Айрис замерла, разглядывая эту гору сахара и калорий.

– Не знала, что ты сейчас любишь, так что набрала всего. – В голосе Виктории чувствовалось волнение. Она замерла и испуганно смотрела на дочь.

– Мам, меня не было дома всего полгода, – застонала Айрис.

– Полгода, – странно повторила мама, а потом словно взяла себя в руки и бодро сказала, – Это все не то, да?

– О боже, – Айрис хотела закатить глаза, но быстро спохватилась, чтобы еще сильнее не тревожить маму, и подошла к ней. – Я все та же Айрис и все так же люблю пить твой чай с маффинами. Я все так же люблю тосты с абрикосовым джемом и не ем рыбу.

– Потому, что она плохо пахнет. – Мама покачала головой и, наконец опустив плечи, расслабилась.

– Она воняет, – засмеялась Айрис. – А с каких это пор ты стала поклонницей сахара?

– Ну это же не только для меня. – Мама странно опустила взгляд и быстро отвернулась. – Не знаю, что со мной, – отмахнулась она и вновь посмотрела на Айрис, которая нахмурила брови. – Тебя так давно не было, и мы так редко общались последнее время.

– Я писала тебе каждый день, – возмутилась Айрис.

– Ну да, – кивнула мама, поджав губы. – Ладно, неси чашки и кексики в гостиную, а я принесу чай и пирог.

Они устроились на диване перед камином. Айрис смотрела на огромную чашку с маминым фирменным чаем. Аромат малины, трав и елки окутывал ее сердце теплом. Мама откусила пирог и посмотрела на Айрис.

– Как дела? Что… интересного было за последнее время?

– С учебой все отлично. Не переживай. А так, ничего, – отмахнулась Айрис. Она не врала, ей действительно нечего было рассказывать. Ежедневная университетская рутина.

– А все остальное? – неуверенно спросила мама.

Айрис вновь сдвинула брови к переносице.

– Как и раньше, – скованно ответила она.

– Может, ты с кем-то познакомилась или подружилась?

Айрис сжала губы и посмотрела на огонь в камине, который облизывал большие камни. Ей совершенно не хотелось рассказывать, что она так ни с кем и не подружилась, а последнее время вообще постоянно чувствовала себя потерянной и одинокой. И идея учиться в Броке на писателя уже не казалась ей такой замечательной. Может, стоило прислушаться к маме и пойти туда, где она могла быть своей?

– Может, все же стоит поступить в Вичбор? – словно прочитав ее мысли, спросила Виктория.

– Мам, не начинай, – угрюмо ответила Айрис. В ней вновь заиграл дух бунтарства и противоречия. Да, стать писателем была ее мечта, но еще сильнее ей хотелось доказать всем, что она другая и вправе сама выбирать свой путь, – Мы это уже обсуждали. Не хочу быть одной из них. Не хочу, чтобы рядом со мной учились…

– Но там ты будешь среди своих. – Голос мамы звенел настойчивостью.

– Нет, – разозлилась Айрис. – Я не такая. Не такая… как ты.

– Хорошо, – мама пожала плечами и глотнула чай. – Так чем планируешь заняться завтра? У меня до обеда клиенты, но я могу все отменить. Можем поехать на озеро, или в кино сходить, или за подарками. Чтобы ты хотела сделать?

– Завтра и решим. – Она не желала строить планы, особенно с мамой, которая слишком часто на ее памяти их меняла, особенно из-за работы.

После ужина Айрис поднялась к себе и надела старую пижаму. Она еще раз оглядела полки и, взяв одну из старых тетрадей, перевернула ее на конец, где были чистые листы. Подняла с пола ручку и устроилась удобнее в кресле за столом. Ей хотелось начать новую мистическую историю про старый зловещий дом соседки. В ее воображении по его стенам уже полз дикий хищный плющ, а в подвале странно моргал свет. Айрис уже погрузилась в свои фантазии, как услышала, что кто-то скребется в дверь.

– Заходи, – сказала она, усмехнувшись маминому новому способу стучаться.

Но дверь так и не открылась. Айрис отложила тетрадь и ручку.

– Открыто, – крикнула она, но ничего не происходило.

Айрис встала и пошла к двери. Распахнула ее, готовясь обрушить на маму гневную тираду о музе и личном времени на творчество, но в коридоре никого не было. Она направилась к лестнице, перегнулась через перила и выглянула вниз. Виктория сидела на диване, уставившись в планшет.

– Мам, – позвала ее Айрис. – Ты это слышала?