Техника и вооружение 2007 11

После восьмилетней работы, потребовавшей большого объема исследований и доводок, постановлением правительства от 6 июля 1976 г. машину под названием Т-80 с двигателем ГТД-1000Т («объект 219» спецификации 2) приняли на вооружение. Новый танк сохранил известную степень преемственности, унаследовав от Т-64 сходную трансмиссию с бортовыми планетарными коробками передач (благодаря лучшей моментной характеристике ГТД они отличались уменьшенным числом передач — четырьмя вместо семи), аналогичные гидросервоприводы управления, позволявшие «рулить» танком буквально двумя пальцами, однако без механизма сцепления — его заменил специальный автомат-регулятор, управляющий разгоном и торможением двигателя, защищая турбину от разноса. Башня «восьмидесятою) также в основном сохранила единообразие с Т-64А, включая прицелы, механизированную боеукладку механизма заряжания и сходный комплекс вооружения (следует пояснить, что под башней в обиходе разработчиками как раз и понималось в виду все боевое отделение с вооружением, механизмом заряжания, прицельным оборудованием и системой управления огнем).

Эксплуатация танков Т-80 в частях поначалу не предвещала «сюрпризов».

В конструкции ГТД-1000Т двигателистам удалось избавиться от многих недостатков: защитить газовоздушный тракт мощной инерционной системой воздухоочистки, пропускающей до 5–7 кг воздуха в секунду (иначе миниатюрные лопатки компрессора и турбины уже после нескольких часов работы съедались песком и пылью «под корень»), системами сдува пыли, осевшей внутри воздушного тракта двигателя, и вибрационной очистки, «стряхивающей» отложившиеся в корпусе и на лопатках турбины наслоения (без нее расплавленная в камере сгорания глинистая пыль покрывает внутренности двигателя керамическим налетом, по прочности не уступающим стеклу). Сумели также наладить регулировку мощности свободной турбины и ввести охлаждение выхлопа за счет эжекции окружающего воздуха. Критичное для газовых турбин требование к многотопливности двигателя, который в боевой обстановке должен был «питаться» буквально чем попало, хотя бы и тррфейным мазутом, удалось удовлетворить с помощью специального устройства распыления топлива и продувки форсунок.

Специальным правительственным постановлением от 9 марта 1970 г. предписывалось выделить для развертывания производства танковых ГТД на Калужском моторном заводе, входившем в структуру Минавиапрома, 105 млн. рублей, построить 170 тыс. кв. м производственных площадей и 40 тыс. кв. м жилья для привлекаемых рабочих и ИТР. К концу пятилетки, в 1974 г., завод должен был выйти на плановую мощность по выпуску двигателей типа ГТД-1000Т. В целом программа танкового турбостроения становилась одной из крупнейших в советской «оборонке» как по расходным статьям, так и по размаху работ. Достаточно сказать, что в ходе отработки двигателя еще до предъявления на госиспытания потребовалось испытать 96 образцов и собрать около 70 опытных танков. Насчет поддержки и организации работ не скрывая говорилось, что силовая установка с ГТД обречена была на положительный результат с обязательной постановкой на серийное производство (что и произошло еще за пять лет до ее принятия на вооружение). Затея, правда, выглядела очень и очень недешевой: стоимость одного экземпляра танкового ГТД в опытных экземплярах на 1970 г. составляла 167 тыс. рублей, а цена заказывавшихся тогда танков Т-62 была согласована в сумме 66 тыс. 897 рублей (в более доступных цифрах — ГТД обходился примерно как 35 «Жигулей», новинок тогдашнего автопрома). Однако предполагалось, что в массовом производстве двигатель будет стоить дешевле и не разорит страну.

Тем временем произошли весьма существенные для проекта перемены в руководстве страны: в апреле 1976 г. новым министром обороны стал вдохновитель программы Д.Ф. Устинов, а месяцем раньше, по его же настоянию, главный конструктор Н.С. Попов был введен в состав ревизионной комиссии ЦК КПСС (в партийной иерархии ревизионная комиссия призвана была следить за выполнением решений главного партийного органа, и без того обязательных для любого министерства и ведомства). Вскоре он стал и членом ЦК КПСС, получив поистине широчайшие возможности — главный конструктор танка в государственной «табели о рангах» теперь находился на одной ступени с Главкомом Сухопутных войск. Согласно известному замечанию, «кадры решают все», и нетрудно заметить совпадение между этими назначениями и скорым, уже через пару месяцев, принятием Т-80 на вооружение. С 1970 г. началась подконтрольная эксплуатация танков с ГТД в войсковых частях.

Машина понравилась военным. Высокие динамические и скоростные качества (по шоссе танк мог развить скорость до 70 км/ч) позволили повысить оперативную подвижность соединений. Успех в современной войне виделся в решительных и смелых наступательных действиях, обеспечить которые должны были мощные танковые кулаки — оперативные маневренные группы, создаваемые на основе танковых дивизий и, в масштабах фронта, танковых армий. Их напор в сочетании с ядерными ударами и мощной авиационной поддержкой призван был сломить оборону противника и рассеять всякое сопротивление, а безудержность танковых армад позволяла сохранить инициативу и темп наступления (не правда ли, все это напоминало предвоенное увлечение быстроходными ВТ, доминировавшими в ударных танковых корпусах).

Основной танк Т-80БВ.

В ходе стратегической игры по сценарию «большой войны» новые танки рывком на западноевропейский театр военных действий уже к утру восьмого- десятого дня наступления выходили к Атлантике (в околовоенных кругах Т-80 получили за это прозвище «танки Ла- Манша»), Показательно, что основная часть Т-80 была сосредоточена именно в западных военных округах, особенно высокого числа достигая на «переднем крае» — в частях Группы Советских войск в Германии, где были сосредоточены 7900 танков разных типов. Согласно данным, приведенным советской стороной при подписании Договора об ограничении обычных вооружений в Европе, на европейской части страны и в советских Группах войск в Восточной Европе к ноябрю 1990 г. находилось 20652 танка, из которых 4836 составляли Т-80, 5086 Т-72 и 3997 Т-64, прочие относились к машинам более старых типов.

Главный конструктор ХКБМ генерал- лейтенант Н.А. Шомин.

Опытный танк «объект 476» сочетал шасси Т-64 с новой башней.

Свои скоростные качества Т-80 проявляли не раз. Особую известность получил случай во время одного из учений Западной группы войск, когда выполнявшие обходной маневр «восьмидесятки» вырвались на скоростное шоссе под Берлином и пронеслись по нему, обгоняя туристские автобусы. Одобрительное отношение в частях вызывали и отличные пусковые качества ГТД, не боявшегося никаких морозов — немаловажное свойство в наших условиях. Кроме того, ГТД обеспечивал резерв мощности и экономию веса, требовавшиеся для усиления защищенности от все более совершенных противотанковых средств, наводнивших поле боя. Появление новых ПТУР, в том числе американских «Хеллфайр», пробивавших 1000-мм броню, боевых вертолетов и штурмовой авиации делали жизненно необходимыми новые типы защиты, состоявшей отнюдь не из воздуха и навешивавшей на танки лишние тонны.

Протеже всесильного Романова победило и на этот раз: «восьмидесятку» с улучшенной защитой приказом Миноборонпрома решили запускать в массовое производство сразу в Ленинграде, Омске и Харькове. Этот раунд ленинградцы выиграли: нажим, подпитываемый верой в «реактивные танки», был столь силен, что разработки перспективных дизелей оказались едва ли не под запретом. Поначалу ГТД-1000Т поставлял завод в Калуге, но для обеспечения растущего выпуска Т-80 началось строительство двигательных цехов в трех городах прямо при танковых производствах, где развернули специальный станочный парк, а авиационные вузы и авиапром выделили инженеров и технологов-двигателистов, «поделившись» ими для нужд соседнего министерства. Еще в декабре 1972 г. в Харькове побывала делегация Ленинградского обкома КПСС и ЛКЗ «для установления делового контакта». Партийная комиссия, прибывшая со вполне определенной подачи, обошла весь завод, присматривая производственные участки под развертывание там своих изделий, оставив директиву о перестройке производства, практически не оставлявшую возможностей для собственных работ ХКБМ. Дошло до того, что некоторое время спустя отдел оборонной промышленности ЦК КПСС дал команду полностью запретить в Харькове все работы по танковым дизелям и отрядил на завод имени Малышева надзорную бригаду из Миноборонпрома с задачей следить за внедрением ГТД и персонально контролировать работу станков в цехах — не точат ли на них детали для новых дизелей.

На местах директивное решение было встречено безо всякого энтузиазма. Мало того, что новое изделие означало полную ломку сложившегося производства и нарушало его работу на неопределенный период, для харьковского КБ это был еще и ощутимый удар по престижу: в послевоенное время именно его организация являлась «законодателем мод» в отечественном танкостроении, не упуская первенства со времен создания БТ и «тридцатьчетверки», да и серийное производство завода им. Малышева практически не имело дела с «варягами» (единственным исключением являлся недолгий выпуск «штучных» Т-35 в предвоенные годы). Главный конструктор ХКБМ А. А. Морозов по поводу начавшегося передела отвечал: «Плохо или хорошо работает ХКБМ, но отечественное танкостроение и армии стран Варшавского Договора держатся на машинах, которые родились и доводились нашим КБ, начиная с Т-34 и заканчивая Т-64А». Всего двумя годами ранее, на совещании в Миноборонпроме о направлениях перспективного танкостроения в марте 1974 г. министр С.А. Зверев указывал: «Харьковское КБ должно возглавлять работу конструкторов всех заводов». Теперь, после принятия решения, ощутимо отдававшего недавней «эпохой волюнтаризма», собственные предложения и программу работ следовало свернуть в пользу машины с не очень ясными преимуществами, но могучими покровителями.

Относительно ставки на газотурбинные «восьмидесятки» в ущерб прочим проектам и внедрения третьего по счету основного типа танка в производство и на вооружение Морозов записал в эти дни в рабочем дневнике: «Со всех точек зрения — такое решение неразумное. Получается далеко не приглядная картина очень непродуктивной, дорогой и длительной повремени работы заводов по перестройке производства и малым поступлением новых машин в войска. Другой стороной этого дела, не менее опасной для развития танков на последующие годы, является массовое отвлечение технических сил всех заводов и КБ на проработку, унификацию, подготовку производства и выпуск танка Т-80 и остановка работ по перспективным направлениям, поиску новых решений и новых образцов. Во всяком случае, до 1980 г. это никому из заводов и КБ не поручено, а немцы и американцы к этому времени выйдут с новыми образцами «ХМ» и «Леопарда». А что мы к этому времени будем иметь? Получается, что мы идем в тупик и можем потерять свое лицо в танковом вооружении в соревновании с Западом и тем создать очень опасную ситуацию, которую быстро исправить уже будет невозможно. Тут где-то и кем-то допущена большая ошибка или просто непонимание задачи, которые мы должны ставить перед собою в интересах сохранения своего превосходства в танковом вооружении».

Приказом Миноборонпрома от 21 мая 1976 г. главный конструктор А.А. Морозов увольнялся по собственному желанию, а на пост начальника и главного конструктора Харьковского КБ по машиностроению при заводе имени Малышева назначался его заместитель Н.А. Шомин (внимательный читатель наверняка заметит, что оставить работу 70-летнему патриарху советского танкостроения, конструктору с энциклопедическим образованием и колоссальным опытом, автору танков Т-34, Т-44, Т-54 и Т-64, пришлось практически сразу после кадровых перестановок в руководстве Минобороны и военно-промышленного комплекса; куда меньше известно, что именно в эти годы А. А. Морозов вел работы над «танком будущего», проходившим в КБ по теме «Перспектива» — работы, в свете новых приоритетов так и оставшейся незавершенной…).