Тайны тысячелетий

Начало этого подпольного движения относится ко второй половине XI века. Возглавил его Хасан-и-Саббах, зороастриец, добровольно перешедший в ислам. Овладев в 1090 году горной крепостью Аламут, он сделал ее резиденцией исмаилитской верхушки. Здесь строились планы убийств, плелась паутина заговоров, сюда вели нити многих государственных переворотов. Неоисмаилиты, где хитростью, где вероломством, захватывали замки, крепости и даже целые города по всему Ирану. В дальнейшем они расширили свое влияние на Северную Сирию и Ирак.

Им удавалось хранить о себе тайну благодаря строжайшей иерархии и беспрекословному подчинению нижестоящих вышестоящим. В стратегическую доктрину были посвящены лишь глава секты Гроссмейстер и его окружение. По иерархической лестнице за ним следовал Великий проповедник, проповедники, сподвижники — рафики, примкнувшие к ним — ласики, и наконец, федаи, исполнители воли вождей, готовые по приказу фанатично пойти на любое убийство. Набирались в федаи юноши из простолюдинов, что облегчало их воспитание в духе беспрекословного подчинения. Они обучались искусному владению оружием, методам конспирации, различным приемам борьбы. Знали федаи и обычаи многих народов, владели иностранными языками, чтобы быть малозаметными в чужеземных странах и втираться в доверие к разным людям. Совершив террористический акт, они, как правило, не спешили скрыться, веря, что таким «богоугодным убийством» обеспечили себе искупление всех грехов и райскую жизнь. Простым членам секты она представлялась необыкновенным садом с журчащими родниками и обворожительными красавицами-гуриями. Им было невдомек, что, согласно вероучению исмаилитов, рай — это всего лишь высшая степень совершенства и познания.

Но иногда не помогала ни безоглядная вера в вождей, ни религиозный фанатизм. Приходилось одурманивать своих подопечных наркотиками, или даже «зомбировать» их какими-то еще более действенными психотропными средствами. В народе адептов неоисмаилизма называли еще хашшашинами, то есть «потребляющими гашиш». Впрочем, некоторые знатоки оспаривают их пристрастия к наркотикам. Как бы там ни было, слово «хашшашин», переделанное в «ассасин», во многих европейских языках стало означать «террорист-убийца». И федаи оправдывали столь мрачную молву о себе: в числе их жертв были феодалы, богословы-оппоненты, неугодные политические деятели, вожди сект и даже крестоносцы. Но постепенное влияние ассасинов ослабело, а с XIII века их секта начала распадаться. В 1256 году, почти без сопротивления, под ударами вторгшихся монголов, пала главная исмаилитская крепость в Иране — Аламут. В Сирии та же участь постигла горную крепость Мисьяд. Мамлюкский султан Египта, захватив здесь агентуру низших степеней, пользовался ею в своих целях.

Движение ассасинов, то угасая, то разгораясь, дожило до наших дней. Главные его очаги сохранились в горном районе Махаллат в Иране, а также на севере Афганистана. Это и понятно, горы сами служат укрытием от непрошенных гостей и чересчур любопытных глаз. Имеются их сторонники в Сирии и Омане. Но наследственный главы секты, носящий титул Ага-хана, обосновался в Индии, близ Бомбея. Штаб-квартира исмаилитов перебазировалась из Ирана в Индию еще в 1838 году. Нынешний их вождь обладает большим состоянием, он крупный землевладелец, на его счет стекаются пожертвования от различных обществ, которые взимаются с каждого члена секты. Эти деньги, среди прочего, идут и на устранение неугодных оппонентов.

Большой, хорошо экипированный караван за 55 дней прошел через Аравийскую пустыню до Мекки, лишь на несколько дней остановившись передохнуть у замка крестоносцев у Аль-Карака («Вороньего замка»), ныне находящегося в Иордании. Жажда и банды разбойников были главными опасностями на этом пути. Из-за нехватки воды паломников уже не могли защитить от воинственных племен сотни наездников на лошадях, охранявших обычно караваны в Северной Африке. Борясь с болезнями и одиночеством Ибн Баттута полагался только на свою судьбу: «Если Бог решит отнять у меня жизнь, то я умру на пути в Мекку и с лицом, обращенным к ней». До сих пор небольшие укрепления и сухие резервуары для воды напоминают о том изнурительном и трудном маршруте паломников. Томас Эберкромби провел однажды целую ночь у такого источника с семьей бедуинов, добывавших воду для верблюдов и овец с помощью кожаного мешка на 150 литров, который вытягивала «тойота»-пикап.

Переход через пустыню — тяжелое, но привычное испытание для арабов. Веками вырабатывались свои приемы преодоления безводных просторов, ритм движения, способ сигнализации. Днем обычно приказы передавались по цепи, ночью — с помощью длинных шестов, с прикрепленными к ним в определенном порядке медными жаровнями с горящими дровами. Для каждого отряда были характерны свои формы сигнальных огней — круги, треугольники, квадраты. Они служили надежными ориентирами для тех, кто шел сзади или терял дорогу.

Но все же обычно караван двигался ночью, а днем отдыхал. И лишь в опасных местах приходилось идти круглые сутки. Тоща лишь пятичасовые остановки на молитвы да часовая передышка ночью служили небольшим отдыхом. Примкнувшему к каравану, а таковым в большинстве случаев и был Ибн Баттута, приходилось невольно подчиняться этому ритму.

Замечалось, что верблюды живее идут под музыку или пение. И вот уже к бокам, а иногда на шею и ноги привязывали колокольчики. Да и погонщики, часто идущие пешком, вытягивали заунывные мелодии. Это песни в пути обо всем, что видит глаз вокруг, такие же монотонные, как пустынный ландшафт. Этим пением подстегивали не только верблюдов, но и развлекали самих себя. Так было во времена Ибн Баттуты, так происходит и в наши дни.

Пустыню Нефуд, по которой проходил Ибн Баттута, арабы называют «Бахр билама», что означает — «безводное море». Песок пышет жаром, от вязкого воздуха трудно дышать, пересыхают нос, горло, рот. В таких местах, как писал Ибн Баттута, «теряет дорогу проводник и товарищ забывает о товарище». Одно спасение — вода. Можно только представить себе радость караванщиков, когда их в пути встречают водоносы, вышедшие от ближайшего оазиса.

В сплошной, без швов, одежде паломника Ибн Баттута с попутчиками наконец добрался до священной Мекки. Он пишет: «Мы тотчас пришли к самой большой святыне Аллаха… и нашим взорам открылся Кааба… окруженный людьми, пришедшими засвидетельствовать свое благоговение… семь раз обошли вокруг него… поцеловали Священный камень… выпили воды из Священного колодца Земзем… и только потом поселились в доме неподалеку от ворот Авраама».

Шесть веков спустя все еще живы религиозные традиции. Во время своего третьего паломничества в Мекку Томас Эберкромби был приглашен на ланч с его величеством Фахудом Ибн Абдул Азисом, королем Саудовской Аравии, в его резиденцию на вершине холма за пределами Священного Города. Стол был сервирован в длинном зале для приемов. Арабский кофе подавался в сверкающих латунных чашках, разливали его разодетые слуги, вооруженные кинжалами в ножнах, обшитых золотом. После того как его величество приветствовал каждого из собравшихся, министр паломничества Саудовской Аравии благословил эту встречу цитатой из Корана, и неофициальный обед начался. В беломраморной столовой, кроме короля и американского гостя, находилось 588 дипломатов, журналистов и религиозных деятелей. Сотня кусков жареной баранины была разложена на большом подносе вместе с вареным рисом, тут же были рыба, креветки, салаты, и корзины, полные фруктов.

Эберкромби уже закончил паломничество — ритуал, оставшийся неизменным за 14 столетий, — с того времени, когда его ввел Пророк. И тут его пригласили на борт вертолета Королевских ВВС Саудовской Аравии. «С воздуха вы можете увидеть одновременно все два миллиона паломников», — заметил при этом летчик. За гранитными холмами показались мраморные минареты Большой Мечети Мекки, потом открылись ее крыша и двор, переполненный народом, и наконец, черный, кубической формы, камень Кааба, с полумиллионом белых точек вокруг. Прикоснуться губами к этому священному камню считается высшим счастьем для мусульманина. Летчик сделал семь кругов над этим центром исламского мира. «Разве это не самый верный путь для того, чтобы попасть в рай в качестве ангелов?» — заметил штурман.

Ибн Баттута узнал бы многие земные приметы, проплывавшие тогда под вертолетом. Но в то же время ему пришлось бы и удивиться значительным переменам. Правительство Саудовской Аравии потратило уже миллиард долларов, чтобы поддержать возрастающий поток паломников. Для ежедневной церемонии на равнине Арафата установлено до 100 тысяч палаток, многие с кондиционерами. С воздуха бросался в глаза и полуторакилометровый караван грузовиков с бутылками воды — на такой жаре путнику требуется почти четыре литра воды в день. С борта вертолета виден и морозильный завод в Мише, сохраняющий до миллиона бараньих туш, полученных во время жертвоприношения. Оттуда напрямую через горы в Мекку идет новое 12-полосное скоростное шоссе, забитое автобусами, машинами, пешеходами.