Тайны Сикорских

Великие и ужасные Борджиа против одного-единственного Сикорского.

Лишь двое оставались в стороне, не поддерживая Лучано, но и не выступая против своих. Братья хитрого и наглого новообьявленного главы клана хмуро наблюдали за происходящим. Не захотел Сикорский поддержать их кандидатуры, вздумал обмануть, и сам попался в западню. Так получай. Злость и обида на брата боролись с клановой принадлежностью, родственной близостью, заставляя оставаться на месте, не ввязываясь в борьбу.

Старейшины заводились, все менее походя на людей, но, словно пес, вместо врага, хватающие собственный хвост, становились похожими на гротескно изображенных злодеев, карикатурных и жалких. Артем же лавировал между кровожадных существ с непобедимым достоинством. Он не порицал их, не выступал против них. Он, словно мудрый отец, наказывал распоясавшихся детей, разрешая им наступать на разбросанные ими же самими грабли. Лишь струйка пота, стекающая за шиворот, заставляющая слипаться волосы, выдавала внутреннее напряжение. Нужно чтобы Борджиа усвоили урок. Лучано думал, что так просто можно захватить не принадлежащую ему власть? Откусить дающую ему хлеб руку? Так можно остаться и голодным. И Артем собирался приподнести Борджиа урок. Страстные, вспыльчивые, алчные, темпераментные, они оказались во власти своего ненасытного характера.

— Aspetta! (стоп) — Лучано впервые выдал свое раздражение. Харизматичность итальянца дала трещину, выпустив наружу злое, властолюбивое выражение лица. Артем выскользнул из «кучи малой», спокойно выжидая, что же готов ему сказать новоявленный глава клана. Остальные итальянцы, одержимые, рвали друг друга, сражались друг с другом, словно ополоумевшая свора, незамечая, что их цель находится совершенно в стороне.

— Немедленно прекрати это, — оскалился Лучано Борджиа, уперевшись обеими руками в стол, и возвышаясь над ним, демонстрируя требование и возмущение происходящим.

— Не то что? — иронично поднял бровь Сикорский, восстанавливая сбившееся дыхание.

— Не то больше не увидишь свою сестру! — полыхнул злостью Лучано.

— Каким образом ты повлияешь на это? — насмешливо ответил Артем, спокойно поправляя одежду, вытирая пот со лба. Старейшины Борджиа бессловесно пыхтели, порыкивали друг на друга, качаясь по полу, расшибая лбы о стены, с разбегу врезаясь в предметы мебели, расшибали кулаки в кровь, воюя с колоннами, ставили синяки и ссадины друг другу.

— Я серьезно, — угроза сталью блеснула в отвердевшем голосе Лучано. — Ксения у нас. В честь старой дружбы, — улыбка итальянца резала, словно нож масло, — я даю тебе срок длительностью в три часа, чтобы принять единственно верное решение. Ты поддержишь мою кандидатуру. Снимешь с себя полномочия и передашь мне.

— Это возможно только с согласия объединенного совета кланов одаренных, — ответил Сикорский, невыдавая внутреннего напряжения. — Общее голосование и измерение уровня силы кандидатов. Лучано, ты уверен, что ты проглотишь кусок, который пытаешься отгрызть?

— А ты это сделаешь после того, как разделишь со мной власть. Пополам. Берешь меня помощником с равносильными твоим правам. А со временем отрекаешься от власти. Я остаюсь единственным главой.

— Ты же понимаешь, что тебя не поддержат главы остальных кланов.

— Не волнуйся, я сумею их убедить, — хищно сверкнул белоснежными зубами Борджиа. — Прекращай этот балаган, не то покалечишь моих людей!

— Они сами себя калечат, я здесь ни при чем, — притворно развел руками Сикорский.

— Твоя подстилка ждет тебя в машине, припаркованной под зданием. Ты не хочешь, чтобы она пострадала? Или чтобы у Ксении случайно сорвалась беременность? — пригрозил Лучано.

Артем хлопнул в ладоши, кивнул Риккардо и Руджеро, и, больше не одарив ни единого присутствующего взглядом, покинул помещение — спокойно, словно ничего такого и не произошло. Словно Лучано не взял его сердце в тиски, замахнувшись на самое святое для непоколебимого Сикорского — семью.

— И еще одно условие! — окликнул Артема Лучано. — Если узнаю, что ты обратился к кому-то за помощью, Ксении конец. И заметь, я добр. Не запрещаю тебе лобызаться с твоей девкой, но только попробуй обратиться к кому-то из одаренных.

Лучано издевательски улыбался. До него дошли слухи, что ночь посвящения не подарила Катерине никаких способностей. Пустышка. Пшик. Подстилка и не более, не имеющая никакой силы.

Сикорский замер, не поворачиваясь. Лишь ровная спина выдавала скрытое торжество, ошибочно принятое за напряжение. Мужчина размашистым шагом покинул помещение. Хорошо, что, не лишив возможности общаться с Катериной, Лучано не лишил Артема возможности контактировать с самым главным и самым умным союзником — самим собой в призрачном обличии.

Глава 30. Башня

— Артем Николаевич, Артем говорит… — Катя выдохнула, чувствуя, как щекотно стекает по спине струйка холодного пота. Посредничество между реальным Сикорским и призрачным оказалось наполненным сложностями и противоречиями. Хотелось распахнуть резко дверцу, смачно хлопнуть ею со всей силы и оставить их один на один в машине выяснять отношения.

Женщина пригладила непослушные кудри, пытаясь замотать их в подобие гульки на затылке. Прическа более всего походила на клубок перекати-поля или гнездо очень неряшливой вороны, обладая гипертрофированной легкостью и небрежностью, присущей современной моде.

Катерина старалась положить свои эмоции в шкатулку, закрыть на замок, и поставить куда-то на полку вглубь памяти, чтобы потом тщательно рассортировать содержимое. Но противоречивые чувства противились, подзадориваемые усталостью и стрессом, не желали тихонечко сидеть, ожидая своего часа, и то и дело норовили разбить напускное спокойствие вдребезги.

Сикорский на удивление спокойно воспринял откровение своей подопечной о том, что она уже пару месяцев гуляет с его призрачным «я», как с верным псом. Лишь пристально посмотрел на нее, не озвучивая пляшущую на дне сузившихся зрачков мысль. Его глаза в этот момент имели сходство с чем-то звериным, настороженным, таящим скрытую угрозу. но наваждение было мгновенно развеяно, как только мужчина заговорил.

Единогласно оба Артема Николаевича решили немедленно отправляться в Рим на собрание Борджиа. Распоряжение о чартере было отдано, не откладывая в долгий ящик. Уже оказавшись на борту самолета, Сикорский попросил Катю пересказать подробности общения с привидением.

— Артем появился внезапно… — женщина смутилась, назвав призрака по имени, не использовав отчество. Но их общение с ним давно переступило рамки «холодно-вежливо». И диссонанс с сидящим рядом мужчиной из плоти и крови набирал обороты. Уши предательски заалели при воспоминании о предыдущей ночи, о нежных прикосновениях, о теплых податливых губах.

— Это игра в покер, — подумала Катя, пытаясь абстрагироваться и поймать правильный настрой. — Я должна блефовать. Представить, что мне все-равно, набраться холодной вежливости, непоколебимого спокойствия, уверенности. Унять рвущееся наружу сердце, исполняющее чечетку. Я помогаю другу. Призрак ведь мой друг?

Мысль о дружеской подоплеке общения с привидением удивила, еще больше посеяв смятение. Наверное, дружбой это не назовешь, но и все их общение выходило за рамки социальных норм и тем более приличия. Ни единый мужчина, будь то друг, муж или брат, не стал бы каждый раз прятаться за шторкой в ванной, пока она находится в туалете, и рассматривать узоры на кафеле, пока принимает душ. А что оставалось делать? Поначалу Сикорский исчезал, стоило завернуть за угол дома. Приходилось мириться со стыдом и неловкостью. Тем более, что Артем не считал нужным спрашивать Катю, что она думает по тому поводу, что ей приходится делать пену в ванной погуще, чтобы стоящий рядом мужчина не мог разглядеть ее голых конечностей, ну и всего остального.