Тайны Сикорских

Это сейчас призрак окреп и обнаглел настолько, что мог гулять преспокойно по дому, не обращая внимания на то, что его медиум осталась за закрытыми дверями.

И вот теперь Сикорский-далекий-отстраненный-работодатель (хотя с некоторых пор не такой уж далекий, у него добавилось противоречивых эпитетов) и Сикорский-навязчиво-блуждающий-следом-даже-там-где-не-нужно столкнулись, зажав Катерину в тисках.

Женщина сухо пересказала о появлении призрака, об их приключениях. Невидимый Артем то и дело ее исправлял, подсказывал. Его заметки сначала раздражали Катю, но лишь до того момента, пока она не поняла, что он не пытается верховодить, вставлять везде свои пять копеек. Что мужчина подбадривает ее, помогает наладить контакт с самим собой, подсказывает, как обойти острые углы, и что можно упустить из общего рассказа.

Съедаемая беспокойством, брюнетка стирала качалкой с липкой лентой невидимые пылинки с и без того безупречно чистого бутылочного цвета брючного костюма, сидя в машине, ожидая Артема Николаевича со встречи с Борджиа. Может, все обойдется? Может, Лучано бросит попытки играть свою игру? Призрак невидимой тенью последовал за собой реальным. И когда оба мужчины показались на широких ступеньках величественного здания, пройдя через массивную дубовую дверь, все надежды на мирный исход дела разбились.

Начался совет Сикорского с Сикорским. Призрак оказался более радикально настроен. К единогласному решению прийти не получалось.

— Будет, как я скажу, — заявил реальный Артем Николаевич, резко поворачивая руль, сворачивая на проселочную дорогу. Зимнее итальянское солнце слепо щурилось, пытаясь рассмотреть пашущую туманом землю.

– Пусть наберет Павла, — посоветовал призрак. Было договорено, что привидение Катя будет называть Артемом, а ведущего черный Ferrari мужчину Артемом Николаевичем.

— Наберите Павла, — повторила просьбу призрака Катерина.

— Павла, да, пожалуй, — Сикорский, придерживая руль одной рукой, второй нашел нужный контакт в смартфоне.

— А разве можно с ним связываться? Сказано же, ни с кем нельзя… — осторожно начала женщина.

— Можно, — хором ответили Сикорские. Призрачный пассажир объяснил:

— Павел человек. Запрещено прибегать только к помощи одаренных.

— Вне зоны досягаемости, — желваки заиграли, выдавая эмоции. Артем Николаевич с силой сжал руль левой рукой, словно он был виновником всех бед.

— Думаете, Паша мог пострадать? — встревожилась пассажирка, заерзав на сидении.

— Нельзя сказать наверняка, — осторожно ответил водитель, стараясь не напугать спутницу. — Но на его помощь рассчитывать не приходится.

— А… может, тогда можно обратиться за помощью ко всем другим, кто не одаренный? — спросила Катя. — Мне кажется, Борджиа недооценивают помощь… эм-м… простых смертных. Это же не запрещено? Лучано ведь только с одаренными запретил общаться, верно? Я не очень понимаю, возможно ли противостоять обладающим даром, — женщина передернулась, вспомнив инциденты в больнице, — но обычные люди… они могли что-то видеть, что-то слышать. А технические новинки? Может, можно поискать с помощью современных технологий, куда исчезла Ксения? Камеры наблюдения?

— Ты вещь говоришь. Борджиа грешат тщеславием и недооценивают всех, кто, по их мнению, ниже их. Не одаренных они расценивают как скот, как забавных зверюшек. Даже самые лояльные из них. Все Борджиа привыкли полагаться на дар. Впрочем, как и все одаренные. Порой мы забываем, насколько быстро развивается современный мир, и что наука шагает вперед семимильными шагами, предоставляя в распоряжение чудо повседневного волшебства любому желающему, — согласился Артем. Катя начала пересказывать сказанное призраком Сикорскому, и тот кивнул. Наконец оба мужчины нашли консенсус.

— Достань планшет в кожаной папке, — коротко приказал Артем Николаевич своей пока единственной помощнице.

***

Ксения охнула, почувствовав ощутимый толчок крохотной ножки в живот.

— Что случилось? Что-то болит? — Павел забеспокоился, приобнял женщину, удобнее устраивая ее у себя на коленях.

Округлое небольшое помещение с единственным крохотным узким окошком, сквозь которое скудно просачивалось блеклое освещение да заползал холод, вымораживая конечности. Каменная кладка. Запертая снаружи дверь в полу. Одинокий тюфяк на ледяном полу, на который сел Павел, усадив Ксению себе на руки — нельзя беременной находиться на не защищающем от сырости и холода потрепанном матрасе. Мужчина крепко обхватил руками доверчиво жмущуюся к нему дрожащую женщину, пытаясь поделиться теплом, уберечь, защитить от нависшей угрозы.

Крымское утро было напоено солнцем, морской солью, трепещущим ветром. В нем отчетливо ощущался привкус безотчетного счастья. Молнией пронизал отчаянный крик Ксении, когда черная Skoda попыталась жадно проглотить ее вместе с ребенком. Безликие люди в масках затащили ее в алчное нутро автомобиля, пытаясь заглушить крик салфеткой, пропитанной резко пахнущим веществом. Сознание выключилось, оборвав возглас на надтреснувшей ноте.

Павел выскочил из дома, стараясь предотвратить неизбежное, без тени сомнения ввязавшись в столкновение с численно превосходящим, да еще и вооруженным противником. Его хватило ненадолго — пара ударов, щедро розданных направо и налево, была оплачена нападением сзади и вознаграждена отключившимся сознанием.

Мужчина пришел в себя в самолете, связанный. Его окровавленная голова склонена на плече сидящей рядом Ксении. Он предпринял тщетную попытку со связанными руками напасть на охранника в маске и снова был отправлен в небытие выверенным ударом боксера.

Обоих пленников привезли и заперли в старой, просоченой грибком и плесенью башне. Запах соли и шум волн подсказывали, что рядом неистово плещется море.

— Нет-нет, Паш, все в порядке. Просто ребенок протестует, — успокоила Павла Ксения, поерзав у мужчины на коленях, удобнее устраиваясь.

— Как твоя голова? — мягкий голос женщины подкрасил полумрак заботой и тревогой.

–  Все хорошо, Ксюш, — заверил Павел, стараясь отогнать накатывающую тошноту и задавить подступающую боль. Нужно приободрить напуганную женщину. Она и так держится молодцом.

— Паш… они не собирались тебя похищать. Я слышала разговор в самолете… их ругал кто-то по телефону. Я боюсь, что они… — Ксения замолчала, боясь разрыдаться. Если с Павлом что-то случится — она останется одна. Если с Павлом что-то случится — она себе не простит. Если с Павлом что-то случится… В сердце кольнуло.

— Все будет хорошо, тс-с… — мужчина покрепче обнял Сикорскую, покачивая, словно ребенка, утешая, успокаивая. Он не допустит, чтобы с ним что-то произошло. Он просто не может позволить Ксении остаться одной. Павел умный. И есть время подумать, как лучше применить свой ум, чтобы выбраться отсюда. А пока стоит решать проблемы по мере поступления — хрупкая женщина и ее ребенок под сердцем получили максимум возможного комфорта в промозглой сырости башни. Они не одни. И это уже немало.