Тайны ушедшего века. Власть. Распри. Подоплека

История эта темна и поныне и, наверное, полностью прояснится не скоро. Хотя некоторые детали становятся известными благодаря рассекреченным документам Политбюро ЦК, которые по наследству перешли в архив Президента России.

Бывший член Политбюро Петр Ефимович Шелест, например, в беседе с автором этой книги утверждал, что выезд Аллилуевой в Индию был разрешен тогдашним Председателем Президиума Верховного Совета СССР Микояном. Анастас Иванович, мол, в этом плане оказал ей большую помощь, уговорив своих осторожных коллег не препятствовать ей в исполнении последнего долга перед умершим мужем. Дескать, она и так настрадалась со своим индусом — ей долго не разрешали выходить за него замуж, хотя Сингх и состоял в компартии Индии. Он был иностранцем, а к бракам с зарубежными гражданами в СССР известно как относились. Сингх то уезжал к себе на родину, то снова возвращался к возлюбленной, и это при его смертельной болезни! Давайте, настаивал Микоян, хоть здесь загладим свою вину.

Версию о проявленной Микояном отзывчивости приходилось слышать и из других источников, правда, устных. Но вот документ — решение Политбюро ЦК КПСС от 4 ноября 1966 года. Правда, оно не оформлено протоколом, как обычно. Проект постановления подготовлен и завизирован К. У. Черненко, который в 1966 году был заведующим общим отделом ЦК КПСС. Читаем:

«Тов. Аллилуева (Сталина) Светлана обратилась с просьбой к тов. Косыгину А. Н. разрешить ей выехать в Индию на 7 дней для похорон мужа.

Этот вопрос проголосован по телефону с тт. Брежневым, Вороновым, Кириленко, Косыгиным, Пельше, Подгорным, Полянским, Шелепиным».

Микоян Анастас Иванович, как видим, не упоминается.

Читаем дальше:

«Согласиться с просьбой о выезде в Индию на 7 дней Аллилуевой Светлане.

Поручить тов. Семичастному выделить двух работников для поездки с ней в Индию.

Тов. Бенедиктову оказать помощь во время пребывания их в Индии».

Семичастный тогда возглавлял КГБ СССР, Бенедиктов был советским послом в Индии. Никаких сведений о двух работниках КГБ, которые должны были сопровождать ее в поездке, обнаружить не удалось. И только в книге ее двоюродного брата Владимира Аллилуева «Хроника одной семьи» глухо упоминается о какой-то бестактной женщине, зачем-то приставленной к Светлане в качестве провожатой. «Ее, правда, индусы от Светланы быстро изолировали», — замечает автор.

Что это за женщина и кто эти индусы, которые «изолировали» ее от Аллилуевой? Увы, ответа нет. Две встречи с человеком, который многое знает и мог бы приоткрыть покров тайны, ожидаемых результатов не дали. Дважды он тепло и радушно принимал автора этой книги у себя дома, и оба раза удивленно разводил руками:

— Впервые слышу о провожатых. В Дели, безусловно, был наш человек. Я знаю его фамилию. Правда, он был тогда молодым, неопытным работником советской резидентуры. Но чтобы из Москвы… Нет, о решении Политбюро мне ничего не известно.

Генерал-полковник в отставке Николай Степанович Захаров занимал во время описываемых событий пост заместителя председателя КГБ СССР, много лет до этого возглавлял знаменитую «девятку» — Девятое управление КГБ СССР, осуществлявшее охрану высших партийных и государственных деятелей страны. Несмотря на преклонный возраст, у него отличная память. А тут — провал. В самом деле не осведомлен, или здесь нечто иное? Ну, допустим, вполне объяснимое нежелание касаться тех эпизодов деятельности всесильного когда-то ведомства, которые не в его пользу? Аллилуеву-то ведь упустили советские спецслужбы…

При жизни Брежнева, понятно, надо было молчать, но сейчас?.. Хотя люди, подобные Николаю Степановичу — особенные. Они старой закалки, видавшие-перевидавшие на своем веку столько перестроек, что, как сейчас говорят молодые, мало не покажется. Впрочем, Захаров и в самом деле может не знать всех деталей — он ведь не дотошный собиратель, не коллекционер скандальных происшествий и не архивариус, педантично подшивавший все на свете — когда-нибудь да пригодится.

Постойте, а что автор имеет в виду под необходимостью соблюдать молчание в эпоху Брежнева? Вернемся к началу этой главы, найдем те строки, где говорится о заседании Политбюро, на котором снимали председателя КГБ Семичастного. Итак, что сказал Семичастный в ответ на упрек Брежнева о плохой работе КГБ, выпустившего Аллилуеву в Индию и не предотвратившего ее побега в США? Семичастный сказал, что ее выезд состоялся вопреки возражениям КГБ, который имел для этого веские основания. В частности, информацию о ее контактах с иностранцами и о том, что в Жуковке она сочиняет книгу с явно недружественных позиций даже по отношению к отцу, не говоря уже о советской системе в целом. То, что публикует сегодня журнал «Штерн», — это фрагменты из ее сочинения, которое ходило в Москве по рукам ее приятелей.

Но высказать оправдания Семичастному не дали. Едва он произнес слова о том, что КГБ возражал против поездки, что здесь были другие санкции, как Брежнев резко оборвал его, зачитав постановление Политбюро об освобождении Семичастного от должности.

Только сейчас, двадцать лет спустя, стало ясно, чего испугался Брежнев, почему он не дал договорить Семичастному. О постановлении Политбюро, где зафиксировано, с кем голосовался вопрос о выезде Аллилуевой в Индию, мы знаем. Первым в этом списке стоит Леонид Ильич. Но это не все. Есть еще один документ, из которого становится ясно, чье мнение было определяющим — выпускать Аллилуеву или не выпускать.

Документ подписан третьего ноября 1966 года. «Уважаемый Леонид Ильич, — говорится в нем, — 31-го октября после продолжительной тяжелой болезни скончался мой муж, член компартии Индии, Браджеш Сингх. Прошу Вас, очень убедительно прошу Вас помочь мне выполнить мой последний долг перед ним — я должна отвезти прах покойного к его родным в Индию. Таковы национальные традиции. Еще и еще раз подчеркиваю, что он приехал из-за меня, возможно, что в Индии он еще оставался бы жив сейчас, и этот факт накладывает на меня особые обязательства перед его близкими».

Отметив, что она знает — ее выезд за границу нежелателен, тем не менее в этих исключительных обстоятельствах все-таки просит и настаивает на разрешении.

«Поездка займет 7–10 дней, не более, — убеждала она. — Мне могут сделать паспорт и визу на любое имя. Племянник моего мужа, государственный министр по иностранным делам Динеш Сингх может встретить меня на аэродроме, откуда я поеду в его дом. Мне нужно также проехать в местечко Калаканкар на Ганге, где живет брат мужа и где прах будет брошен в реку. Кроме этих двух мест я нигде не буду. Кроме ближайших родственников никого не увижу. Я заверяю Вас, что ничего предосудительного с политической точки зрения не случится…».

Случилось! И именно — с политической. Уже первая ее книга «Двадцать писем к другу», вышедшая в мае 1967 года в США, наделала много шума. Еще больший резонанс вызвала вторая — «Только один год». Потом вышла третья — «Далекая музыка», изданная небольшим тиражом в Индии. К слову, в Штатах ее не издали — из-за критических высказываний по поводу американского образа жизни. Вторая и третья книги российскому читателю неизвестны — у нас они не издавались. Первая выходила лишь однажды — в 1990 году. Последняя ее работа — «Книга для внучек» — публиковалась у нас в журнале «Октябрь».

Вывод такой: не один Сталин виноват, а вся партия. Это она раскулачивала, строила ГУЛАГ, уничтожала цвет интеллигенции. Можно представить, какие чувства испытывали в Кремле, читая такие обвинения в середине семидесятых годов. Не откликнуться на подобные пассажи было нельзя, и тогда партийному активу начали разъяснять, что книги, выходящие за подписью дочери Сталина, написаны не ею, а группой авторов, имеющих отношение к западным спецслужбам. Мол, оказавшись в хваленом демократическом раю, Аллилуева сразу же попала в руки опытных специалистов, которые и продиктовали ей содержание книг. Ее личное участие в их создании крайне незначительное. Например, в книге «Только один год» о мотивах бегства в США ее перу принадлежит только одна глава о красотах Индии, остальное — плод коллективного творчества.