Тайны затерянных звезд. Том 1

Если это действительно те, с кем я не хотел бы встретиться, то они совершили все ошибки, какие только могли. И половину тех, какие не могли.

Внезапно в полной тишине, в которую я внимательно вслушивался, раздался тонкий тихий зуммер. Так на малых кораблях звучат сигналы вызова по внешней связи. Значит, я действительно на корабле. Но на каком из тех двоих? Или вообще на каком-то третьем?

— Ну, Кори? — раздался спокойный глубокий мужской голос. — Ответишь?

— А чего я-то сразу? — огрызнулся в ответ другой голос — девичий.

— Ну это же было твоей идеей этот полутруп из космоса выловить.

— Кэп, если бы не она, мы бы скорее всего уже летели не на собственной тяге, а на тяге торпед, торчащих из кормового отсека. Так что инсинуации в адрес Кори считаю излишними.

Ого! А вот этот голос это уже что-то прямо интересное! Холодный, с металлическим призвуком и лёгким дребезжанием, явно синтезированный, а не сотворённый при помощи голосовых связок.

Я нечасто слышал подобные голоса хотя бы потому, что роботов, оснащённых функцией языковой коммуникации, в принципе, немного. Поэтому ошибиться было невозможно — это говорит робот. И, судя по тому, что он изъясняется осмысленными выражениями, да ещё в контексте беседы, а не засунутым в прошивку набором стандартных фраз, этот робот — разумен!

А разумных роботов в нашей Вселенной запретили делать когда? Правильно, шестьдесят лет назад, после Великого Патча. Правда тогда считалось, что их всех истребили… Не всех, получается?

Что ж, как это ни странно звучит, но я точно не на корабле Администрации, теперь это очевидно. Если разговоры между людьми могли быть какие угодно и между кем угодно, то вот разумный робот в эту канву не вписывается вообще никак. Любой представитель Администрации не то, что не стал бы стоять рядом с ним — он бы моментально попытался оборвать существование робота любым доступным способом.

Поэтому я, уже ничего не опасаясь, открыл глаза (сначала чуть-чуть, чтобы не ослепило вероятным светом), и повернул голову в сторону говоривших, чтобы разглядеть их и заодно — окружение.

Я и правда лежал на столе. На столе, с одной стороны которого стоял полукруглый диванчик с красной потрёпанной обшивкой, а с другой — два разномастных «космических» стула с магнитными ножками. Кроме этого набора, притулившегося в уголке, в этом помещении не было никакой мебели. Экипажные кресла не в счёт — они считаются не предметами мебели, а элементами консолей, к которым приделаны. Консоль навигатора, консоль техника, консоль пилота, две оружейные, и, конечно же, капитанское кресло.

Это капитанский мостик. Небольшой, всего-то квадратов на тридцать, а значит, я точно не на борту корабля Администрации — на «Санджи» капитанский мостик раза в полтора больше. Да и не будет никто ставить на кораблях Администрации прямо в святая святых ободранный красный диван, стол и разномастные стулья. Да и сам экипаж не будет выглядеть так… Аляповато.

В капитанском кресле, где на консоли в такт зуммеру моргала жёлтая лампочка внешнего вызова, поставив локти на колени и сцепив ладони, сидел заросший мужчина с усталыми глазами. Его густая борода, практически седая, переходила в чёрные волосы, подёрнутые серебристыми нитями, а тонкий нос с приличной такой горбинкой напоминал солнечный парус, на каких курсируют прогулочные сверхлёгкие яхты.

Напротив него, в кресле главного оружейника, сидела симпатичная девушка с красными волосами. Волосы были подстрижены довольно хулиганисто — левая нижняя четверть головы практически выбрита, и, чем дальше по окружности черепа, тем длиннее пряди, так что в итоге они оказывались длиной по плечо. Жутко неудобно, должно быть, но выглядит очень эффектно, не поспоришь. Да и вообще девушка выглядит эффектно — яркие неоновые пятна на одежде, синие и розовые, будто она очень неумело красила фюзеляж валиком и заляпалась. Проколотая левая бровь, дерзкий взгляд. Эдакая бунтарка, привыкшая идти поперёк течения.

Хотя по сравнению со следующим персонажем она выглядела просто образцом добродетели. Я не знаю, как все эти люди умудрялись сохранять спокойствие, находясь рядом с этим механизмом, но у меня при взгляде на него возникало только одно желание — вскочить и бежать как можно дальше. Найти там оружие калибром покрупнее, желательно вообще стационарную пушку космической станции, и сжечь его. В идеале вместе с кораблём, чтобы уж точно не рисковать.

И это при том условии, что я сам никогда в жизни не видел разумного робота, восставшего против человечества! Весь Великий Патч закончился задолго до моего рождения, я видел лишь голофильмы и читал воспоминания очевидцев!

Согнув тонкую «шею», чтобы поместиться под слишком низким для него потолком, между капитаном и девушкой стоял хорошо знакомый, много раз виденный на картинках, геологический робот модели «Богомол». Действительно слегка похожий на богомола, тонкий и высокий, с длинными ногами, чтобы без труда перемещаться по рельефу любой степени пересечённости, с длинными трехсуставчатыми руками, чтобы без труда брать пробы грунта из любых, самых сложных дыр и ям, он также оснащался мощным лазерным анализатором и пневматическим отбойным молотком для того, чтобы откалывать образцы. В нем было ещё много всего, но именно лазер и молоток, а также его способность быстро двигаться по любым поверхностям, включая вертикальные, стали его основным оружием во время Патча. Никакой защиты, кроме особенной тугоплавкости для работы в зонах вулканической активности, у него не было, но это с лихвой компенсировалось его скоростью и тонким силуэтом — по нему просто невозможно было попасть. Особенно в те времена, когда личные системы автоматического захвата и сопровождения цели находились ещё в зачаточном состоянии.

Говоря проще, этот робот буквально за две-три секунды способен превратить в кровавые ошмётки абсолютно всех, кто находится в помещении. Но он этого не делает. И, судя по поведению людей, никогда не собирался этого делать.

Кстати, о людях — их здесь было ещё трое.

Невысокий азиат (куда ж без заселивших сначала всю Землю, а потом и весь космос азиатов) в синем потрёпанном комбинезоне техника. Он переводил взгляд с капитана на девушку, потом на робота, потом снова на капитана, и в глазах его читалась неуверенность всей Вселенной, объединённая в одном человечке.

Большой черный мужик с дредами, собранными в толстенный хвост. Он стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, отчего его бицепсы надулись ещё больше и короткие рукава жёлтой майки с цифрой «13» на спине уже готовы были сдаться под этим натиском. Но вот что интересно — несмотря на всю внешнюю агрессивность мужчины, взгляд его был вовсе не агрессивным, а скорее обеспокоенным, словно ему только что сообщили, что в радиусе ближайших пятисот световых лет резко закончился весь белок. Даже синтетический. Даже в порошке.

Последней была высокая статная женщина лет двадцати пяти с длинными, перекинутыми на левую сторону, чёрными (казалось, даже чернее, чем у капитана) волосами. Она сидела в кресле второго стрелка, задрав ноги на подлокотник. Короткий белый халат задрался и оголил бедро с не знаю чем… Это сошло бы за подвязку, но на женщине не было чулок, она вообще была босой, если уж на то пошло, и ярко-красный лак на ногтях ног агрессивно блестел в свете корабельного освещения.

То, что я принял за подвязку, оказалось широкой лентой, охватывающей бедро судового врача (ну а кто ещё это может быть?). К ленте крепились скальпели, пинцеты, инъекторы и другое медицинское железо.