Тайны затерянных звезд. Том 1

Мне ещё повезло, что местное светило оказалось у меня за спиной, скрытое тушкой «Барракуды», потому что я не представляю, как бы я летел к нему лицом без затемнённого визора… А даже если бы и долетел — как бы я сейчас работал, ослеплённый? На ощупь?

Ну а про космическую радиацию даже думать не буду — сейчас существуют прекрасные радиобиотики, и наверняка у Пиявки для спасителя найдётся парочка крепких доз.

Первый слой брони сдался через четыре секунды. Внутри «Санджи» наверняка уже поднялась тревога, и, возможно, местная абордажная команда уже прыгает по скафандрам, готовая выйти в открытый космос. Но они все равно не успеют.

Следующие слои брони сдались ещё быстрее, поскольку вообще не были рассчитаны на противостояние лазеру — только ракетам и другим кинетическим боеприпасам.

Я вырезал кусок обшивки, размером примерно полметра на полметра, благо в каналах проводки воздуха не было, декомпрессии можно было не опасаться. Поменял резак на захват, подхватил лист металла и с усилием отшвырнул его прочь, в открытый космос, после чего снова схватился за резак и отрезал то, что и собирался — линии связи и управления двигателями и оружейными системами. Включая и дублирующие.

Теперь корабль остался без связи, возможности двигаться и вести огонь одновременно. Конечно, будь моя воля, я бы отрубил систему жизнеобеспечения, но это практически не имело смысла — слишком глубоко в корабле были спрятаны её линии. Кроме того, по регламенту каждый член экипажа должен быть снабжён самоспасателем, а значит, как минимум пятнадцать минут жизни после отключения им обеспечены, а этого вполне достаточно для того, чтобы без спешки эвакуировать весь корабль, предварительно испепелив «Барракуду» вместе с нашим экипажем.

«Наш экипаж», надо же! Как-то очень быстро я записал этих людей и робота в «наших». Мне бы сначала вернуться на борт, а потом уже разбираться, кто наш, а кто нет!

Как раз это и было самой щекотливой частью плана. Не пережить полёт в открытом космосе, не вырезать кусок обшивки — это вообще самое простое, а сделать так, чтобы меня подобрали обратно на борт.

Говоря прямо — какой смысл им это делать? Увидев, что я посигналил им фонариком, встроенным в резак, они уже поняли: я выполнил свою часть плана, а значит, лишил корабль Администрации возможности вести преследование. И, если они приличные люди, какими показались мне изначально, то сейчас они подойдут поближе, чтобы я смог на маневровых двигателях добраться до люка, где меня встретит робот, которому нипочём вакуум и излучение, и доставит в жилой объем.

Если же я ошибся, то они пройдут мимо на всех возможных двигателях и бросят меня в открытом космосе, без скафандра и с очень ограниченным запасом дыхательной смеси.

Да, у меня все ещё будет вариант сдаться на милость Администрации, но я, конечно же, предпочту смерть в открытом космосе. Как минимум потому, что только отсюда я смогу увидеть, как красочно и ярко взрывается корабль пиратов после того, как я нажму кнопку на передатчике. Сигнал уйдёт на мину, которую я прикрепил на их робота в тот момент, когда «потерял равновесие» при подготовке к прыжку, она взорвётся, подрывая его реактор, распад которого неминуемо вызовет детонацию реактора корабля тоже.

Конечно же, я подстраховался — как иначе? Я не был бы командиром «Мёртвого эха», если бы у меня не было запасного плана на каждый случай жизни. Правда сейчас этот план был скорее планом мести, нежели выживания… Но и в такой ситуации я, честно говоря, оказывался в первый раз.

Плавая в черноте вакуума возле вскрытой обшивки «Санджи», я сверлил взглядом «Барракуду». В голове медленно щёлкали, сменяя друг друга, цифры вероятности того, что я выживу. Сто процентов, девяносто девять, девяноста восемь… Когда дощёлкало до девяноста пяти, я решил, что помимо корабля пиратов заберу с собой ещё и «Санджи», перерезав вообще всё, до чего успею дотянуться, включая и охлаждение реактора.

Когда дошло до восьмидесяти, я положил пальцы на кнопку активации мин, но пока не нажимал — продолжал сверлить «Барракуду» взглядом, глубоко и размеренно дыша при этом.

На семидесяти корабль наконец зашевелился. Сверкнули искорки маневровых двигателей, засветилось одно сопло маршевого, и, неожиданно шустро для его повреждений развернувшись, «Барракуда» нацелилась носом в спейсер.

Путь её пролегал прямо вплотную к «Санджи», но это ещё ничего не значило. Если они сейчас дадут полный газ, то, даже прыгнув, я не успею долететь до обшивки, пока корабль не пройдёт мимо. Ещё рано праздновать победу.

Шестьдесят процентов.

Я окончательно перестал чувствовать пальцы и осталось только надеяться, что смогу нажать на кнопку, когда (если) придёт время. Да чёрт с ним! Сниму дыхательную маску и носом нажму, если придётся!

«Барракуда» подплыла ближе, настолько близко, насколько только это возможно, нас разделяло буквально сто метров!

Пятьдесят…

Носовые маневровые двигатели ярко плюнули бирюзовым пламенем, и корабль резко замедлился, почти останавливаясь рядом со мной. С ближайшего ко мне борта ярко блеснула вспышка света… И я с облегчением отпустил кнопку активации мины.

Я не ошибся в них. Они действительно люди своего слова. А значит, с ними можно иметь дело.

Бросив последний взгляд на все ещё красные разрезы в обшивке «Санджи», я изо всех сил оттолкнулся заледеневшими ногами и дал импульс на маневровые двигатели.

Скорость, которую я получил в итоге, даже близко не была похожа на ту, с которой я добирался до «Санджи» — четверть от неё, максимум, но и расстояние было в несколько раз меньше, поэтому спустя десяток секунд я уже оказался возле «Барракуды», и расположившийся на ней робот, цепко ухватившийся за блоки радиационной защиты, подхватил меня. Аккуратно подхватил, надо сказать — у меня даже все кости остались целы, и даже фольгированная накидка нигде не порвалась. Вот что значит геологический бот, в обязанности которого, помимо прочего, входит транспортировка хрупких образцов!

Я даже как-то и позабыл, что этими же конечностями этот робот легко может крошить в щебень камни размером с мою голову…

Но сейчас, держа меня одной «рукой» за лямки врекерской перевязи, Жи шустро перебирал всеми остальными конечностями по обшивке корабля, цепляясь за самые незаметные неровности и, словно на буксире таща меня за собой.

Я уже настолько замёрз, что не хотелось даже шевелиться, и всё, что я мог — улыбаться, глядя на плоскую серую мину, закреплённую на «заднице» робота. Там, где он сам никогда в жизни её не увидел бы, да и остальным вряд ли пришло бы в голову смотреть.

Спустя половину минуты робот добрался до шлюза на другой стороне корабля — точной копии того, который мы разгерметизировали. Открылись двери, и Жи затащил меня внутрь, после чего включилась искусственная гравитация и я, не успев сгруппироваться, кулем рухнул на пол.

Кружилась голова, как после контузии, а руки и ноги буквально отказывались слушаться.

Но главное — я был жив. Жив и свободен.

В шлюзе загорелся свет — значит, давление вернулось в норму.

Я попытался поднять руку и стянуть дыхательную маску, но не смог — пальцы совершенно не слушались, я даже по маске, кажется, не попал.