Тайны затерянных звезд. Том 3

Корабль Гарма и Вольки стоял буквально в соседнем с нами доке, так что даже идти далеко не пришлось.

А ещё это было удобно тем, что по пути я и Кори, заранее договорившись, попросили остальных подождать, мол, в гальюн надо забежать, а забежали на самом деле за оружием. На всякий случай — я этим ребятам всё-таки не до конца доверял. Да что там — я вообще им не доверял, даже несмотря на их душещипательную историю!

В историю-то я как раз поверил, но это ещё не значило, что я верил в то, что она заставила отказаться от бандитского прошлого и стать законопослушными (или почти законопослушными) космоплавателями.

Но в этот раз я действительно зря перестраховался. Когда мы поднялись на борт видавшего виды малотоннажного грузовичка класса «Муравей» с горделивым и даже пафосным названием «Сапфир» (что неудивительно, ведь это уже почти правило — чем более убогий корабль, тем красивее его название), никто не попытался на нас напасть, ограбить или взять в плен. На корабле вообще не оказалось никого, кроме нас, судя по тому, что все системы были заглушены, и даже вентиляция не гудела.

Конечно, при нахождении в атмосферном доке станции работа систем не очень-то и нужна была, но большинство космоплавателей всё равно держали системы корабля включёнными — на случай, если вдруг произойдёт какая-то беда вроде неожиданный разгерметизации дока.

— Вы же говорили, вас четверо, — произнёс я, оглядывая входной шлюз «Муравья», который явно повидал некоторое дерьмо, но который от этого дерьма явно изо всех сил пытались хорошенько отчистить.

Добрый знак. Откровенный сброд не считает нужным следить за своими кораблями, считают это ниже своего достоинства. А некоторые даже откровенно не собираются доживать до того момента, когда наросты грязи окажут какое-то серьёзное влияние на системы.

— Четверо, да, — Гарм повернулся ко мне. — А что?

— Ну, вас двое. Один в больнице станции, — принялся перечислять я. — Где ещё один? Явно не на корабле, иначе системы бы работали, а у вас даже вентиляция заглушена.

— А ты наблюдательный, — Гарм скосился на меня. — Наша четвертая тоже в больнице. Сидит караулит, не придёт ли в себя наш торч. У них с ним тоже типа… Отношения.

— Да у вас тут большая дружная семья, — усмехнулся я. — Для полноты картины не хватает только, чтобы она была твоей сестрой.

Гарм снова скосился на меня, но ничего не ответил.

Шлюз открылся, и мы, по длинному осевому коридору, проходящему через весь корабль, добрались до хвостовой части, где и располагался грузовой трюм.

«Муравьём» этот тип кораблей назвали именно из-за формы фюзеляжа, и именно благодаря этому основному коридору, от которого в стороны расходились жилые и функциональные блоки.

На самом деле лично мне корабль всегда больше напоминал гантелю, у которой с одной стороны располагался блок двигателей и грузовой трюм, с другой — кокпит и реакторно-генераторный блок, а соединяла всё это перемычка с жилыми каютами и всё, что к ним полагается, — но конструктор корабля явно имел своё мнение по этому вопросу.

«Муравей» так «Муравей». Тем более, что такая конструкция, даже несмотря на то, что экипаж ходил буквально по крышке реактора и в случае аварии это не оставляло им шансов на выживание, была крайне удачна с точки зрения грузоперевозок. Она обеспечивала прекрасную развесовку даже при полной загрузке, и позволяла брать в трюм даже больше, чем весил сам корабль (как настоящий муравей) без угрозы деформации и разрушения конструкции. Откуда им взяться, если двигатели почти что упёрты в груз и толкают непосредственно его?

В трюме было темно и пусто. Несколько десятков кубических метров пространства, которое могло быть заполнено тоннами металлов, сотнями технических изделий, ящиками с продуктами или медициной, просто нагло пустовали. И только в самом центре трюма, занимая едва ли двадцатую часть от объёма, сиротливо стояла пирамидка из ящиков размером примерно полметра в каждой плоскости.

Я быстро пересчитал ящики — получилось ровно двадцать. Быстренько прикинул суммарный объём — получалось немного, на «Барракуду» должно влезть, даже несмотря на то, что у неё не было трюма как такового. Военному кораблю трюм не нужен, ему нужно только место для хранения боекомплекта, как носимого, так и корабельного, а для этого десятки кубометров не требуются.

— Вот они, красавчики… — с лёгкой болью в голосе произнёс Гарм, подходя к ящикам. — Два десятка ровно.

— И кто там? — поинтересовался капитан, подходя ближе к ящикам. — Это нормально, что тут ни дырок для воздуха, ни прутьев решёток?

— Абсолютно! — заверил его Гарм, тоже подходя ближе. — Это как раз самая та упаковка для них. Им там не требуется ни еда, ни вода, потому что стеснённое пространство создаёт у них ощущение норы, которые они роют для того, чтобы впасть в спячку при неблагоприятных условиях. Воздух им подаётся системой кондиционирования, так что об этом тоже можно не беспокоиться.

— А что за звери-то? — не отставал капитан.

— Кажется, я начинаю понимать… — медленно произнесла Кори.

Гарм подошёл к ближайшему ящику, коснулся передней стенки, оказавшейся одним большим дисплеем, ткнул в пару виртуальных кнопок, и дисплей отобразил то, что находится внутри.

— Ну да, — с нотками восхищения в голосе, произнесла Кори. — Как я и думала. Кометик.

Внутри коробки, слабо подсвеченный встроенной лампочкой, свернувшись клубочком и прикрыв глаза собственными же ушами, спал зверёк, которого мне ещё не доводилось видеть. Размер его навскидку был таким, что, поставь его на четыре лапы — будет макушкой мне по колено, а длинными ушами и вовсе — почти до пояса достанет. Зверёк был покрыт густой шерстью, преимущественно белого цвета, по которой тут и там были разбросаны яркие цветные пятна, а на шее и вовсе выделялся целый меховой «воротник», раскрашенный в зелёный и голубой. Мордашкой зверь напоминал помесь кошки и белки, а ушами — кролика, и при всем этом суммарно зверёк не напоминал никого, только лишь самого себя.

— Кометики значит… — задумчиво произнёс капитан. — Даже не буду спрашивать, откуда они у вас.

— Простите, можно для тех, кто не в теме? — я поднял руку. — Что за кометики?

— Ты не слыхал? — Кори удивлённо повернулась ко мне. — Это же последний писк моды среди всяких богатеев!

— Извините, — я развёл руками. — Ни к модникам, ни к богатеям не отношусь.

— Ну, если коротко, то кометики это животные с одной из планет земного типа, — принялась объяснять Кори. — Открыты всего год или полтора года назад. У них там какое-то сложное научное название, но все их зовут просто кометиками, не знаю уж почему.

— Я понял, а почему они такие ценные, что аж контрабандные?

— Ну они же эндемики своей планеты, — настал черёд Кори разводить руками. — А эндемики они же как обычно — пока их целиком не изучат, не препарируют, и не разложат на внутренние органы, будут всеми силами ограничивать их вывоз с планеты. А что касается цены… Есть у них одна особенность, которая и делает их такими желанными для всех. Оказалось, что кометики — импринты.

— Это производное от «импринтинга»? — уточнил я.