Тайный детонатор
Шрифт:
– Почти, – коротко ответил сидящий за рулем Евгений.
– Почему почти?
– Потому что дней десять назад в тридцать пятой столовой отмечали свадьбу, после чего было массовое отравление. К счастью, без жертв. Но дело о хищениях могли объединить с делом об отравлении. Тут уже серьезно, тут можно и деру дать.
В аэропорту Дружинина и Минина ждало разочарование. Проверка показала, что с 15:00 вчерашнего дня до их прибытия в аэропорт было 4 рейса: в Москву, Горький, Нижневартовск и Краснодар. Ни на один из них пассажир Меликян Левон Ашотович, 1920 года рождения, зарегистрирован не был.
–
– Если так, то как мы это установим? – тяжело вздохнул Дружинин и предложил: – Поехали на вокзал. Может, Меликян где-нибудь там затерялся.
Но и на железнодорожном вокзале сыщиков ждало разочарование. По несколько раз они обходили залы ожидания, перрон, привокзальную площадь, но тщетно.
– Если бы он захотел бежать, то сел бы в первый попавшийся поезд, – заключил Минин.
…Уже давно стемнело. Сергей понял, что дальше задерживать Минина, у которого семья, некрасиво. А до оперативки у Балашова было время.
– Ладно, Женя, поработали мы для начала неплохо. Я обо всем доложу руководству. Тебе спасибо. Свободен. Только подбрось меня до Первой горбольницы. Кое-кого хочу навестить.
Городская клиническая больница № 1 представляла собой основательное здание старинной постройки с большим полусферическим пологим куполом и четырехколонным портиком. Высокие прямоугольные окна первого этажа светились в ночи и хорошо были видны издалека.
Сергей вошел в вестибюль, где располагалось справочное.
– Кого вам? – спросила пожилая дежурная и добавила: – Вы, наверное, по поводу взрыва?
Дружинин достал удостоверение и тут же поймал себя на мысли, что он, кроме имени и девичьей фамилии, ничего не знает о человека, ради которого пришел.
– Ее зовут Татьяна, в школьные годы носила фамилию Танеева. Сейчас ей тридцать два – тридцать три года, – пояснил он и напомнил: – Вчера при взрыве она сильно пострадала.
Дежурная поохала, потом достала и раскрыла широкоформатную книгу записи приема больных.
– Вчера к нам с места взрыва доставили восемь человек с тяжелыми травмами. У большинства из них документов при себе не было. Отмечен только примерный возраст и пол. Но некоторых уже нашли родственники. Да и двое из вашей организации приходили, интересовались.
– И сколько же женского пола? – спросил Сергей.
– Пятеро.
– А возраста тридцати двух – тридцати трех лет?
– Двое из пяти попадают под ваш возраст. Но одна, похоже, приезжая. При ней были два билета на поезд: один из Кургана в Челябинск, другой из Челябинска в Курган. А вот вторая местная, по фамилии Крохмаль… Татьяна Крохмаль, преподаватель музыкального училища. Видимо, какой-то документ был при ней.
– Это она! – воскликнул Сергей. – Где она лежит?
– Все прибывшие после взрыва находятся в травматологическом отделении на третьем этаже. Но уже больше девяти вечера, и у нас отбой. Вас туда не пустят.
– Это мы еще посмотрим.
Сергей повернулся и, сделав пару шагов, услышал за спиной:
– Вы бы хоть халат надели и тапочки. У нас в костюме и уличной обуви по этажам ходить не принято, – проворчала дежурная и повторила: – Но в палату вас все равно не пустят.
На
лестничной площадке 3-го этажа над двустворчатой стеклянной дверью висела надпись «Травматологическое отделение». Сама входная дверь была заперта. Дружинин постучал, но на стук никто не вышел. Он постучал сильнее – послышались шаги. По коридору к двери шла женщина в белом халате.– Чего трезвоните? – строго спросила она, не открывая дверь.
Ее властный тон Сергею не понравился. Он достал удостоверение и приложил его к стеклу. Но женщина в белом халате и такого же цвета шапочке никак не отреагировала.
– Может, все-таки откроете? – недовольно сказал Сергей.
Щелкнул дверной замок, стеклянная дверь открылась. Но бдительный сторож покоя, одетый в белый халат, стоял на пороге и не думал пропускать. Женщина была возраста Сергея и роста почти с него. Из-под шапочки выбивались русые пряди. На лице ее в больших серых глазах была заметна усталость.
– Могу я видеть Крохмаль Татьяну? – спросил Дружинин. – Ее вчера привезли после взрыва. По моим сведениям, она лежит в палате № 310 вашего отделения.
– У вас правильные сведения.
– Значит, могу?
– Нет.
– Но почему?
– Во-первых, потому, что она в тяжелом состоянии. А во-вторых, потому, что у нас сейчас отбой.
– Но мне только взглянуть…
Лицо дежурного врача стало еще более строгим:
– Кто она вам?
Сергей смутился:
– Друг из моей далекой юности. Так можно хотя бы взглянуть?
– Нет. К таким, как она, мы даже родственников не пускаем.
Дружинин тяжело вздохнул. Надо было как-то разряжать обстановку:
– Вы бы хоть улыбнулись…
– Я на дежурстве с восьми утра, и мне не до улыбок.
– Простите… Остается только познакомиться: меня зовут Сергей.
– Юлия… Юлия Алексеевна.
– В таком случае я Сергей Никитич
Тут Дружинин вспомнил разговор с Храбровицкой, которая сообщила, что ехала в трамвае № 3 вместе со своей соседкой Юлей, которая работает в Первой городской и с утра была на дежурстве.
– Скажите, вы знакомы с Храбровицкой Людмилой Петровной? – Наконец-то у него появился повод продолжить разговор.
В уголках губ той, что назвалась Юлией, появилась едва заметная усмешка:
– Мы соседи.
– Тогда у меня к вам есть вопросы.
Юля все стояла перед ним, не пропуская в коридор отделения травматологии.
– Если вы по части взрыва трамвая, то я уже изложила все, что знаю, вашим сотрудникам.
– А со мной, значит, говорить не желаете?
– Я, между прочим, на дежурстве, – резким тоном возразила она.
Сергей глубоко вздохнул:
– Ладно… Как говорится, и на том спасибо.
Он повернулся, сделал несколько шагов по ступенькам вниз, когда услышал за спиной: «Всего доброго». Затем раздался щелчок замка запираемой двери.
Глава 4
Вечерняя оперативка
Начальник оперативного штаба полковник Банных завершал второй день расследования тем, что заслушивал отчеты руководителей групп и экспертов о проделанной работе. В кабинете присутствовал также начальник Управления Балашов.