Тайны Сент-Ривера
Шрифт:
– Да, тут вам с Дэвидом неплохо бы вспомнить все, даже самые мелкие, подробности этой части вчерашнего вечера. – поддержал мою мысль комиссар.
– Не возражаю, – согласился Дэвид.
– Что ж, – начала я, – разливал вино Роберт Кроун, но он не знал, кто и какой бокал возьмет, мало вероятно, чтобы он действовал на удачу в таком вопросе.
– Да, уж… – только и сказал на это мой друг.
– Затем подавала вино Луиза, в принципе, она могла отравить Парра, и именно его, но попробуйте найти для этого хоть мало мальски разумную причину. А вот дальше уже все становится более интересно, поскольку этот бокал, наконец, обретает своего вполне конкретного хозяина. Бокал стоит на столике. Парр не спешит пробовать вино, он увлечен
– Я тоже помню, что как только Парр предложил отправиться на второй этаж, Кроун встал и подошел к двери, ведущей на ту лестницу, которая ведет к нужному месту, – согласился со мной Дэвид.
– Вслед за ним поднялась Мишель, да она и сидела далековато от Мориса Парра. Затем Марика. Вместе с ней поднялись со своих мест доктор и Джим, и что-то мне подсказывает, что их в этот момент не слишком интересовал не только господин Парр, но и предмет спора. Мы с Дэвидом вышли из гостиной вслед за этими тремя, а последним ее покинул Парр. Получается, что именно он и мог отравить свой бокал, незаметно для других.
– Интересно… – задумчиво проговорил Эрик Катлер.
В это время на его столе зазвонил телефон.
После того как комиссар положил трубку, он немного помолчал, словно переваривая только что полученную информацию, затем сообщил нам факт, который подтверждал, и удивительно точно, только что нами полученный вывод.
– Это звонили из лаборатории. В правом кармане пиджака Мориса Парра обнаружены очень мелкие осколки стекла. Это осколки медицинской ампулы, в которой мог находиться цианид, очень небольшое его количество было выявлено на ткани этого же кармана. Похоже, что Парр раздавил ампулу, вылив ее содержимое в свой бокал, после чего осколки от этой ампулы положил в свой карман, а по дороге где-то их выбросил, они ведь должны были быть совсем маленькими, потом их просто растащили на обуви, да и кто их искал вне комнаты? Кругом ковровые покрытия. Да еще и лестница… Но в его действиях просто отсутствует всякая логика!
– Да, уж, – поддержала я комиссара, – самоубийца, заметающий следы своего преступления.
– А если ампулу подложил в карман Парра настоящий убийца, чтобы запутать следствие и привести нас к мысли о самоубийстве, – предположил Дэвид.
– Можно было бы это предположить, если бы там была именно ампула, или полный набор осколков, – возразила я, – а иначе, как ты себе это представляешь? Парр обнаруживает у себя в кармане осколки ампулы и спокойненько их выбрасывает на ковер, даже не предпринимая попытку выяснить, что это за стекла и как они попали в его карман? Да и как это вообще можно было все проделать? Он что под гипнозом был? А мы все? Ну, чисто теоретически это еще можно держать в голове, и все же мне это кажется маловероятным.
– Что ж, боюсь, что в предварительном слушанье этого дела в суде, версия самоубийства окажется самой убедительной, – вздохнул комиссар.
– Но почему именно в этом месте и именно в это время? – возмутилась я.
– Это слабое звено гипотезы о самоубийстве, но факты указывают на то, что возможность была только у самого Парра и слуг, однако у слуг не было мотива.
– А у Парра? У него есть причины для самоубийства?
– Ну, если подтвердится, что он был неизлечимо болен…
– А еще нет заключения?
– Должны вот-вот доставить, но по телефону доктор Вильсон мне сказал, что, скорее всего, это подтвердится.
Он сказал, что точно сможет это сказать только после получения результатов лабораторных исследований.– Ну, допустим, что он был тяжело болен и не хотел жить, боялся боли, не хотел пережить все стадии болезни, допустим. Но, что он не мог сделать это у себя дома, где его никто бы не увидел, где не нужно было все делать тайком? – продолжила я излагать аргументы в пользу своего несогласия с версией самоубийства, – да и зачем ему было бы тогда затевать этот странный спор? Лично мне кажется, что Джим ничуть не хуже его разбирается в живописи. Я видела картины Рамбье в национальном музее, стиль, несомненно, тот же, хотя я, разумеется не специалист.
– Да, мне кажется, что Сотти не зря так горячился, а старик вел себя очень странно, – поддержал меня Дэвид.
В этот момент наш разговор прервал дежурный инспектор, который занес комиссару курьерскую почту.
Комиссар распечатал конверты, и мы получили, во-первых, подтверждение факта наличия у Мориса Парра неизлечимой болезни, из-за которой временами он мог страдать от сильных болей. Во-вторых, – копию завещания. И тут был сюрприз: свои деньги господин Парр разделил поровну между оставшимися родственниками, которых даже не потрудился перечислить поименно, а свои картины он завещал национальному музею, к завещанию прилагалась подробная опись полотен, входящих в эту коллекцию.
Да, работа адвокатам предстояла нешуточная. Странно, что им не удалось убедить своего клиента написать более внятный текст завещания. Впрочем, судя даже по моим впечатлениям, убедить в чем-то этого господина было весьма непросто, особенно, если он что-то уже для себя решил. Данное завещание только подтвердило мое вначале довольно поверхностное мнение.
– Теперь мы знаем, что вчера в замке присутствовали, как минимум, двое их тех, кто получил от смерти старика некую выгоду, но очень сомнительно, что эти двое вчера об этом знали, – прокомментировал Дэвид полученные нами новые факты, – боюсь, что все же версия самоубийства выглядит самой логичной.
– Но не кажется ли вам, что было бы не лишним выяснить, откуда взялась ампула с цианидом, ведь это, насколько я понимаю, своего рода редкость. В нашей стране этих ампул нет со времен второй мировой войны, во всяком случае, нет в открытом медицинском обороте, – заметила я.
– Да, поддержал меня Катлер, – я уже направил несколько запросов, чтобы прояснить ситуацию, но не надеюсь на ответы. Вернее, ответы будут, но они вряд ли нам помогут. Цианид в ампулах – это очень странно.
– А почему вы думаете, что яд был в ампуле? – спросил вдруг Дэвид, – а если это были осколки от ампулы, в которой находилось совершенно безобидное вещество, а цианид попал на ткань совсем по-другому.
– Теоретически и такое возможно, но уж больно странное совпадение, – высказал свое сомнение комиссар. – Думаю, что нужно действительно поговорить с лечащим врачом Парра, возможно, он что-то прояснит. Он сегодня будет на приеме в поликлинике, нам стоит наведаться туда, к концу приема. Или вы не поедете со мной?
– Я, к сожалению, должен сейчас ехать в редакцию, но, надеюсь узнать от вас все новости, – сказал Дэвид.
– А я, разумеется, с вами, – ответила я на взгляд комиссара в мою сторону.
Доктор Реджинальд Крафт
Мы появились в кабинете доктора Крафта как раз тогда, когда его прием закончился, и он вполне мог уделить нам несколько минут. Светловолосый и белокожий, доктор выглядел явно моложе своих лет, впечатлению молодости способствовал и невысокий рост. Но, приглядевшись, я поняла, что ему уже наверняка больше пятидесяти, и еще, что он очень устал. Эрик Катлер предъявил свое служебное удостоверение и представил доктору меня, сказав, что я принимаю участие в данном расследовании по его просьбе. Впрочем, мне показалось, что доктор пропустил мимо своего сознания всю эту информацию.