Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Те, кто любит. Окончание
Шрифт:

Огорчение, нависшее над членами семьи, подобно густому туману, рассеялось. Они вновь и вновь перечитывали письмо. Джон сел за составление ответа своему другу.

«Я получил твое дружеское письмо от 17 июля с огромным удовольствием. Полностью верю твоему изложению мотивов, побудивших написать замечания и приложить их как введение к филадельфийскому изданию памфлета мистера Пейна „Права человека“; но постыдное поведение лица, нарушившего твое доверие и опубликовавшего замечания, независимо от его намерений, посеяло больше зла, чем он может когда-либо искупить».

Ответ Джефферсона был холодным и формальным. Он полагал, что дело возникло из-за публикации статей

Публиколы, а не из-за двух строчек введения. Абигейл не удержалась от замечания:

— Что думает Джефферсон? Либо он потерял чувство меры, либо он не откровенен с нами. Его введение было опубликовано по меньшей мере на два месяца раньше статей Джонни.

Джон тер свою переносицу средним пальцем, пока она не покраснела.

— Разумеется, он не хотел показаться бесчестным. Джефферсон — один из наиболее честных людей, каких я знал.

— Да, он был таким! — воскликнул Джонни. — Но каков он сейчас?

Абигейл бросила острый взгляд на сына:

— Почему ты задаешь такой грубый вопрос, Джонни?

— Это политика. Мистер Джефферсон — честолюбивый человек. Я слышал о его заявлениях, будто он хочет вернуться в Монтичелло, стать фермером и ученым. Но не заблуждайтесь. Он хочет стать лидером новой республиканской партии и кандидатом на пост президента. Не в этом году; он также хочет переизбрания президента Вашингтона; но, по-моему, он не уступит никому второе место. Я верю ему, когда он пишет, что не намеревался опубликовать те самые две строчки; однако они сидят в его голове, и я уверен, что он писал о них своим политическим друзьям. Девять из десяти нападок на твою, отец, книгу исходят от тех, кто не читал ее. Посмотрим, кто правильно читает историю: ты, отец… или мистер Джефферсон.

Прошло лето. Планы Джона и Абигейл отдохнуть во время каникул и привести ферму в порядок пошли прахом. Ричард Кранч находился при смерти. Зная, что ее сестра вновь испытывает трудности из-за затянувшейся болезни мужа, Абигейл попросила Коттона Тафтса позаботиться, чтобы семья Кранч была обеспечена дровами и другим необходимым на зиму. Третий сын Нэб, годовалый Томас, внезапно умер в Нью-Йорке, что ввергло семью в глубокое горе. Джонни так натрудил свои глаза, что Абигейл стала опасаться за его зрение и заставила его делать примочки из хинина, смешанного с солью. Джон был измотан политической борьбой и лишь с трудом совершил поездку в Филадельфию.

Единственным приятным известием было то, что полковник Уильям Смит возвратился в Нью-Йорк и занял пост инспектора штата.

Арендованный Джоном дом в центре Филадельфии был дорогим, почти тысячу долларов в год, комнаты небольшими, изолированными, что осложняло прием гостей. Для ухода за домом и семьей Абигейл требовалась лишь половина прежней прислуги. Посетители приходили в течение всего дня.

Абигейл повезло: она нашла негритянку — прекрасную кухарку, надежную и лояльную. Неуправляемая Полли Тейлор была заменена приятной молодой девушкой из Брейнтри по имени Сейлия. Государственные ценные бумаги Массачусетса, купленные по дешевке Абигейл, поднялись в цене и приносили доход. Это позволяло ей время от времени использовать деньги на хозяйственные цели. Было очевидно, что оклад вице-президента не покроет расходы за время полной сессии Конгресса.

Джон ежедневно посещал сенат. Дома же он внимательно читал сообщения, поступавшие из Франции. Национальное собрание раздиралось противоречиями. Ссоры, заговоры, предательства раскалывали единственный законодательный орган. Король и королева бежали из Парижа, надеясь, что монархи в других европейских странах испугаются и направят свои армии во Францию для подавления революции. Однако король и королева были захвачены и возвращены в Париж, где толпа осыпала их оскорблениями, угрожала расправой. Франция

жаждала крови. И все же Людовик XVI подписал новую конституцию. Амнистия освободила всех политических заключенных, и вновь казалось, что революция мирно закончится. Однако Джон Адамс думал иначе. Изучив развитие демократической партии во Франции, он распознал вероятность гражданской войны в будущем и открыто сказал об этом. И вновь посыпались обвинения, будто он желает провала революции.

Абигейл прилежно выполняла свои обязанности, принимая множество гостей. Она была безотказной маркитанткой, обеспечивая дом в Ричмонд-Хилле, затем Буш-Хилле, а теперь в центре Филадельфии.

Она не докучала Джону и не впадала в уныние из-за долгов. Когда нужны были деньги, чтобы помочь Чарли открыть свою контору в Нью-Йорке, субсидировать Джона Куинси, зарабатывавшего мало, и Томми, ничего не зарабатывавшего, она продавала налоговые сертификаты или землю, доставшуюся от родителей. Или же просила Коттона Тафтса продать часть скота, запасы сена, зерна, сидра. Оказываясь в поистине отчаянном положении, Абигейл нарушала последнюю заповедь пуритан и занимала деньги у давнишних друзей вроде генерала Линкольна в Массачусетсе. В такие моменты Джон, понимавший, что у жены нет наличных денег, писал жесткие письма казначею Гамильтону, требуя возмещения части его личных средств, потраченных на расходы в Европе. Однажды он явился в контору казначея с ваучерами и записками, доказывая, как много задолжало ему правительство. Порой его демарши были успешными, и Абигейл с радостью и благодарностью принимала даже небольшие выплаты.

«Одного срока на посту вице-президента, несомненно, достаточно? — спрашивала она сама себя. — Разве мы не выполнили свой долг? Когда-то я была пухленькой, как куропатка, теперь же кожа да кости. Джефферсон и Гамильтон могут с таким же успехом занимать пост вице-президента. Когда к концу года наступят выборы, не мог бы Джон подать в отставку? Он сам называет свой пост самым ничтожным из придуманных человеком. Он несчастен, чувствует себя не в своей тарелке, измочален. Неужто ему захочется еще четыре года заниматься такой неприятной работой?»

Она написала письмо Коттону Тафтсу. He сможет ли он заделать течь в крыше, которую не залатали плотники прошлым летом? Не навесит ли он ставни в окна ее спальни? Не наймет ли маляров, чтобы покрасить дом снаружи? Не попытается ли он купить на распродаже кровати, запастись и сложить в погреб ветчину, солонину, бочонки с сидром?

Приехала Нэб со старшим сыном Уильямом, намереваясь погостить подольше. Однажды полковник Уильям предстал перед ошеломленной женой слишком уверенным в себе. Не сказав обычных слов приветствия, он выпалил:

— Нэб, мы едем за границу. На судне, отплывающем из Нью-Йорка в марте.

— Могу ли я спросить, а что будет с твоим назначением инспектором штата Нью-Йорк?

— Я вышел в отставку, — небрежно ответил полковник.

— Это хороший пост. Хорошо оплачиваемый.

— Чтобы прожить. Я же хочу иметь огромные деньги. Целое состояние. Оно в моей руке, Нэб, мы разбогатеем. Я застолбил поместье, сотни плодородных акров.

Нэб спокойно спросила:

— Можно ли узнать о существе твоих планов?

Эти планы имели отношение к тысячам акров земли, выставленных на продажу в штате Нью-Йорк по договору губернатора Клинтона с индейцами. Полковник собирался продать землю в Англии. Его поддерживали богатые американцы, речь шла о продаже площадей, пригодных для городского строительства, сам он купил наилучшие участки…

Нэб была убеждена, что наконец-то у ее мужа появилась замечательная возможность. Она была рада вновь поехать за границу с рекомендательными письмами отца…

Абигейл и Джон пребывали в мрачном настроении. Позже, ночью, Джон спросил:

Поделиться с друзьями: