Театр «Глобус»
Шрифт:
Не то чтобы Крат сильно поверил психологам, но устал плыть против течения и спорить с веком. Он знал, что в этом споре он, Крат, прав, и всё же ради мирных отношений, ради более гладких прикосновений к ворсу чужих слов он смиренно отважился перенастроить себя. Лучше пренебречь правотой во имя согласия. К тому же он разгадывал Судьбу, поэтому сам, без повестки, явился в службу социальной помощи, где за него взялась наука-психология – самая ненаучная из наук.
Глава 2. Дупа
Его душа при этом хотела отвернуться от него, но всё же как-то притерпелась, надеясь на скорое освобождение от "позитивных установок". Бывают случаи куда хуже, когда восстание души против своего носителя принимает крайние формы. Так душа наркомана Толика, детского приятеля Крата и Дола, убила своего носителя. Душа Толика боролась против Толика на протяжении двух лет, она роняла его затылком на лёд, била
Нет, Крат свою душу не доводил до отчаяния. За Площадью Окаменелой Старушки, За Грешным Кварталом и Садом Змея располагается театр "Глобус". Он снискал себе громкую славу. За вульгарность и брутальность его ругали самые вульгарные и брутальные издания, раздувая себе и ему популярность. "Глобус" шёл в авангарде масс-культуры (кульк А). "Гадость, натурально, однако без него было бы скучно", – признавалась интеллигенция. И то верно, умеренные режиссёры не решались поставить на сцену дощатый сортир, чтобы во время пьесы туда заходили раскрепощённые зрители. Точней сказать, на других сценах сортир, конечно, устанавливался, но всё же без дырки и звучного под ней ведра.
– Духовное должно пахнуть, – к месту сказывал Дупа.
Этот самый главреж сидел за столом в своём богатом и неряшливом кабинете. Тук-тук… робко вошли двое: известный актёрский дуэт "Крат и Дол". Дупа тяжело поднял взор от рукописи и посмотрел на вошедших с укором, словно ждал их, да они припозднились.
– Мне тут пьеску подкинул один подонок: "Флюиды и миазмы", – Дупа оттопырил нижнюю губу. – Правда, вместо диалогов герои только хрюкают и плюются, что конечно ново, только не пойму, хорошо ли с точки зрения искусства? Достаточно ли свежо? Оценят ли пьесу газетные мерзавцы? Сейчас ни хрена не поймёшь, у кого что на уме! Ну а вы чего пришли, голодранцы? Аппетит замучил? Жить в искусстве – это принципиальный выбор: либо ты – хам и подонок, зато сыт и популярен, либо ты нищий художник с большой буквы. Буквы "ха", разумеется. Так вы с кем, пришельцы?
– Мы-то художники, но сейчас время такое, – промямлил Дол.
– Время всегда такое. Хотите и честь соблюсти, и гонорар приобрести? Не выйдет, – главреж зыркнул на них пронзительным, рентгеновским глазом, настроенным видеть козни и пороки, поскольку только их и видел, ибо только в них и верил, если говорить о "подлинном в человеке", о "настоящем в человеке".
Ещё давным-давно, в начале своей карьеры, когда вёл на радио развлекательную программу, Дупа сделал ставку на развязность. Сегодня пропаганда разврата выглядит классикой, но тогда он и ему подобные активисты были новаторами.
Воцарилось молчание, заполненное полётом мухи.
Главреж Дуплинский Михаил Яковлевич по прозвищу Дупа невероятно похож на жабу: и фигурой, и лицом, и бородавками, и огромным губастым ртом, и даже взглядом выпученных глаз. Крат не мог привыкнуть к его лицу и каждый раз вздрагивал, отвращаясь, и вместе с тем жалел Дупу за то, что Дупа вынужден жить в таком обличье. Однако Дупа в сочувствии не нуждался. Напротив, для усиления эффекта он поощрял в себе неряшливость и немытость. В культурной среде ходили анекдоты о том, как он жуёт, ходит, причёсывается. На его подбородке и вправду могли до обеда храниться вещества завтрака. Его подозревали в том, что он вообще не моется, обходясь почёсыванием спины о косяк. Бриться ему и нужды не было, поскольку борода не росла. Главным его отличием от жабы считалось то, что жаба выделяет яд на коже, а Дупа на языке. К своей двери он самолично прикнопил фотографию жабы, дабы отнять у всяких подонков мотив острить. Правда, остряки хранили в запасе ещё более яркий мотив: Язык Дупы – карнавально-эпический образ.
Пользуясь служебным положением, главреж Дуплинский хотя бы ради удовольствия заставлял невинных людей соглашаться с какой-нибудь срамной мыслью. Ему нравилось поражать окружающих не только своей внешностью, но и мерзкими суждениями. Ему просто нравилось быть мерзавцем, влиятельным, разумеется. Он сладострастно намазывал себя на окружающих, как шоколадное масло на хлебные ломти – вид эротики.
В эпоху Кризиса власть любого работодателя становится абсолютной, поэтому несчастные люди, лицом кривея и душой морщась, поддакивают смачному Дупе.
Последняя встреча с ним случилась у двоих друзей год назад на театральном банкете. Тостуя,
Дупа дал наказ. "Мы – режиссёры, продюсёры и прочие продюсранцы воспитываем публику. Наша задача – отвадить её от всякого там умного и прекрасного, чтобы наладить фабричное, тиражное производство культурных изделий. Нам нужны терпение и постепенность: поначалу публика нехотя смиряется с малой безвкусицей, ворчит… однако ж выбора у неё нет. Потом смиряется с более крупной безвкусицей. Затем она кушает всё, что мы изволим подать. Вот когда культура превращается в кулёк, в индустрию развлечений, которую возглавляют не творцы, а дельцы. Член, желудок и кошелёк – три главные заботы гомосапа. Дразни его самолюбие, почёсывай самодовольство и выходи с этим дерьмом на бис. Так выпьем за дерьмо!"Крата поразила осознанность его позиции; в ту минуту сочувствие к безобразному Дупе исчезло.
– Ещё лежит у меня другая пьеска, – главреж выдвинул ящик, – крутой подонок сочинил, страшная вещица. Суть в том, что на сцене актёрам придётся переживать настоящие неприятности. В общем, не для трусов пьеска… пожалуй, не для вас.
– Почемуй-то? – вздыбился Долговязый.
– Ладно, вчитайтесь. Всего пару страниц, обозначено только начало сюжета и главные пункты конфликта. Актёры сами должны решить, что им играть. Там два главных персонажа: они друзья, но становятся соперниками из-за жилплощади. Их приятельские отношения завершаются дуэлью. На сцене нет условности, всё происходит натурально. А раз натурально, сталыть, актёрская пара может сыграть один или максимум два раза. И не играть они должны, а жить на сцене! Лексика нецензурная, этика отсутствует. Свобода! Головокружительная свобода! Всё по заявке вечно скучающей публики и вечно тоскующих артистов. За пролитую кровь гонорар повышается. Завтра жду с ответом.
Крат приблизился к столу, взял листы двумя пальцами, словно те были загажены мухами, а не засижены буквами.
– А не могли бы вы дать нам рубль на обед, в долг само собой, – небрежно бросил Дол.
– Возьмите рубль, только не обожритесь, – Дупа вновь углубился в пьесу-хрюкалку.
Глава 3. Столовка
Крат свернул задание в трубочку и засунул в карман штанов – кислое дело. Они вышли из театра и зажмурились, точно выбрались из могилы. Молча отправились искать столовку. Между туч впервые после месяца облачной хмури выглянуло солнце. Песок, вылезший из прорех в асфальте, стал ярким. Тощие собаки стали похожи на азиатских шакалов. Бездомные граждане, отдыхающие на подстеленных возле мусорных баков журналах, уже вкусили жидкости для разжигания каминов и нежились в полубреду, получая от солнца огульное благословение. Крат согласно инструкциям психолога раздувал в себе надежду на всякое хорошее, настраивал глаза на ласковое восприятие двусмысленной реальности и смазывал ум сладким вазелином утешительных формул: всё хорошо, я хороший и мне хорошо.
Он знал, по себе знал, что человек изначально оптимистичен. Если он здоров и не проклят, если совесть его чиста, тогда радость в нём происходит сама. Но если человек находится в аду или неподалёку, тогда радость ему приходится производить нарочно. Радость при этом получается ненастоящая… что, впрочем, упрямый оптимист обязан игнорировать. И Крат согласно инструкции не забывал улыбаться.
В городе осталось мало столовых. Чем глубже Кризис, тем больше дорогих заведений открывается на месте дешёвых. В детских садиках вновь расположились игровые заведения. Бытовые дела не приносят барыгам прибыли, большие деньги делаются на людских пороках. (Недаром Дупа так радеет за всеобщую развратизацию. А может быть и в том суть, что Дупе не столько деньги интересны, сколько порча людей и торжество инфернального стиля жизни. В таком случае он ведёт бескорыстную идейную борьбу.)
В столовые въехали рестораны. Вместо простой пищи магазины хвалятся экзотическими деликатесами. Крат-оптимист подавил мысли о Кризисе. Плевать на очевидное! Не гляди туда, где жадность продающих и товарное тщеславие покупающих сливаются в Кризис! И не печалься, оптимист, о Родине: нельзя о ней думать, если учишься приятному легкомыслию. Крат настраивался на позитив, что в данный момент было не трудно, поскольку выглянуло солнце и приближалась еда.
Оба друга посмотрели на мальчика, качавшего головой в такт своим великаньим шагам. За спиной у него подпрыгивал ранец, ноги с удовольствием вышагивали в новых ботинках. Неужели мир просветлеет? О да, конечно, обязательно и непременно просветлеет! Куда ему деться от прогресса! То есть, все позитивные люди в этом уверены, да!