Театр одного зрителя

— С цыганкой всё будет в порядке только тогда, когда она встанет на ноги, а мы вернём ей малыша.

— Как вернём? Только потому, что она родила малыша? Ну и что! Ты же его отец!

— Не я отец, и ты это прекрасно знаешь.

— Вот, дура! Дура! Не выдержала и проболталась! Вот, ду-у-ра!

— Ваши мнения друг о друге полностью совпадают, а догадался я сам.

— Слушай, не хочу я отдавать малыша, — взмолилась она. — Он такой забавный. Я его уже так полюбила. Что ему сможет дать эта цыганка, кроме своих материнских сюсюканий?

— Вы обе забыли, что у малыша тоже есть право выбора. Поживёт у нас, подрастёт, и тогда пусть сам выбирает.

— Соломоново решение! — возмутилась она. — Думаешь, что для цыганки мнение малыша будет что-то значить? Че-пу-ха! Возьмёт его насильно, и дело с концом. Она же мать… Сама не пойму, откуда у меня столько любви к малышу? Он уже в душу ко мне залез со всеми своими кудряшками, козявками и сладкой мордочкой. Целый день по пятам за мной ходил со своими вкусными «почемучками»… Я боюсь, что цыганка сразу же заберёт его, как только почувствует привязанность малыша ко мне. Заберёт, я точно знаю. Из зависти, из ревности, или из любви, но всё равно заберёт. На её месте я поступила бы так же… Убить мне её, что ли?.. Ну, помоги же мне!

— Существует один верный способ: когда человек очень занят своим любимым делом, — ему уже не до проявления к другим каких-либо чувств. Такая трудовая терапия даже моих пациентов отвлекает от бредовых идей.

— Кому нужна трудовая терапия, мне или цыганке?

— А ты лучше подумай. Ты же хочешь кого-то отвлечь от проявления чувств.

— Кажется, я поняла. Надо загрузить мозги малыша до предела, чтобы они всё время были при деле. У него не должно быть свободной минуты для проявления каких-либо чувств ко мне, тем более, при цыганке. Плавание, музыка, шахматы, друзья, да мало ли чего. Всё это потом, когда чуть подрастёт, а пока что самые лучшие игрушки куплю, свожу его в зоопарк. Там звери поинтереснее, чем у них в цирке. Ещё надо купить велосипед, а ты будешь выводить его в парк кататься. Но главное, меня он будет называть тётей или по имени, но только не мамой. Если цыганка всё же потребует малыша обратно, я возражать не буду. Как только он лишится своего насыщенного образа жизни, то дня не выдержит и сбежит от её сюсюканий обратно к нам. Мне всё ясно. Его надо включить в самый активный образ жизни, а цыганка пусть ревнует его к этому образу жизни, а не ко мне.

— Именно это ты и собиралась сделать, и право выбора останется за малышом. Теперь твоя очередь помочь мне. Помнишь, один из подонков наглотался снотворного? Накануне самоубийства он не получал записки?

— Откуда ты знаешь? Действительно, при нём обнаружили одну записку очень странного содержания: «Белый рояль ждёт своего пианиста»… Однажды, из-за несчастной любви, он уже пытался покончить жизнь самоубийством… Если хочешь, могу узнать все подробности, — с готовностью предложила она. — Сейчас отыщу визитку начальника следственного отдела, — и пошла в прихожую.

— Но это надо будет сделать так, чтобы лишних вопросов и подозрений не возникло, — крикнул ей вслед доктор.

— Уже придумала, как, — отозвалась она.

Спустя несколько секунд, она вернулась, задумчиво разглядывая визитку. Едва слышно она пробормотала:

— Неужели, это был убийца?

— Какой убийца? О чём это ты? — спросил доктор.

— Это случилось в тот день, когда меня начальник вызывал. Я вышла от него и увидела, что люди сбегается к кусту в парке. Мне стало любопытно, и я тоже помчалась туда. Тут какая-то машина притормозила, из неё вышел мужчина и стал издали наблюдать. Когда я проходила мимо, невольно спросила его: «Что там случилось?» А он мне с каким-то злорадством в голосе: «Шлюху удавили». Потом посмотрел на меня, узнал и сразу предложил подвезти, а я возмутилась: — «Почему, шлюха? Может быть, это случайная жертва бандитов». Действительно, там лежал женский труп и был явно задушен. Ничего вульгарного в одежде и косметике не было. Я ещё тогда подумала, что и меня могут вот так оболгать и убить… Я думаю, что это он её задушил. Ведь с того места, где стояла машина, труп за кустами вообще не был виден. Откуда он мог знать, что это женщина, и что её задушили? Говорят, преступников всегда тянет на место преступления.

— Возможно, кто-то из прохожих сказал ему об этом.

— Может быть, — согласилась она и задумчиво продолжила:

— Может быть, эта мысль, что меня настоящую никто не знает, и что меня всегда можно оболгать… Ведь обо мне люди знали только по чужим ролям…

— Всё может быть, — сказал доктор, направляясь в ванну.

«Может быть, эта мысль, что она безлика, в тот день засела в подсознании, — параллельно подумал доктор, — а уже вечером на сцене, столкнувшись с фактом, что у неё действительно нет своего лица, подсознательный страх выплеснулся в реальность. Так вот где был спрятан капсюль-детонатор?» — и продолжил:

— Извини, я спешу. Надо побриться и в школу успеть. Представляешь, меня пригласили на педсовет посоветоваться.

— Дай срок, и я тебя буду вызывать на родительские собрания. Так что, держись, папаша! — услышал он вслед, а от сознания, что теперь он уже родитель, голова пошла кругом.

– 127-

По стеклу постучали. Законник посмотрел, кто это, достал из кейса пачку денег и опустил стекло.

— Флигель уже догорел, — хмыкнул голос, и законнику передали небольшой пакет.

— Это вам за труды, — сказал законник, протягивая деньги.

— Можем взять пистолетом. Нам он нужнее.

— Я взгляну, — сказал законник, отложил деньги и опорожнил пакет.

Из пакета выпал пистолет и блокнот. «Действительно, на этот раз мне повезло, — подумал законник. — Обошлось без дырок в моей шкуре». На стволе пистолета была глубокая царапина, и законнику показалось, что этот пистолет он где-то уже видел.

— Договорились, — сказал законник и вернул пистолет с пакетом.

«Неприятные типы, — подумал законник, просматривая записи в блокноте, — но своё дело знают. Вот только, если в ближайшие дни по одному из этих адресов будет ограбление, значит, коня подпалили. Надо выждать».

– 128-

Доктор закончил бриться и вышел из ванной.

— Тебе с работы звонили, — сообщила она. — Они там деньги собирают на траурный венок. Я сказала, чтобы и за тебя положили. Помнишь, ты говорил, что у покойного главврача три девочки остались сиротами? Они все утонули. Девочки взяли лодку покататься, но она почему-то затонула, а они вместе с ней. Ужас! Но это ещё не всё. У начальника я узнала имя той женщины, что отравила себя газом, а мужчину зарубила топором.

— Это была вдова прораба, — пояснил доктор, — который строил дачу законника.

— Боюсь, что она же и моя подруга детства, а я так и не попросила у неё прощения… Имя не могу вспомнить… — она покраснела. — Я ей тогда кличку придумала, и мне надо увидеть фото.

— Какую кличку? — спросил доктор.

— Я её называла Зомби, — ответила она. — Сама бледная, как смерть, вечно в какие-то балахоны наряжалась, и ходила за мной, как тень. Все её «Зомби» называли. Но, ты не думай, что я всё время издевалась над ней! Знаешь, сколько раз из-за неё в драки лезла, и во дворе, и в школе?! Все её проблемы висели на мне.

— А когда тебе показалась, что её присутствие вредит твоему имиджу, решила прервать свои отношения? — домыслил доктор.

— А ты можешь представить: до чего мне было неприятно с ней на людях, что я решила отказаться от её услуг? Все смеются, а она смотрит мне в рот, засмеюсь я или заплачу, и вслед за мной повторяет. Ничего самостоятельно не хотела соображать. Даже пошутить с ней было невозможно. Всё воспринимала только всерьёз. Однажды я отругала её из-за пустяка, так она себе чуть вены не вскрыла… Очень уж тоскливо мне было с ней. Всё время ждала, что я ей скажу и что за неё решу… Мне её безропотная преданность поперёк горла стояла. Сейчас стыдно вспоминать, как я её вышвырнула из своей жизни, а тогда совсем не жалко было. Она только тихо спросила: «Как же я теперь без тебя?» Спросила, сама задрожала, как осиновый лист, а я ножичком попугала и на дверь ей указала. В театре у меня такая роль была, а я этот образ в жизнь перенесла… Что мне было делать, если она мне уже все нервы истрепала своим тупым покорством и услужливостью? Я даже в туалет не могла спокойно зайти. Решила, что лучше самой убирать квартиру и делать покупки, чем во всём ощущать её присутствие. Понимаешь? Попала в какой-то заколдованный круг. Только она знала, что где лежит. Без неё уже и шагу ступить не могла, а она из меня всю энергию откачивала своим молчанием. Мне работать надо было, а она, как сядет напротив, что-то шьёт и поглядывает на меня. Чувствую, как с каждым её стежком из меня силы перекачиваются к ней. Ну, скажи, в чём я виновата, что прогнала её?