Тайны затерянных звезд. Том 6

— Это всё хорошо… — перебил Магнуса капитан. — Но когда мы уже перейдём к теме отцов и детей?

— А прямо сейчас, — Магнус кивнул. — Как я уже сказал, Тоши-Доши был полностью поглощён одной идеей, и его мало интересовало, что хочет от него Администрация. А Администрацию, в свою очередь, мало интересовало, чего хочет Тоши. Классический конфликт интересов, выход из которого, как всегда, нашла та сторона, которую этот конфликт устраивал в меньшей степени. И на сей раз это была Администрация.

— Занятно! — я усмехнулся. — Обычно Администрация конфликты начинает, а не заканчивает.

— Этот случай не стал исключением. Потому что Администрация не придумала ничего лучше, кроме как взять генетический материал Доши и подсадить его суррогатной матери, чтобы она выносила сына величайшего гения всех времён и народов. В надежде, что он затмит своего отца и откроет что-то ещё более величественное, чем спейс-технология.

— Куда уж величественнее! — хихикнул Кайто, и тут же посерьёзнел. — Ладно, кроме шуток — а почему именно сына? Почему просто не клонировать? Нет, я в курсе, что это запрещено, но когда Администрации это мешало? Это же их правила, хотят — соблюдают, не хотят — нарушают.

— Они пытались, — Магнус пожал плечами. — Но клоны на то и клоны, что копируют оригинал досконально. Даже когда Администрация пытались поместить их в другую информационную среду, по-другому их воспитывать, даже вообще не упоминать о существовании спейс-технологии — клоны не могли работать ни над чем другим. Они или узнавали о спейс-технологии и тут же моментально загорались ею, либо плодили заведомо провальные идеи вроде очередного проекта вечного двигателя. Видимо, что-то было такое в геноме Тоши-Доши, что-то, что заставляло его мозг как-то по-особенному формироваться… И тогда кто-то в Администрации предложил идею, такую же безумную, как и сам Тоши-Доши — попробовать разбавить его геном чужим. Попытаться сохранить эту фирменную безумную гениальность учёного, но сфокусировать её на какой-то другой области науки. На любой другой, если это вообще получится. Так уже после смерти Тоши-Доши, Администрация начала особый засекреченный проект под названием «Спираль», имея в виду спираль ДНК. Администрация заключала контракт с тщательно выбранной женщиной, и та становилась суррогатной матерью для наследника Тоши-Доши, почти что на год выпадая из жизни, но зато получая взамен более чем серьёзную материальную компенсацию. После родов её отпускали под строжайшую подписку о неразглашении, а ребёнка растили в особых условиях, где всё, что его окружало, было связано с наукой. Игры, фильмы, даже простой разговор с другими участниками проекта — всё это несло в себе кусочек новой интересной информации, которую перед этим лучшие психологи и психиатры всего мира тщательно измельчили и рассовали по заранее написанным репликам, заранее отобранным передачам, заранее изготовленным игрушкам. Всё ради того, чтобы ребёнок с детства интересовался наукой и пытался делать открытия. Так как женщины всё время были разные, то и дети были разные, но все они проходили одну и ту же программу сначала взросления, потом — обучения, а потом — работы на Администрацию. Но, к великому разочарованию кураторов проекта, ни один из них так и не показал ничего похожего, на безумную гениальность Тоши-Доши. Были безумные дети, да. Были гениальные дети, да. Некоторые из них даже совершили несколько действительно значимых открытий, например, один из них изобрёл генераторы гравитации, благодаря которым мы чувствуем себя на кораблях как дома… Но ничего прорывного, ничего такого же великого, как открытие Тоши-Доши никто из них так и не показал. Но Администрация не оставляла попыток и каждый раз, когда понимала, что очередной ребёнок не годится Тоши-Доши и в подмётки, а происходило это примерно в семнадцать лет, перезапускала проект с новой женщиной. А тех, кто не оправдал их ожиданий, так и оставшись на уровне обычных среднестатических людей — просто утилизировали.

— А почему всего с одной? — уточнила Кори, до того момента лишь молча слушавшая. — Почему не сделать сразу много детей?

— Делали, — Магнус усмехнулся. — Сначала так и делали. Первая партия, уж извините за такое название, была вообще из десяти детей. Но очень быстро выплыл сразу целый ряд причин. Начиная от того, что в компании других детей способность отпрысков Доши к обучению неожиданно падала до просто ужасных показателей. И заканчивая тем, что за ними было банально труднее уследить. В одной из «партий» даже умудрились потерять сразу трех детей, и под «потерять» я имею в виду физическую смерть, если кто-то вдруг не понял.

Магнус обвёл тяжёлым взглядом всех собравшихся, словно и правда ожидал, что кто-то сейчас поднимет руку и заявит, что не понял.

— И всё это не говоря уже о том, что в отсутствие внятных результатов Администрация из года в год, из партии в партию, видела всё меньше и меньше смысла в продолжении проекта «Спираль». А где меньше смысла — туда выделяется меньше денег, и финансирование постепенно уменьшалось, логично уменьшая и количество детей тоже. В конечном итоге, к нашему времени совокупность всех этих факторов привела к тому, что в «Спирали» занимались всего одним ребёнком, а финансирование урезали до таких значений, что женщин, согласных участвовать в проекте стало исчезающе мало. Дошло даже до того, что начали приглашать тех, на кого раньше и не посмотрели бы… Низшие слои населения, если угодно. Воспитанникам проекта, конечно, не сообщали, кто их мать, но я смог найти информацию о моей… И, надо сказать — лучше бы не находил, и даже не спрашивайте, что именно я отыскал.

Магнус замолчал, и взгляд его затуманился, словно он заново переживал те эмоции, которые испытал в тот момент, когда узнал то, что знать не следовало.

Все остальные молчали, переваривая информацию. Я молчал тоже, хотя я-то как раз поверил Магнусу с первых же слов. Одно лишь то, что его лексикон так радикально изменился, и в нём появились умные слова и сложные предложения, которых раньше от него я даже не ожидал услышать, лучше любых рассказов давали понять, насколько на самом деле этот человек образован и неглуп.

— А как ты об этом узнал, если нельзя было? — я всё же прервал всеобщее молчание, и Магнус, моргнув, выплыл из глубин своей памяти.

— А это отдельная история! — усмехнулся он. — Мне помогли. Как раз близилось моё семнадцатилетие — тот самый порог, когда меня должны были признать очередным не оправдавшим надежд субъектом, но я об этом, конечно же, не знал. И не знал бы дальше, если бы один из учителей проекта, который преподавал мне пространственную физику, профессор Ребит, не вломился однажды ночью в мою спальню и не рассказал мне обо всём этом. Вообще обо всём — о проекте, о моей матери, и о том, что меня спишут, как списывали всех до меня. И, вероятно, после этого вовсе закроют проект как не оправдавший ожиданий и бесперспективный. У него были железные доказательства его слов — начиная от полного досье на мою мать, включая фотографии моего рождения, единственные, где мы с ней были вдвоём, и заканчивая полной летописью всего проекта «Спираль», начиная с самого его начала. Откуда он всё это знал — не знаю, не спрашивайте. Почему он всё это мне рассказал и показал — не знаю тоже. Я пытался задавать вопросы, пытался вытянуть из него хоть какую-то информацию, но он пообещал ответить на всё после того, как я окажусь в безопасности, то есть — как можно дальше от «Спирали». Одного этого мне уже было бы достаточно для того, чтобы сбежать вместе с ним куда глаза глядят, а то, что меня собирались «списать» только добавляло уверенности в правильности этого действия… Пусть даже я не вполне понимал тогда, что значит это «списать».

— И вы сбежали? — уточнила Кори.

— Я сбежал, — грустно вздохнул Магнус. — Профессор Ребит не ушёл со станции, на которой меня держали. Наш побег засекли, и профессор не пойми откуда достал оружие и сказал, что задержит преследователей, а меня отправил дальше, к кораблю, который уже ждал нас пристыкованным к станции. Это была крошечная скорлупка, которая даже через спейсеры не могла проходить, и она отчалила сразу же, как только я оказался на борту. Мне даже не нужно было управлять — в неё был заложен какой-то хитрый курс, который поболтал меня по всей системе, и только после этого отдал управление мне, потому что оказалось, что моя биометрия почему-то имеется в базе корабля. Таким образом я оказался предоставлен сам себе… Впервые за всю мою жизнь.

Глава 2

Магнус снова замолчал и погрузился в недра своей памяти, будто заново переживал всё то, о чём только что рассказал. Снова вспомнил, что он — очередной не оправдавший надежд продукт эксперимента, который должны были списать за ненадобностью. Снова переживал расставание с единственным за всю недолгую жизнь человеком, который ему не врал, при этом прекрасно понимая, что вряд ли увидится с ним снова. Снова проводил часы или даже дни в крохотной скорлупке, затерянной меж звёзд, без понимания того, получится ли вообще выжить и вернуться к цивилизации… И получится ли после этого снова не попасть в руки Администрации, которая наверняка его уже ищет.

— А кем был этот профессор Ребит? — непривычно тихо, спросила Пиявка. — В смысле… Ну, он же не просто был учителем, раз решил тебя спасти.

— Я не знаю, — Магнус покачал головой. — Уже позже, будучи взрослым, я пришёл к выводу, что профессор не мог всё это провернуть в одиночку, слишком много всего он сделал для того, чтобы я за одну ночь смог убраться со станции. Корабль, данные, которые вообще-то должны храниться под семью замками и пятью паролями, оружие опять же… Нет, это точно дело рук нескольких людей, причём хорошо скоординированных и понимающих, что они делают…

— Но-о-о?.. — вопросительно протянула Кори.

— Но я никого так и не встретил, — Магнус развёл руками. — После того, как мы с профессором расстались, я больше не встречал людей… По крайней мере, до того момента, пока управление кораблём не перешло в мои руки и я не привёл его к ближайшей станции, которую увидел на радаре.

— Ты в семнадцать лет уже управлял кораблём? — недоверчиво покосилась Кори.

— Да там того корабля… — усмехнулся Магнус. — Помните яхту Борова на «Двухвостке»? Вот примерно что-то такое и было, только, конечно, дешевле и проще раз в десять. Управлять как детской игрушкой, никаких тебе моментов инерции, никаких перегрузок двигателей, ничего из того, что действительно важно любому настоящему пилоту. Даже ребёнок бы справился… Может, даже именно это и стало причиной выбора такого корабля. Может, профессор Ребит предполагал, что мне придётся бежать со станции без него…