Тайны сибирских алмазов
Шрифт:
Потом они пили крепкий, густо заваренный, черного цвета чай. Пили неторопливо, отдувались и крякали, утирали взопревшие лбы. И изредка обменивались общими малозначащими фразами о погоде, о здоровье… Говорить за чаем о конкретных делах таежный этикет строжайше запрещал!
Но наконец-то, церемония чаепития окончилась. Рябой ушел. И Самсонов приступил к делу.
– Я интересуюсь древними якутскими обычаями, – придвигаясь к старику, сказал он, – а здесь ты, пожалуй, самый крупный знаток…
– Не знаю, – пробормотал Нюргун. – Спрашивай!
– Ты мне
– Так, – наклонил голову Нюргун.
– Это в переводе означает: «камень-дедушка»?
– Да… Но что ты хочешь, начальник?
– Хочу узнать, сколько таких «дедушек» находится в нашем районе?
– Есть немножко…
– Но все же, сколько? Мне вот известно, что один камень стоит неподалеку от села Оленек. Два – в верховьях реки. И где-то еще один имеется… Где-то рядом… Или я, может, ошибаюсь?
– Нет, начальник, не ошибаешься, – проскрипел Нюргун.
Все это время он сидел ссутулившись, опустив низко голову. Но теперь вдруг распрямился. И остро, пристально посмотрел капитану в глаза.
– Еще один Эхекеен стоит на прииске, на скрещении дорог! И я знаю, о чем ты думал…
– О чем же?
– Ты думал: Нюргун не скажет… А раз не скажет, значит он хитрит. Значит, он там камлает. Но Нюргун давно уже не камлает. Ему скрывать нечего. Он честно работает в колхозе…
– Ну, ладно, ладно, успокойся, – сказал, несколько смутясь, капитан. – Ничего я такого не думал. Просто поинтересовался.
– А зачем поинтересовался-то? – строго спросил старик. – Почему расспрашиваешь? Потому что там, на перекрестке, недавно убили коменданта. Я об этом слышал. Мы все слышали… Кто-то убил – а ты виновных здесь ищешь. Ай, нехорошо, начальник! Здесь ты ничего не найдешь.
Вскоре капитан покинул тордох. Беседа не получилась – и терять дальше время было бессмысленно.
«Действительно – шаман, лесной колдун, – подумал, выйдя на улицу, Самсонов. – Все насквозь видит… И ведь он, пожалуй, прав! Здесь я вряд ли что-нибудь найду».
Сомнения такого рода одолевали Самсонова не впервые; ему с самого начала как-то не очень верилось в то, что коменданта прикончили якуты… Но все же версия «шаман» существовала – и требовала тщательной проверки. Капитан знал основное правило криминалистики: пустяков при расследовании не бывает! Любая мелочь, любое нелепое предположение может привести к неожиданной разгадке… А данная версия отнюдь не выглядела нелепой! Наоборот, в ней была своя определенная логика.
По улице стойбища текла и клубилась мгла, перемешанная с туманом. День давно кончился, и с заходом солнца сильно похолодало. Самсонов, поеживаясь, поднял воротник шинели. Потоптался на месте, решая: куда пойти? Может, пора уж – домой?… И направился к крайней избушке, где помещалась колхозная канцелярия и где жил сам председатель – Аким Тугунаев.
– Нюргун старик умный, толковый, – сказал Аким, – конечно, шаман… Но это, по-моему, не страшно. Он уже почти не практикует… А вообще-то работник он для нас ценный!
– Чем же это он такой ценный?
– Старик изготовляет ременную упряжь для санной езды, для верховых оленей. Причем специалист он редкостный. И работает отлично.
– Но
ты вот сказал: он почти уже не практикует… Стало быть, он занимается все же своим колдовством. Хоть немного, хоть чуть-чуть… а?– Ну и что с того? – небрежно проговорил Аким. – Ты же сам знаешь поговорку: чуть-чуть не считается… Кому он мешает? Нынешняя молодежь религией не интересуется, можешь мне поверить. Ей на все это плевать.
– Ну, а старики?
– Верующих стариков не так-то уж и много осталось…
– И все же они есть! И Нюргун продолжает… Но если да – то где же?… Где, в каком месте они обычно собираются?
– Наверное, где-нибудь в сторонке, за стойбищем. Здесь у нас шаманских бубнов давно уже не слышно. Да я бы и сам не разрешил!
Аким Тугунаев был коренастым пожилым якутом, одетым в старенькую военную форму. Эту форму он донашивал после многолетней службы в пехотных войсках – в чине старшины. Полтора года тому назад он демобилизовался из армии, вернулся на родину и сразу возглавил маленький этот кочевой колхоз… И может быть, оттого, что во внешнем облике Акима, в его манере держаться, во всем, угадывался кадровый военный, старый служака, капитан Самсонов испытывал к нему определенного рода симпатию; он верил, что Аким не подведет. И вел сейчас разговор с достаточной прямотою.
– Ну, хорошо… А теперь, представь себе, что во время камлания – скажем, возле какого-нибудь священного камня, – появляется чужой человек. Что с ним могут сделать верующие?
– Прогонят, – пожал плечами Аким, – что же еще? А скорее всего, сами разбегутся…
– А напасть, убить, они разве не могут?
– Напасть? – Аким нахмурился. – Убить? С какой стати? Уж не думаешь ли ты, что якуты приносят своим духам человеческие жертвы?
– Да я не о том, – нетерпеливо проговорил капитан. – Я что хочу сказать? Люди же ведь знают, что шаманство – дело запретное, тайное… И потому должны бояться непрошенных свидетелей. Не так ли?
– Бояться, конечно, должны, – кивнул Аким. – Но все же… Я что-то не соображу – куда ты гнешь?…
Он проговорил так. Умолк, насупившись. И внезапно воскликнул, осененный догадкой:
– Ах, так вот ты о чем! Вот о чем. Ты думаешь, что старый Нюргун замешан в недавнем убийстве…
– А почему бы и нет? – прищурился Самсонов.
– Нет, нет, – покачал головой Аким, – никогда не поверю.
– Но почему?
– Да ведь Нюргун, я повторяю, далеко не дурак! И он знает, что религия сейчас уже не преследуется так, как раньше.
– Но и не поощряется.
– Это ясно. Однако больших строгостей уже нет… А вот за убийство закон наказывает беспощадно. И тут уж не отвертишься. Могут даже и к высшей мере приговорить. Ведь могут?
– Вполне.
– Ну, вот… И ты сам посуди: какой же ему смысл?…
В этот момент дверь избы распахнулась, и в комнату вошел– почти вбежал – рослый парень, одетый в замшевую парку [18] . Его голова была повязана пестрым платком.
18
Парка – легкая куртка из оленьей кожи.