Те, кто внизу. Донья Барбара. Сеньор Президент
Шрифт:
– Да здравствует Анастасио Монтаньес! – воскликнул крестьянин по прозвищу Сало.
– Нет, – запротестовал Анастасио. – Да здравствует Деметрио Масиас, наш командир, и да здравствует отец наш небесный и пресвятая дева!
– Да здравствует Деметрио Масиас! – подхватили остальные.
Натаскав сухой травы и веток, они развели костер и положили на раскаленные угли куски сырого мяса. Потом уселись на корточках вокруг костра, с аппетитом вдыхая запах мяса, которое потрескивало и шипело на огне.
Тут же рядом, на влажной от крови земле, валялась рыжеватая шкура только что зарезанной коровы.
– Значит, так, – сказал Деметрио, – винтовок у нас, не считая моей, всего двадцать. Если этих гадов мало, перебьем всех до одного; ну, а если много, так хоть страху на них нагоним.
Он ослабил пояс, отвязал прикрепленный к нему узелок и протянул товарищам.
7
Уисаче – распространенное в Мексике дерево.
– Соль! – раздался ликующий возглас, и каждый кончиками пальцев взял по нескольку крупинок.
Люди с жадностью набросились на еду, а насытившись, растянулись на земле и запели грустные протяжные песни, заканчивая каждую строфу пронзительным выкриком.
ІІІ
Деметрио Маеиас и двадцать пять его соратников спали в горных зарослях, пока не заслышали звуки рожка. Это Панкрасио подавал сигнал с вершины утеса.
– Подымайтесь, ребята, пора, – объявил Анастасио Монтаньес, щелкая затвором своей винтовки.
Прошел еще час, но вокруг раздавался лишь стрекот цикад
да кваканье лягушек в ямах.
Когда угас блеклый лунный свет и появилась розоватая полоска зари, на самом крутом изгибе тропинки возник силуэт первого солдата. Вслед за ним показались другие – десяток, сотня – и так же быстро скрылись во мраке. Но вот засверкали лучи солнца, и осветилось ущелье, по дну которого спешили крошечные человечки на маленьких лошадках.
– Полюбуйтесь-ка на этих красавчиков! – крикнул Панкрасио. – А ну, ребята, пошли позабавимся.
Движущиеся внизу фигурки то исчезали в зарослях кустарника чапарро, то появлялись вновь, чернея на фоне желтовато-красных скал.
Голоса офицеров и солдат были отчетливо слышны.
Деметрио подал знак. Защелкали затворы.
– Давай! – негромко скомандовал он.
Грянул залп из двадцати одной винтовки, и столько же федералистов упали с седла. Остальные, захваченные врасплох, застыли на месте, словно высеченные на скалах барельефы.
Новый залп, и еще двадцать один человек покатились с простреленными головами вниз по камням.
– Выходите, бандиты!… Голодранцы!
– Бей мякинников! Бей воровское отродье!
– Смерть навозникам!
Федералисты выкрикивали оскорбления, но их невидимые враги молча и спокойно вели огонь, словно щеголяя своей меткостью, принесшей им такую славу.
– Гляди, Панкрасио, – сказал Паленый (на темном лице его сверкали лишь белки глаз да зубы), – следующая пуля тому, кто выглянет вон из-за того питайо… Получай, сукин сын!… Видал? Прямо в черепушку. Теперь в того, что па сером в яблоках… Подыхай, гад!
– А
я пущу кровь вон этому, что на краю тропинки… Если до реки не докатишься, полежишь на берегу, собачье отродье!… Ну как, видал?– Не жадничай, Анастасио, одолжи карабин. Дай разок выстрелить.
Сало, Перепел и еще двое, у кого не было оружия, умоляли, как о величайшей милости, чтобы им дали сделать хоть один выстрел.
– Ну, покажитесь, если вы такие храбрые!
– Высуньте голову, рвань вшивая!
От вершины к вершине раздавались крики с такой отчетливостью, будто они доносились с другой стороны улицы.
Перепел неожиданно вскочил во весь рост. Он был совершенно гол и размахивал штанами, дразня ими федералисте а, как тореро дразнит плащом быка.
На людей Деметрио хлынул свинцовый ливень.
– Ух ты! Словно целую колоду пчел на башку опрокинули, – охнул Анастасио Монтаньес, распластавшись на камнях и не осмеливаясь поднять голову.
– Перепел! Ложись, сукин сын!… Все туда, куда сказано! – рявкнул Деметрио.
Ползком они сменили позицию.
Федералисты торжествующе закричали и прекратили огонь, как вдруг новый град пуль внес смятение в их ряды.
– К ним подкрепленье подошло! – взвыли солдаты.
Поддавшись панике, многие повернули лошадей, другие спешились и в поисках убежища стали карабкаться на скалы. Офицеры, силясь восстановить порядок, открыли стрельбу по
беглецам.
– По тем, кто внизу! По тем, кто внизу! – крикнул Деметрио, наводя винтовку в сторону реки, вьющейся, словно хрустальная нить.
Федералист рухнул в воду. Каждый выстрел неизменно валил в волны еще одного солдата. Но так как в направлении реки стрелял только Деметрио, на каждого убитого им федералиста приходилось десять – а то и двадцать – таких, которые невредимыми выбирались на склон горы.
– По тем, кто внизу! По тем, кто внизу! – в ярости повторял Деметрио.
Его товарищи, передавая друг другу оружие, выбирали цель и заключали пари.
– Бьюсь на свой кожаный ремень, что прострелю голову вон тому на вороной кобыле. Давай ружье, Паленый…
– Двадцать патронов к маузеру и полвары [8] колбасы, если дашь мне прикончить вон того, на черной в яблоках кобылке. Идет. Погоди, погоди… Видал, как он кувырнулся? Что твой олень!
– Куда же вы, сволочь федералистская? Идите сюда, познакомьтесь с вашим папашей Деметрио Масиасом!
8
Вара – мера длины, равная 83,5 сантиметра.
Теперь уже люди Деметрио осыпали бранью своих противников.
Кричал Панкрасио, поворачивая из стороны в сторону свое безбородое, невозмутимое, точно каменное лицо; кричал Сало, да так, что жилы на шее у него напряглись, щеки вытянулись. а глаза зловеще засверкали.
Деметрио, не прекращая стрельбы, пытался предупредить товарищей о грозящей им серьезной опасности, но никто не обращал внимания на его отчаянные крики, пока с фланга не послышался свист пуль.
– Меня ранило! – крикнул Деметрио и, скрежеща зубами, выругался: – Сукины дети!