Тайный грех императрицы
Шрифт:
Четыре дня Елизавета не могла отойти от тела дочери, потом его положили на катафалк в Александро-Невской лавре. По обычаю, всем разрешили приходить в церковь, чтобы проститься с маленькой великой княжной и поцеловать ее руку. Ежедневно до девяти-десяти человек приходили поклониться телу. Все выглядели опечаленными, и многие в слезах кланялись этому, как они говорили, «маленькому ангелу».
Теперь память о запретной любви императрицы оказалась окончательно погребена. Елизавете надлежало как можно быстрее забыть и о дочери, и об ее отце... чтобы выжить.
Другое дело, что она не видела больше в жизни никакого смысла! Однако влачила свое унылое, привычное, безлюбовное существование до той поры, которая была
А впрочем, Катрин не злорадствовала. Она находилась в состоянии словно бы замороженном. Слишком многое на нее враз обрушилось. За смерть Алексея пришлось дорого заплатить. Собственно, счастьем всей жизни, ибо теперь она была обречена терять всех своих возлюбленных.
Внезапная склонность великой княжны Екатерины к Михаилу Долгорукому на некоторое время очень сильно поссорила императора с матерью. Александр смотрел на развивающийся роман с удивительной благосклонностью. Марья Федоровна этого не понимала и бесновалась, упрекая сына в желании сдать с рук своевольную сестру, которая могла бы сделать блистательную партию.
Елизавета прекрасно видела, что ее свекровь, при всей своей недалекости и непроницательности на сей раз попала не в бровь, а в глаз. Именно этого – избавиться от агрессивной, опасной сестрицы – и хотел Александр. А сие значило, что цели Катрин были ему понятны, а суть натуры – ясна, причем давно. И ему пришлось поговорить с матерью совершенно откровенно, что привело ее в ужаснейшее состояние. Она поражалась, что не видела истинного лица собственной дочери, одержимой такой жаждой власти, что она готова была на нарушение всех запретов божьих и человеческих ради трона. В самом деле, брак с добродушным и беззаветно преданным императору Михаилом Долгоруким надолго, если не навсегда, исцелил бы ее от беспочвенных мечтаний. Согласие на брак было дано, курьер отправился в театр военных действий с радостным известием для Долгорукого, однако по злобной насмешке судьбы попал как раз к моменту отправки мертвого тела князя в тыл...
Вот уж воистину – судьба шутила с ним! Как раз накануне решающего сражения князь поссорился с генерал-лейтенантом Тучковым-первым и предъявил права на командование в предстоящей атаке. Якобы на то была воля государя. В доказательство он предоставил письмо Александра, незадолго до того написанное. Тучков отвечал, что подчиняется прежде всего главнокомандующему Буксгевдену, именно его приказ ему нужен, чтобы сложить с себя полномочия, а без того младшему в чине он командования не уступит.
Сказано было сие тоном крайне запальчивым. Долгорукий оскорбился и вызвал Тучкова на дуэль. Тот резонно возразил, мол, на войне, в виду неприятеля и атаки против него, двум генералам стреляться на дуэли совершенно немыслимо, и предложил поступить проще: обоим рядом пойти в передовую цепь и предоставить решение спора судьбе, то есть неприятельской пуле. Долгорукий охотно согласился – и сразу же шведское ядро убило его наповал.
Потрясение при дворе воцарилось чрезвычайное. Конечно, и прежде случалось, что приходили известия о гибели того или иного героя, однако это не были почти официально объявленные женихи великих княжон!..
Открыто свое горе Катрин не проявляла, однако глаза ее приняли такое отчаянное выражение, что даже брату стало ее жаль, и он не мешал матери развить бурную деятельность по подбору ей жениха.
Что и говорить, на первый взгляд казалось, что кандидатур немало. Как мелких сошек, вроде австрийских эрцгерцогов Фердинанда и Иоанна, племянника самой Марьи Федоровны герцога Вильгельма Вюртембергского, принца Баварского, принца Генриха Прусского, Леонарда Саксен-Кобургского и Георга Ольденбургского, так и птиц высокого
полета. Наиболее яркой персоной выглядел среди них австрийский император Франц, недавно овдовевший. То есть Екатерине представилась возможность сделать партию, которая одним махом удовлетворила бы все ее самые честолюбивые амбиции.Услышав о сватовстве Франца, Александр залился своим высоким, пронзительным смехом, в котором всегда слышалось нечто искусственное. Правда, в эту минуту он был искусственным от первой до последней нотки. Катрин – императрица Австрии... Хуже такой будущности для него самого и для всей России трудно что-то представить, учитывая непомерные амбиции девчонки. Нет, этого брака ни за что нельзя допустить!
И он не допустил его, заявив, что не желает больше никаких – «ни-как-ких!» – разговоров об императоре Франце «в своем доме».
Впрочем, эта история Александра кое-чему научила. Он отдал приказ своим дипломатам обо всех случаях возможного сватовства со стороны последующих претендентов докладывать прежде всего ему, а потом уже туманить голову блестящими перспективами его матери и сестре.
Предупреждение было сделано как нельзя более вовремя, потому что следующее предложение последовало как раз от «кровавого корсиканца» – Наполеона Бонапарта.
Как ни пытался Александр скрывать это предложение, слухи, конечно, дошли до дворца. И как только император вернулся после подписания Тильзитского мира, Екатерина немедленно потребовала встречи.
Боже ты мой, она одна, она одна из всех его братьев и сестер смела чего-то требовать, а не покорнейше просить. Александр знал, в чем причина: Катрин никогда не воспринимала его как настоящего императора. Она была убеждена: так, как он, может править всякий. У нее получилось бы куда лучше!
– До меня дошли слухи, будто Наполеон хочет развестись со своей супругой и жениться на мне. Это правда? – с места в карьер начала Катрин.
Александр небрежно пожал плечами:
– Да, Коленкур, французский посол, намекал на что-то в этом роде. Не стоит и говорить, что я не придал сему абсолютно никакого значения.
– Почему же вы не посоветовались со мной? – с трудом сдерживаясь, спросила Катрин.
– Дорогая сестра, но ведь это смешно! Вы и сей вульгарный корсиканец? Я знал, что вам и в голову не придет всерьез думать об этом.
Катрин с трудом подбирала слова:
– Почему вы не посоветовались со мной? Ведь речь идет о моем замужестве! О моем! Мне и решать!
Катрин в отчаянии заломила руки. Бонапарта она презирала, ненавидела, осуждала, но это был самый могущественный человек в мире. Даже Александр трепетал перед ним. Если она выйдет замуж за Бонапарта, это... о, это будет значить очень многое! Его честолюбие вполне соизмеримо с ее честолюбием. Она не будет обычной комнатной кошечкой вроде Жозефины, она не будет просто детородным животным, которое, возможно, хотел бы найти Наполеон, мечтающий о наследнике. Она примется неустанно подогревать его планы по завоеванию мира, она... Она станет императрицей Франции, имеющей право на русский трон в России.
Нет, Александр не должен заподозрить о ее тайных мыслях.
– Брат! – Она чуть не плакала. – Наполеон перестанет быть вашим врагом, если только женится на мне. Ему нужна царственная кровь в его династии. Наступит день, и ваш племянник будет править Францией. А вы – Россией. Этот родственный союз будет непобедим! Прошу вас, подумайте! Скорее вызовите Коленкура. Скажите, что вы передумали, что вы согласны!
Александр уклончиво улыбнулся. Дорогая Катрин его что безумным считает?!
Какое-то время ему удавалось морочить ей голову, делая вид, что вопрос обсуждается. Коленкур так хотел согласия русского императорского дома, что принимал желаемое за действительное и доносил в Париж о несомненном успехе сватовства.