Тайный код Конфуция

Через некоторое время, когда Ши Сян-цзы решил, что Конфуций может приступать к новой мелодии, мудрей произнёс: «Я ещё не постиг, в чём коренится выразительность её напева».

В царстве Ци Конфуций, «услышав ритуальную мелодию, три месяца не чувствовал вкуса мяса». Стела в провинции Шаньдун, где располагалось царство Ци

Прошло время, и Ши Сян-цзы вновь предложил Конфуцию перейти к разучиванию новой мелодии. На этот раз реакция Учителя была ещё более неожиданной. Конфуций ответил не сразу – он погрузился в глубокие размышления, а затем, будто очнувшись, взглянул вдаль и радостно произнёс: «Теперь я представляю этого человека. Он смугл, ростом – высок, а взор его устремлён вдаль. Он подобен правителю, взирающему на четыре стороны света. Да кто еще, кроме правителя дома Чжоу Вэнь-вана («Просвещенного правителя»), сумел бы создать такую мелодию?!».

Ши Сян-цзы, поражённый, вскочил с циновки и дважды поклонился Конфуцию. Оказывается, мудрей угадал – эту мелодию действительно создал Вэнь-ван. Да он даже и не угадал – он воочию соприкоснулся с древним правителем, прозрел его дух внутри себя. Стоит заметить, что именно Вэнь-вана Конфуций считал примером человека культурного. Так благодаря музыке причудливым образом произошло мистическое соприкосновение двух мудрецов разных эпох.

«Лунь юй»: музыка, что приводит Поднебесную в гармонию

III, 23

Учитель так говорил Старшему наставнику из царства Лу о музыке:

– Музыка – ее необходимо знать! Сначала настраивают инструменты [добиваясь слитности пяти тонов], затем приводят звуки в гармонию, делают их ясными тягучими. И так до конца произведения.

VII, 14

Учитель, находясь в Ци, услышал мелодию шао. После этого три месяца он не чувствовал вкуса мяса. Он сказал:

– Никогда не представлял себе, что музыка может вызвать во мне такое.

VIII, 15

Учитель сказал:

– Когда главный придворный музыкант [царства Лу] Чжи начинает исполнять песню и когда заканчивается ода «Крики чаек», как ласкают слух приятные звуки!

Во время дворцовых церемоний музыкальную часть открывал сам главный придворный музыкант, а концерт, как правило, заканчивался исполнением оды «Крики чаек» («Гуань-цзюй»).

XI, 1

Учитель сказал:

– Есть люди, что сначала изучают Правила и музыку и лишь затем становятся чиновниками – это может изменить даже простолюдина люди, не имеющего рангов и жалований. Есть люди, кто сначала стремится стать чиновником, и лишь затем изучать Правила и музыку – это дети из благородных семейцинов и дафу. Если бы мне понадобились способные, то я выбрал бы из тех, кто начинает с изучения Правил и музыки.

XVII, 4

Когда Учитель прибыл в городок Учэн, то услышал там струнные переборы и песни. С улыбкой он сказал:

– Годится ли резать курицу бычьим ножом?

На что Цзы Ю ответил:

– Я, Янь, слышал когда-то, как Учитель говорил: «Если благородный муж изучает Дао, то проникается любовью к людям. Если же мелкий человек изучает Дао, то его легче использовать».

Учитель сказал:

– Дети мои! Янь прав, а то, что я сейчас сказал вначале, было лишь шуткой.

Цзы Ю был управляющим небольшого уездного городка Учэн. Конфуций имел ввиду, что музыка, которую он услышал, следовало исполнять лишь на ритуальных церемониях в большом городе, а не в маленьком городке. Здесь скрыт его спор с учениками, а в в самом споре – противоречие между строгим соблюдением ритуальных правил и широкой проповедью учения-Дао. Конфуций почувствовал это противоречие и превратил свои слова в шутку.

XVII, 11

Учитель сказал:

– Вот говорят: «Правила, да Правила». Неужели под этим имеются в виду лишь подношения даров из яшмы и парчи?! Вот говорят: «Музыка, да музыка. Неужели под этим имеются в виду лишь удары в колокола и барабаны?

XVIII, 9

Главный музыкант Чжи отправился в Ци, распорядитель музыки при завтраке Гань бежал в Чу, распорядитель музыки при обеде Ляо бежал в Цай, распорядитель музыки при ужине Цюэ бежал в Цинь, барабанщик Фан Шу удалился на берег Хуанхэ. Музыкант У, играющий на ручном барабане, переправился на другой берег реки Хань, помощник главного музыканта Ян и Сян, что играл на каменном гонге, бежали за море.

Во время церемоний и при приеме пищи во дворце правителя исполнялась строго определенная музыка. Это было лишь прерогативой правителя. Однако три крупнейших клана в царстве Лу также ввели у себя в домах эти обычаи, чем нарушили ритуал – звук музыки, устанавливающий космическую упорядоченность в мире, предназначался лишь для правителя. Музыканты, возмущенные этим, разбежались в другие пределы.

Раскрытие тайного

Скорее всего, он был из той категории культовых служителей, которые имели способность напрямую общаться с духами, получать от них «указания», знаки и откровения. Именно поэтому Конфуций постоянно призывает «следовать Небу», «слушать Небо».

Конечно, он не философ инее имеет никакого отношения к классическому пониманию философии – он не философствует, не размышляет, не пытается построить внятной теории. Он лишь отражает, рефлектирует на том высочайшем уровне духовного откровения, который может быть доступен лишь высочайшему магу и посвященному.

И вместе с этим он поразительным образом старается десакрализовать свой путь, вольно или невольно раскрывая своим ученикам мысль о том, что магический путь доступен каждому при соблюдении определенных правил в обучении и самосовершенствовании.

Конфуций принадлежал к тому типу учителей, которые, получив древние магические ритуалы служения духам и предкам, решили вынести их на уровень государственного служения. Конфуций – посвященный, «знающий», и он сам это неоднократно подчеркивает.

Он мистик, отказывающийся говорить о тайном, дабы не уводить людей от конкретных дел. На людях он не рассуждает о вещах сокровенных, более того он старается всячески уйти от абстрактных рассуждений о тайном. Не случайно то, что в отличие от Лао-цзы, который рассуждал и о «тайно-утонченном», и о «темно-сокровенном» (сюань), Конфуций ни разу даже не обмолвился об этом И это дало повод многим интеллектуалам последующих эпох считать, что именно Кун-цзы воистину знал о «тайном» и «сокровенном». И именно поэтому, постигнув их суть, оказавшись посвященным в Знание, отказывался говорить о них.

В какое учение, какое знание оказывается посвящен Кун-цзы? Это сложно описать в двух словах, однако достаточно даже бегло прочитать «Лунь юй», как перед нами открываются общие контуры того великого учения, которое нес в себе Конфуций.

Прежде всего, он не создатель этого учения – он лишь его передаточное звено, что сам неоднократно подчеркивает в своих речениях и беседах. Его заслуга в том, что об этом Знании он начинает говорить открыто, выносит на уровень обсуждений, споров и даже записей – вещь невероятная для более ранних магов. Это – мистик, попытавшийся стать государственным советником, и создавший, в общем, общедоступную школу.