Тайны смертей русских поэтов

– Я не знаю, как это бывает у других, но нам эта близость не нужна.

– Как не нужна? Почему?

– Потому что радости плоти низки и непотребны. – Блок помолчал. – Ну подумай сама, разве я могу видеть тебя земным воплощением Вечной Женственности, если буду использовать тебя, как обычную безнравственную девку?! Пойми, ведь интимная близость – это ничто иное, как извращенная дьяволом истинная любовь. Отношения, основанные на ней, не могут быть длительными, поскольку принесут горе и мне, и тебе.

Помедлив еще немного, Саша с неожиданной горечью прошептал:

– Все равно ведь ты когда-нибудь уйдешь к другому, да и я тоже уйду. Мы оба свободны и беззаконны. Нас ничто не держит.

Эти слова юного супруга Люба запомнила навсегда. Неудивительно, что, когда в ее жизнь свежим ветром ворвался Борис Бугаев, она не сопротивлялась своим чувствам. Саша, Люба и Борис оказались прочно связаны невидимыми, но крепкими узами недомолвок и любви.

Зная, что Люба никогда не уйдет с Бугаевым, поскольку, несмотря ни на что, оставалась верной женой, Александр Блок однажды грустно написал:

Что огнем сожжено и свинцом залито —

Того разорвать не посмеет никто!

Эти строки поэт посвятил жене.

Вскоре Люба и Бугаев расстались, чтобы встретиться вновь только у гроба Блока.

… А в то время, пока Люба выясняла отношения с Борисом, Блок склонился к ногам своего очередного увлечения – актрисы Наталии Волоховой. Красивая и эффектная женщина превратилась в воображении Блока в Снежную Деву, став прототипом героинь циклов стихов «Фаина» и «Снежная маска».

Блок даже не пытался скрывать свои отношения с Наталией от жены. Они длились почти 2 года, и, хотя Блок написал много прекрасных стихов, не дали обоим любовникам ничего хорошего. Ведь о каком счастье может идти речь, если у одного из влюбленных «в книгах – сказки, а в жизни – только проза есть».

Тем временем Люба, убедившись, что Блок абсолютно не соответствует ее представлению о том, каким должен быть муж, решила взять судьбу в свои руки и самостоятельно начала устраивать свои дела. Когда Блок удивился столь радикальному изменению в поведении свой Прекрасной Дамы, Люба, мило улыбаясь, категорично заявила ему: «Я же верна моей настоящей любви! Курс взят определенный, так что дрейф в сторону не имеет значения, правда, милый?»

После недолгих раздумий «милый» согласился с женой, поскольку ее позиция полностью соответствовала той, которой просил ее придерживаться сам Александр в первую брачную ночь. А Люба тем временем с головой окунулась в омут светской жизни, выступая в театре, путешествуя по всей России и не забывая писать мужу о всех своих романах, которые заводила от скуки. В каждом таком послании она обязательно писала Блоку: «Люблю тебя одного в целом мире».

Прошло совсем немного времени, и Люба вернулась домой. К тому времени она уже была в положении и справедливо опасалась, что Блок откажется от нее, когда узнает об этом. Вопреки всем ее ожиданиям, Саша принял ее с неподдельной радостью и объявил: «Пусть будет ребенок. Раз у нас нет, он будет наш общий…» К сожалению, судьба распорядилась иначе. Ребенок, прожив всего несколько дней, умер. Безмерно огорченный Блок, плача, сам похоронил малыша и впоследствии нередко приходил на его могилу.

Вскоре Блоки отправились в длительное путешествие по Италии. Когда они вернулись в Россию, Александр начал писать новый цикл стихов, а Люба вновь вернулась в свет. В 1913 году она отдалилась от мужа, видела его очень редко, большую часть времени живя в другом городе.

Блок, смиренно принимая поведение жены, печально писал ей в одном из писем: «Приехала бы, весна, я бы тебя покатал и сладкого тебе купил. Ты даже почти не пишешь…» Он начал понимать, что Люба хорошо усвоила его мировоззрение и отношение к личной свободе супругов. Но было уже слишком поздно.

В отчаянии, понимая, что теряет жену, Блок обратил свое внимание на актрису Любовь Александровну Андрееву-Дельмас, которой и посвятил в дальнейшем один из своих наиболее примечательных циклов стихов – «Кармен». И Блоку, и Дельмас в то время было по 34 года.

Поэт бредил своей новой любовью, приходил на каждое ее выступление, писал ей бесконечные любовные письма: «Я не мальчик, я много любил и много влюблялся. Не знаю, какой заколдованный цветок Вы бросили мне, но Вы бросили, а я поймал… …Я не мальчик, я знаю эту адскую музыку влюбленности, от которой стон стоит во всем существе и которой нет никакого выхода…»

Несмотря на такие пылкие послания, поэт никак не решался познакомиться со своей новой женщиной-мечтой, предпочитая наблюдать за ней из-за кулис и с дальних рядов зрительского зала. Однако вскоре этого стало недостаточно, и он сделал решительный шаг, передав ей через швейцара театра номер своего телефона с просьбой позвонить, которую она охотно выполнила.

Дельмас и Блок впервые встретились лицом к лицу в марте 1913 года. В память об этой минуте Блок написал:

Ты встанешь бурною волною

В реке моих стихов,

И я с руки моей не смою,

Кармен, твоих духов…

По меркам Александра, они были вместе очень долго, несколько месяцев, но судьбу обмануть не сумели. В жизни поэта нет места постоянству. Блок писал Дельмас, что они должны расстаться, потому что их совместное счастье исчерпало себя.

Он был уверен, что им обязательно нужно расстаться, потому что искусство может быть только там, где есть страдания, холод и потери.

Блок служил поэзии и не смел отдать всего себя одной конкретной женщине. Пытаясь объяснить это Дельмас, он написал ей: «Я не знаю, как это случилось, что я нашел Вас, не знаю и того, за что теряю Вас, но так надо. Надо, чтобы месяцы растянулись в годы, надо, чтобы сердце мое сейчас обливалось кровью, надо, чтобы я испытывал сейчас то, что не испытывал никогда…»

Но не только любовь сильно повлияла на жизнь и творчество Блока. Россия вступила в Первую мировую войну. Приняв участие в военных действиях, Александр вновь вернулся в Петроград, где начал помогать новому послереволюционному правительству. В этот период он написал знаменитых «Скифов» и поэму «Двенадцать», которые немедленно привлекли внимание как простых обывателей, так и большевиков.

Началась гражданская война. Семья Блоков временно оставила в стороне размолвки и сплотилась перед новой бедой. Вспоминая эти страшные дни, Блок угрюмо писал в своем дневнике: «Мороз. Прохожие несут какие-то мешки. Почти полный мрак. Какой-то старик кричит, умирая с голоду…»

В 1921 году Блок заболел. Вероятно, причинами этого стали и творческий кризис, и голод, который поэту пришлось пережить во время гражданской войны, и серьезное истощение нервной системы. Родные поэта, серьезно обеспокоенные его состоянием, часто навещали Блока. Несколько раз его посетил и давний друг С. М. Алянский. Вспоминая об этих нечастых визитах, Алянский писал в своем дневнике: «Александр Александрович перемогался всю вторую половину мая и почти весь июнь. Потом он слег и пытался работать, сидя в постели. Болезнь затягивалась, и самочувствие неизменно ухудшалось. Однако Любовь Дмитриевна и все, кто заходил в эти дни на Офицерскую узнать о здоровье Блока, надеялись на выздоровление, никто не думал о грозном исходе болезни.