Тайные страсти

Гарет твердо решил сегодня же положить конец щекотливой ситуации, независимо от того, понравится это Роберту или нет.

Глава 4

Марселла резко остановилась у двери в гостиную и, недолго думая, прижала к ней ухо. После исчезновения на прошлой неделе Кларри родители постоянно уединялись в этой комнате, и отец без конца повторял матери одну и ту же утешительную проповедь, успокаивая заплаканную леди Ханникат.

Из-за тяжелой резной двери доносился взволнованный голос матери, заставляя болезненно сжиматься сердце Марселлы. Если бы она не решила уладить дело по-своему и находилась бы в ту ночь дома, то наверняка сумела бы уговорить Кларри не покидать город. А теперь и на ней лежит вина за обрушившееся на родителей горе.

В то роковое утро Марселла благополучно вернулась домой после встречи с негодяем Вольфом. Едва ей удалось незамеченной проскользнуть к себе, как на крыльце появился оборванный уличный мальчишка.

— Джентльмен дал мне полкроны, чтобы я принес вот это, — объяснил он изумленной Марселле, вытирая рукой сопливый нос, и, прежде чем девушка успела наброситься на него с расспросами, сунул ей записку и умотался по мощеной мостовой.

Еще не разворачивая сложенный листок бумаги, Марселла уже знала о его содержании и заранее похолодела от смертельного страха.

«…уладить одно небольшое дело… снова напишу, когда смогу… не беспокойтесь… ваш Кларри».

Ради спокойствия матери Марселла вторила утешительным речам своего отца, но она единственная знала о невольной связи Кларри с Вольфом и об опасности, которая угрожала жизни ее брата.

Тяжело вздохнув, Марселла расправила складки своего светло-желтого муслинового платья, поправила такого же цвета шляпку, съехавшую на сторону во время утренней поездки, и с решительным видом открыла дверь.

— Мама, папа… как хорошо, что вы вместе, — торопливо начала она, слегка запинаясь от волнения. — Я… я сейчас побывала в порту и узнала кое-что… возможно, это имеет отношение к Кларри…

Марселла резко замолчала, наткнувшись взглядом на высокую фигуру стоявшего у окна человека в строгом костюме. Она сразу же узнала джентльмена, с которым ей волей-неволей пришлось познакомиться в начале сезона: не заметить напыщенного баронета мог только слепой или глухой. После этого они встречались еще несколько раз.

«Вот досада», — с раздражением подумала девушка, отвлекаясь на мгновение от мыслей о пропавшем брате. Из всего населения Лондона в данный момент ей меньше всего хотелось бы видеть именно этого человека. И почему это он вдруг свалился им на голову как раз сегодня?

Аделаида Ханникат, как внимательная хозяйка, поспешила заполнить неловкую паузу.

— Ты помнишь сэра Финеаса Тайболта, моя дорогая? — воскликнула она, одобрительно взглянув на дочь, при этом ее светло-каштановые кудряшки закачались под оборками чепчика, а пухлые щечки порозовели. — Он только что пришел… чтобы поговорить с твоим отцом в домашней обстановке об одном личном деле.

Преисполненная надеждой улыбка матери в сочетании с многозначительной паузой не ускользнула от внимания Марселлы.

«Неужели сэр Финеас собирается сделать предложение?!» — с ужасом подумала она, решив, что лучше уж до конца своих дней пылиться в шкафу, на полке, чем стать женой этого набожного подобия джентльмена. Правда, напомнила себе Марселла в тщетной попытке соблюсти объективность, не все женщины из приличного общества согласятся с нею.

Будучи в средних летах, сэр Финеас сохранил определенную долю юношеской привлекательности вместе с достаточным количеством модно уложенных вьющихся волос, первоначальный каштановый цвет которых теперь оказался разбавлен тускло-серым оттенком седины. К тому же он был выше многих мужчин, что позволяло несколько маскировать слегка выступающий живот, стянутый дорогим жилетом. Правда, при ближайшем рассмотрении обнаруживалось, что немолодой возраст и сидячий образ жизни придали облику баронета некоторую вялость и рыхлость. Однако, если верить слухам, годовой доход сэра Финеаса был более чем достаточен, а в глазах отдельных людей подобное обстоятельство придает мужчине привлекательность, заставляющую забыть о недостатках внешности.

В совокупности все эти качества делали Финеаса Тайболта вполне приемлемым поклонником… если бы Марселла не считала его всего лишь узколобым фанатиком.

Она бросила обеспокоенный взгляд на отца. Сэр Бертрам Ханникат пухлостью походил на свою жену, но был на несколько дюймов выше ростом. Густые темные волосы лежали на высоком лбу в таком же безупречном порядке, как и белоснежный накрахмаленный галстук, безукоризненно завязанный и изящно расположившийся на груди.

Бертрам Ханникат молча созерцал листок бумаги, затем поднял очки на густые лоснящиеся брови и невнятно пробормотал:

— Ах, да… просил уделить время для личной беседы… конечно, ты его помнишь, дорогая.

Вслед за этой тирадой отец с довольной улыбкой вновь водрузил очки на нос и углубился в изучение документов.

Марселла огорченно покачала головой. Последний проект в длинной череде безумных попыток сэра Бертрама как всегда представлял для него больший интерес, чем любая домашняя проблема. В прежние времена такое положение дел устраивало Марселлу, особенно когда отец имел дело со случайными претендентами на ее руку и предоставлял дочери самостоятельно принимать решение. Однако теперь Марселла уже стала великовозрастной девицей и серьезно опасалась, что сэр Бертрам из чувства долга примет предложение Финеаса Тайболта, с тем чтобы обеспечить ее будущее.

Марселла уже открыла рот, собираясь выразить свое несогласие, но, взглянув на сиявшую от счастья Аделаиду, сразу проглотила резкие слова. Эта последняя возможность выдать дочь замуж сделала то, чего не смогли достичь слова утешения: вызвала слабую улыбку на лице измученной женщины. При таких обстоятельствах Марселла просто не имела права лишать мать краткой передышки в ее печалях.

Вздохнув, Марселла решила переменить тактику и благосклонно обратилась к достойному джентльмену.

— Конечно, я прекрасно вас помню, сэр Финеас. Впервые мы встретились в прошлом месяце, на балу у леди Филпот, а потом еще раз или два у Альмаков, — добросовестно перечислила она вехи их знакомства. — Признаться, я неоднократно размышляла о некоторых метких замечаниях, сделанных вами в ходе наших бесед.

— Надеюсь, вы нашли мои взгляды просвещенными, не так ли?

Обдумывая ответ, Марселла озадаченно покрутила жемчужную пуговицу на своей белой перчатке. Откровенно говоря, она действительно нашла разглагольствования сэра Финеаса довольно познавательными… хотя и не в том смысле, который вкладывал в свой вопрос ее поклонник.

Каждый их разговор всегда вращался вокруг одной и той же темы: грех. Марселла мысленно произнесла это слово с такой же интонацией, как оно звучало в устах сэра Финеаса. Именно тогда она отметила его особую манеру произносить это короткое слово, словно перекатывая языком, как это делают, пробуя тонкое вино. Марселла подозревала, что Финеас Тайболт не гнушался подобным напитком и был не настолько набожен, как утверждал. Даже сейчас у нее мурашки пробежали по коже при воспоминании о его мутном темном взгляде, в котором светился жадный интерес.

Правда, сегодня весь вид сэра Финеаса выражал благочестивое самодовольство, поэтому Марселла лишь кивнула в ответ и уселась рядом с матерью на мягкий диван. Сэр Финеас, поднявшийся при появлении девушки, снова расположился на стуле. При этом изящный позолоченный предмет обстановки жалобно скрипнул, однако храбро выдержал его тяжесть.

— Я рад, что произвел на вас столь благоприятное впечатление, моя дорогая, — с елейной улыбочкой продолжал гость. — Смею уверить, нам еще не раз представится возможность… побеседовать в ближайшем будущем, поэтому прошу вас продолжать, вы ведь хотели сообщить какие-то новости.