Тайны Шлиссельбургской крепости

Его снова подвергли еще более жестоким пыткам, но теперь Иван Круглый уже твердо стоял на своем.

И хотя братья считали Ивана Круглого предателем, но его сравнимый с настоящим подвигом отказ от доноса заставил комиссию Квашнина-Самарина свернуть розыск, и расследование было продолжено уже непосредственно Синодом, добивавшимся закрытия Выговской пустыни.

Ну а Ивана Круглого, согласно решению Синода, как нераскаявшегося раскольника и государственного преступника, отправили на каторгу в крепость Рогервик.

В сентябре 1743 года Иван Круглый с каторги бежал…

История эта еще ждет своего описателя. Беглому крепостному Ивану Круглому суждено было пройти через такие трагические коллизии, которые, кажется, не знакомы были и героям Шекспира.

Ведь только сбежав с каторги, и понял Иван Круглый, что самое страшное — не те зверские пытки, которые суждено было перенести ему, когда он отказался от своих показаний, а осуждение братии, с которым столкнулся сейчас, оказавшись на свободе.

Эту пытку Ивану Круглому вынести не смог, и через год добровольно явился в Санкт-Петербург и заявил властям, что готов принять смерть.

21 октября 1745 года Ивана Круглого заковали в ручные и ножные кандалы и отвезли в Шлиссельбургскую крепость, дабы «оный Круглый, яко сосуд непотребный и зело вредный, между обществом народным не обращался и от раскольников скраден не был».

В Шлиссельбурге Ивана Круглого поместили в Светличной башне, и дверь каземата сразу наглухо заложили кирпичом, оставив только одно маленькое оконце, в которое подавали хлеб и воду.

Впрочем, хлеб Иван Круглый не трогал, две недели брал только воду, а потом и вода осталась нетронутой.

Через неделю наглухо заложенная дверь была разобрана, и охранники вошли в каземат.

«По осмотру, — сообщал 17 ноября 1745 года комендант Шлиссельбурга, — Круглый явился мертв, и мертвое тело его в этой крепости зарыто».

Совершенно иначе сложилась судьба другого шлиссельбургского узника Елизаветинской эпохи — муллы Батырши Алеева [34] .

Он был муллой, и, поскольку отличался глубоким знанием шариата, часто привлекался властями для решения наследственных дел в волостях Осинской дороги. В 1754 году Батыршу избрали главой мусульман Сибирской дороги, но он не вступил в эту должность, хотя в 1754–1755 годах очень много ездил по Оренбургской, Казанской и Тобольской губерниям, и эти поездки были, как видно из его письма императрице Елизавете Петровне, связаны с организацией восстания.

34

Батыршу называют в исторической литературе и Абдуллой Алеевым, и Батыршей Алиевым, и Абдуллой Мязгялдином, и Губайдуллой Матзялтдином, и Габдуллой Галлиевым, но нам представляется более убедительной версия Гайсы Батыргариевича Хусайнова, который полагает, что официальное имя муллы Батырши Алеева — Бахадиршах, как он и назвал себя в своем письме императрице Елизавете Петровне. В народе это имя произносили как Батырша.

Батырша открыто обратился тогда к мусульманам края с листовкой, в которой призвал выступить против правительственного ограничения обрядностей мусульман, а также запрещения местному населению свободно и беспошлинно добывать соль [35] .

Восстание вспыхнуло 3 июля 1755 года и дошло до Казанского уезда, но сам Батырша, как считается, от руководства уклонился и скрылся со своими учениками в лесах.

Однако когда восстание было жестоко подавлено, начальство деревни Азяк выдало Батыршу, и закованного в цепи его повезли в Москву, а оттуда в Санкт-Петербург на суд и расправу.

35

Сенатским указом от 16 марта 1754 года башкирам была запрещена свободная добыча соли из местных соляных месторождений.

Еще на допросах в Оренбурге Батырша заявил, что будет держать ответ лишь перед царицей: дескать, у него имеются свои секреты, которые необходимо передать лично ее величеству.

Обер-секретарь Хрущов заинтересовался этим заявлением и предложил Батырше написать «секреты» в виде письма Ее Императорскому Величеству.

Стребовав с Хрущова клятвенное подтверждение, что письмо в запечатанном виде будет передано императрице, мулла взялся за работу.

Так было составлено знаменитое письмо императрице Елизавете Петровне с жалобой на тяжелое положение башкир и мишар, которое хотя и не дошло до императрицы, но тем не менее являет собой яркий образец народной публицистики XVIII века.

«Если мы находимся под клятвенным обетом одного падишаха, и если этот падишах тверд и постоянен в своем обете, то мы, по предписанию нашего шариата и нашей священной книги, обязаны жертвовать своими головами и жизнью, — писал Батырша. — Если падишах не обеспечивает в настоящее время взятые на себя обязательства по защите своих подданных от притеснений, если повинности постоянно меняются и накладываются новые, то мусульмане обязаны примкнуть и помочь своим единоверцам и постараться о возвышении веры по способу, предписанному шариатом» [36] .

36

Письмо Батырши императрице Елизавете Петровне. Уфа, 1993. С. 94.

Узнал ли сам Батырша, что его обманули и не передали письма по адресату, — неведомо. В декабре 1758 года его били плетьми, вырвали ноздри и отправили в Шлиссельбургскую крепость на пожизненное заточение…

Заросли лишайником потрескавшиеся от северных морозов камни Светличной башни. Если потрогать эти камни рукою, они кажутся живыми и шершавыми, точно спина спящего верблюда.

Что происходило с Батыршей в шлиссельбургском сыром и тесном каземате, можно только догадываться.

В июле 1762 года он схватил в свои закованные руки топор, забытый в его камере надзирателями, и бросился на охранников.

Убив в схватке четырех солдат, он погиб и сам.

3

Екатерину II принято называть Великой.

Очистив Шлиссельбург от Иоанна VI Антоновича, она превращает старинную русскую крепость в настоящую регулярную тюрьму.

Для тюремных целей теперь приспосабливают и солдатскую «нумерную» казарму — двухэтажное здание, вставшее между Государевой и Светличной башнями, достроенное еще в 1728 году.

Всего в «нумерной» казарме, которую отгораживал от территории крепости широкий канал, было двенадцать жилых помещений, в них и начали размещать узников.

Впрочем, этим не ограничился замысел великой императрицы.

Когда, перелистывая скорбные страницы тюремной летописи, доходишь до ее эпохи, возникает ощущение, что в Шлиссельбурге, как в гигантской лаборатории, начиналось тогда изучение того, что следует считать государственным преступлением.

Это намерение подтверждается самой представительностью состава узников. При Екатерине II в Шлиссельбурге сидели шейх и масон, конституционалист и пророк…

Имя шейха Мансура более известно сейчас названием современного аэропорта в Грозном, но и при жизни о нем говорили разное.

Считается, что его отец Шаабаз был родом из села Элистанжи, но со временем обосновался в селе Алды, где и родился мальчик, давший свое будущее имя будущему аэропорту.

Считается, что Шабаз был беден и не мог обучить Учермана — так тогда звали будущего шейха — грамоте, но мальчик отличался умом и хорошей памятью и, изучая Коран под началом дагестанского муллы, легко запоминал целые куски наизусть и потом, уже став взрослым, усиленно размышлял над ними.

Однажды во сне он увидел двух всадников, въехавших на белых скакунах в его двор, хотя ворота и были заперты.