Тайны тысячелетий

Хотя за плечами Стшелецки был не один переход через Анды на головокружительных высотах, а здесь горы были пониже, риск оказался все равно велик. В дневнике Стшелецки появилась такая запись: «Бездонные ущелья, глубокие долины и страшные пропасти. Запутавшись в бесконечном лабиринте подземных ущелий горы Гей и реки Грос, я не в состоянии был выбраться из него, и только через несколько дней беспрерывной усталости, голода и опасностей мне удалось выйти оттуда».

И все же он взошел на гору Гей. А через несколько дней и на более высокую безымянную вершину. И на правах первовосходителя нарек ее Адиной — именем своей возлюбленной. Из-за Адины и начались его скитания.

В родных местах под Познанью происходили первые юношеские «вылазки» в Татры. Они были тогда еще мало исследованными горами.

Первый опыт восхождений и закалки не прошел бесследно. Молодой улан попытался убежать со своей возлюбленной — дочерью полковника. Их настигли в дороге. Служба закончилась бегством жениха — уже в одиночку — из казарм и с родины. Начались скитания по Италии, Германии, Англии. И усиленная, так необходимая для эмигранта учеба. Привлекали его геология, география. А уж о языках и говорить не приходится — без них просто не обойтись путешественнику. Не сегодня ведь сказано: сколько языков ты знаешь — столько раз ты человек…

Павел Эдмунд Стшелецки был, как говорится, сыном своего времени. Многие выходцы из Европы, особенно потомки аристократических фамилий, в новый, бурный век предприимчивости оказались, что называется, на бобах — без былых богатств.

Из такой вот обедневшей графской фамилии был родом и выпускник Оксфордского колледжа Павел Эдмунд. У него хватило здравого смысла урезонить в себе гонор своих предков и стать деловым человеком. Только не на бирже, а в более романтической сфере — в области географии, курс которой он прошел в университете. Он путешествовал, собирал этнографические и естественно-исторические коллекции, продавал их музеям. Три года он странствовал по обеим Америкам, островам Океании, Новой Зеландии. А потом была эта серьезнейшая экспедиция по загадочной Австралии, стране гор, эвкалиптов, пустынь и пересыхающих рек. До него здесь путешествовали Гамильтон Юм, Уильям Ховелл, Томас Митчелл…

Но Австралийские Альпы были обширны, не везде легко проходимы, и открытия достались и на долю Стшелецки. Он провел геодезические съемки, собрал образцы пород, проник в глухие, неисследованные уголки.

Пройдя юго-западные отроги, достигнув верховий рек, проникнув в могучие рощи эвкалиптов и заросли австралийских акаций, он вышел к заливу Уэстерн-Порт, сделал заключение о перспективах использования исследованных земель в будущем.

На краю света

Добраться до австралийских высот было просто. Вначале в этом не было надобности ни у португальских, ни у голландских, ни у английских моряков, поочередно открывавших «неведомую южную землю», как называли таинственный пятый материк средневековые географы. Не до походов было и каторжанам из Великобритании, которых ссылали сюда, на край света, за неимением другого подходящего места.

Края, хоть и южные, оказались не такими уж благодатными для освоения. Они были слишком теплыми — около половины территории страны занимали пустыни и полупустыни. Вода не зря занимала умы и аборигенов и колонистов. Как подсчитали потом, здесь выпадало в восемь раз меньше осадков, чем, к примеру в Южной Америке. Выходило, что пятый континент был самым «сухим» на планете.

Не случайно, наверное, одну из вершин в Австралии первые поселенцы нарекли «Горой Безнадежности». Поиски воды, пастбищ для скота, особенно при последовавших в 1813-м, 1826-м, 1828-м годах больших засухах, заставили прибрежных колонистов заглянуть и подальше в горы. Тем более, что были они не так уж высоки (после Европы Австралия оказалась самой низкой частью суши — средняя высота ее составляет 350 метров). Но конечно, это горы: здесь и глыбы ступенчатых подъемов, и торговые, то есть оставленные ледником, долины, и гряды морен.

Еще помогали продвижению реки. Большинство из них вело к своим истокам на склоны так называемого Большого Водораздельного хребта (в восточной прибрежной части материка) и к наиболее высокой его части — Австралийским Альпам. На протяжении XIX века экспедиции к ним следовали одна за другой. Поиски Ч. Старта, Д. Бакстера, Ф. Грегори и других путешественников увенчались открытием новых путей, хребтов, долин, озер в районе наиболее приподнятых массивов. Но только экспедиции под руководством графа П. Стшелецки в 1840 году удалось проникнуть на плато Морано к истокам Муррея, самой протяженной реки материка (ее длина 1632 километра). Достаточно полноводная и даже пригодная для судоходства в нижнем течении, в верховьях она извилисто петляла среди межгорий, а то и вовсе теряла след в засушливую пору. Настоящих ледников тут не было и надежного притока тоже. Хотя это и был единственный район на всем материке, где сохранялся снег на протяжении всего года. Его заносило сильными восточными ветрами в затененные ущелья на подветренные склоны. В этом, можно сказать, самом снежном месте материка и открыл Стшелецки самую высокую вершину континента.

Во время своего полугодичного похода 15 февраля 1840 года он задержался в пути ради события, котором потом вошло в историю географических открытий. Вот что написал Стшелецки своим близким в Польшу в связи с этой «задержкой»: «Величественную вершину, на которую до меня никто не поднимался, с ее вечными снегами и безмолвием, и я использовал, чтобы увековечить на этом материке в памяти грядущих поколений дорогое имя, почитаемое каждым поляком — каждым другом свободы… В чужом краю, на чужой земле… я назвал ее горой Костюшко».

Вершина была названа им в честь Тадеуша Костюшко не только потому, что путешественник был эмигрантом польского происхождения. Этот национальный польский герой пользовался популярностью не только среди своих соотечественников. Человек с драматической судьбой, скиталец, он воевал против царских войск во время восстания в Польше, но был прощен царем Александром I, и занимал впоследствии видное положение в обществе. Выдающийся деятель польского демократического движения, он в 1794 году стал героем в войне за независимость США. В Кракове, где он присягал народу и где покоится его прах, на окраине города поляки насыпали в его честь «конец» — холм. Но Стшелецки показалось этого недостаточно, и он посвятил своему кумиру целую вершину.

В 1863 году им была определена и высота — 2230 метров над уровнем моря. Конечно, поначалу имя склонялось больше на картах, чем среди австралийских колонистов и аборигенов. Фермерам и клеркам было не до паломничества. Но пришли новые времена, новые увлечения и занятия.

…Много всяких диковинок встречается на пути к подножью вершины — в часе-полутора езды на машине по шоссе из Канберры — морских и столичных ворот Австралии, рассказывал мне Анджей Полачек, один из молодых поляков, прошедших по следам графа Стшелецки. Может, потому и насыщен поток людей к Костюшко, что вершина под боком у столицы. Мы боялись, не притупятся ли впечатления от такой «прозы» перед восприятием физического да и, нужно полагать, духовного подъема?

Ведь тут такие виды, каких нигде в другом месте, кроме Австралии, не встретишь. В голубоватой дымке стоят рощи эвкалиптов. А где еще увидишь деревья-бутылки? Их название — не просто метафора: не только с метафорическим названием: в бутылкообразном стволе с резко зауженным «горлышком» скапливается влага в период дождей и потом экономно расходуется в засушливое время. Пальмы, фикусы, папоротники, лианы, травяные деревья… 9 тысяч так называемых эндемиков, то есть растений, характерных только для этого континента (из 12 тысяч распространенных здесь видов высших растений).

Главное — не торопиться, тогда дорогу обязательно перебежит главная достопримечательность австралийского животного мира — кенгуру. И встретятся коалы с детенышами на спине. Местные плащеносые ящерицы, прыгающие на двух задних лапах, уж наверняка попадутся где-нибудь на тропе. Напомнит о себе масса необычных птиц, начиная от великанов-страусов эму и кончая множеством видов попугаев — земляными, волнистыми… И даже вороны с таким же, как везде, надоедливым карканьем выглядят здесь райскими птицами — такое у них яркое, пестрое, причудливое оперение. Конечно, насмотревшись на картинках, в кино и зоопарках на этих экзотичных животных, современные гости Австралии поражаются меньше, чем первые европейцы, прибывавшие сюда 200 лет назад. И все же так устроен человек, что не довольствуется эрзацами и копиями — ему нужно увидеть все, как оно есть!