Тайный агент Её Величества. Книги 1-5. Компиляция
Шрифт:
– Зверь наш страшен? – спросила курская дворянка, поставив чашку.
– Пожалуй, нет, – ответил колдун. – Все дело в том, что он – никакой. Ни добрый, ни злой. Занят лишь собою, и мир окружающий мало влияет на его самочувствие. Он совершенно равнодушен к людям, считает их глупыми, малообразованными и потому недостойными его дружбы.
– А как насчет любви? – Аржанова посмотрела в глаза колдуну.
– О женщинах разговор особый, ваше сиятельство, – Гончаров замолчал, словно припоминая нечто важное. – У него было их немало. Но есть какая-то тайна, связанная с женщиной, и эта тайна не дает ему покоя…
Анастасия поблагодарила своих помощников, работавших сегодня с полной отдачей сил, пожелала им спокойной ночи. Завтра предстояло заниматься делом
Следуя принятым в Галате правилам, Анастасия загодя известила о своем намерении посетить Бедестан-чарши – рынок в центре османской столицы – полковника Дюллара. Он выдал ей пропуск, напомнив про три условия: сопровождать женщину-христианку должны двое слуг-мужчин; ей надо надеть коричневое фериджи; передвигаться в закрытом экипаже. Выполнить эти условия Аржановой было легко, и, предъявив пропуск караулу у ворот, она отправилась в первое самостоятельное путешествие по Константинополю-Стамбулу. Парой лошадей, запряженной в экипаж, правил Николай, рядом с ним на козлах сидел Чернозуб. Оба они облеклись в турецкие кафтаны, накрутили на головы чалмы из цветного муслина, опоясались портупеями с кривыми саблями.
Европейские путешественники оставили много описаний Константинополя-Стамбула в эти годы. Их безмерно удивляло противоречие, скрытое в главном городе исламской империи, которая кичилась своим богатством и своей силой.
Если внешний облик столицы прекрасен, если место ее расположения дает ей многие выгоды, если мощь крепостных стен и величие дворцов и султанских соборных мечетей восхищает взор, то внутренний облик Стамбула, его, так сказать, интерьер абсолютно непривлекателен. Улицы плохо вымощены или не вымощены вообще, темны, узки, извилисты, засыпаны мусором, грязны. Нечистоты, вытекая по канавкам из домов, оказываются в канавах более широких, вырытых вдоль улиц, и по ним попадают прямо в море. Подобного рода общественная антисанитария нередко порождает эпидемии чумы. Обычно они вспыхивают летом, в жару.
«Единственная улица в Стамбуле, пригодная для дорожного движения – это та, что ведет от Сераля (дворец султана. – А. Б.) к Адрианопольским воротам…», сообщает один путешественник и ему вторит другой: «Во всем городе – лишь одна по-настоящему прекрасная улица. Это та, что соединяет Адрианопольские ворота Стамбула с Сералем. Она широка, пряма и без крутых спусков и подъемов, хотя и проходит по холмам. И вот еще что делает ее прекраснейшей из всех: сам султан и видные представители придворной знати во главе своей блестящей свиты время от времени проезжают по ней…»
Улица, о которой идет речь, называлась Дивандому-джадесси, или улица султанского Дивана (Совета). Она представляла собой основную продольную ось города и совпадала с его главной улицей, именуемой «Мезей». На ней располагалось несколько соборных мечетей, больших и красивых, с четырьмя-шестью минаретами, с куполами, покрытыми тонкими листами свинца, с позолоченными шпилями, имевшими на конце «алем», или полумесяц, эмблему исламского мира. Попасть в Бедестан-чарши можно было и по другой улице, но Аржанова выбрала Дивандому-джадесси потому, что прочитала о ней в книге господина Грело и хотела увидеть ее достопримечательности, так поразившие француза.
Кроме мечетей в Стамбуле, конечно, находилось множество других строений. Например, все жилые здания разделялись как бы на три типа: «сераль» – дворец знатного и богатого вельможи; «конак» – особняк, обычно двухэтажный, каким могла владеть семья состоятельного купца или чиновника; «эв» – дом одноэтажный, совсем скромного вида, в коем, как правило, селились мелкие торговцы и ремесленники. Никаких архитектурных
красот и изысков во внешнем оформлении не обнаружила Анастасия в «сералях» и «конаках» на Дивандому-джадесси. Тем не менее европейские путешественники сообщали, что внутри них встречаются и резные потолки и лестницы из ценных пород дерева, и золотые лампы и курильницы, и хорасанские ковры стоимости невообразимой. Похоже, подданные Великого Господина (так турки называли султана) боялись выставлять напоказ свое богатство и тем привлекать к себе его внимание. Потому как неизвестно, чем это может кончиться…В Бедестане-чарши, где продавали в основном ткани, обувь, ювелирные изделия, ковры и посуду, курской дворянке следовало найти магазин, принадлежавший греку по фамилии Теодоракис. Грек торговал обувью. Аржанова должна была после обмена паролями купить у него пару новых туфель, надеть их и уйти, а свои старые оставить в магазине, так как в них между подошвами и стелькой помещалось ее конфиденциальное донесение.
Хорошо еще, что через все границы она провезла схему движения к этому магазину от Северных ворот рынка. В противном случае Анастасия могла бы и вовсе его не найти с первого раза. Бедестан-чарши по сравнению с знаменитым татарским Ашлык-базаром в Бахчи-сарае показался ей огромным, словно Вселенная. Сотни и сотни лавок образовывали в нем длиннейшие ряды. Глаза разбегались от обилия и разнообразия товаров. Продавцы, перекрикивая друг друга, зазывали к себе прохожих. Стоило только замедлить шаг у какой-нибудь лавки, как приказчик, схватив за руку потенциального покупателя, вовлекал его вовнутрь магазина. Тогда вырваться оттуда без какой-нибудь покупки не представлялось возможным.
Аржанова, закутанная в коричневую фериджи и сопровождаемая Чернозубом, чей устрашающий вид действовал на зазывал отрезвляюще, быстро шла по обувному ряду. Как положено женщине на Востоке, она смотрела себе под ноги и лишь изредка поднимала глаза на вывески. Схема описывала несколько ярких примет на этом маршруте, и пока все они совпадали. До заведения господина Теодоракиса оставалось совсем немного.
Греки давно выступали как помощники русских, своих единоверцев. Именно с православной Россией, великой и могучей, связывали они надежды на избавление от проклятого османского ига. Они соглашались на сотрудничество с нашей внешней разведкой по идейным соображениям, а вовсе не из-за денег, и это обстоятельство имело определяющее значение.
В памяти Флоры навсегда остался крымский житель Микис Попандопулос, добрый ее знакомый, веселый и общительный человек, успешный коммерсант и резидент секретной канцелярии Ее Величества на полуострове. Летом 1782 года он погиб от рук татарских мятежников, возглавляемых Бахадыр-Гиреем. Ничем она не смогла помочь ему, хотя в те сумасшедшие дни находилась недалеко от Бахчи-сарая, в крепости Чуфут-кале. Со зверской жестокостью пытали его мусульмане. Попандопулос никого не выдал, местонахождение документов и казны секретной канцелярии им не указал…
Первый раз Аржанова прошла мимо греческого магазина с прямоугольной латунной вывеской, где красовались вычеканенные «папучи» – восточные туфли с подошвой из буйволиной кожи, с загнутыми вверх носами и без задников. Она лишь мельком взглянула в глубь помещения. Там двое мужчин раскладывали по полкам товар. Один из них весьма походил на тот словесный портрет, что она получила от Турчанинова перед отъездом.
Пройдя примерно метров тридцать вперед, курская дворянка резко повернула и двинулась обратно. Чернозуб, следовавший за ней по пятам, сказал: «Думаю, шо тут усе чисто». Теперь Анастасия остановилась у лавки напротив магазина Теодоракиса и вступила в разговор с приказчиком. В этой лавке продавались шелковые платки, шали, тюбетейки, высокие фетровые колпаки и муслин, служащий для навертывания на них тюрбанов. Она попросила подобрать ей шелковый платок. Пока приказчик суетился, показывая товар богатой госпоже, Аржанова не спеша рассматривала самого Теодоракиса, вход в его магазин, расположенные с ним по соседству торговые заведения, людей, в них находящихся.