Техника и вооружение 2016 10

Ранее утверждалось, что знаменитый пробег двух первых «тридцатьчетверок» из Харькова в Москву начался 5 марта 1940 г. Но по данным последних исследований, он начался на неделю позже - 12 марта 1940 г. Пробег проводился по распоряжению маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова. На всем протяжении его маршрута оборудовали пункты заправки и обслуживания.

Подобные мероприятия для харьковчан были не в диковинку. Достаточно вспомнить пробег пяти танков БТ-5 до Москвы в конце октября 1933 г. Правда, пробег двух первых «тридцатьчетверок» проходил в более суровых климатических условиях: мороз до -10“С и снежный покров глубиной от 50 см до 2 м¹ Интересно еще и то, что маршрут пролегал по тем местам, где впоследствии Т-34 завоюет всемирную славу.

Бытует мнение, что Кошкин участвовал в пробеге танков из Харькова в Москву от начала до конца. Это не соответствует действительности. 14 марта 1940 г., на второй день пробега, он убыл из Обояни обратно в Харьков на совещание, и дальнейшее движение проходило без него. Таким образом, все утверждения о том, что Кошкин затеял этот пробег лишь для того, чтобы тем самым «застолбить» свое непосредственное участие в создании машины, тоже несостоятельны [10].

Танки прибыли в Москву 17 марта. Основная неисправность, выявленная в ходе пробега, - ненадежная работа главного фрикциона. На первом танке данная проблема возникала трижды, а на втором - дважды. 24 марта 1940 г. обе машины отправили в подмосковную Кубинку на НИАБТ полигон. Одну из «тридцатьчетверок» обстреляли с дистанции 100 м из длинноствольной 37-мм пушки «Бофорс», установленной на финском трофейном 6-тонном танке «Виккерс», а затем из 45-мм пушки легкого танка БТ-7. Всего произвели четыре выстрела. Ни один снаряд не пробил броню танка.

Впрочем, у испытателей танков завода №183 есть иная версия испытания брони первых «тридцатьчетверок». Водитель-испытатель И.Г. Битенский вспоминал:

«Некоторые из присутствующих военных высказывались о том, что машина Т-34 не лучше машины БТ-8, что наклон брони ничего не дает, разгорелся спор с т. Кошкиным. Тогда Сталин назначил комиссию из трех человек - тов. Ворошилова Петра Климентьевича, одного водителя и меня, и сказал: «Полезайте в машину, осмотрите и скажите свое мнение». Комиссия осмотрела машину и высказала о ней хорошее мнение. Тогда Сталин спросил меня: «Что ты скажешь?» Я сказал: «Очень хорошая шина». Сталин сказал: «Обстрелять ее». Поехали на полигон, где было много иностранных машин - немецкие Т-3 и Т-4 и ряд других шин. Ни одна из машин не смогла из своей пушки пробить броню Т-34. Тогда ком кор Павлов предложил стрелять под юбку башни.

Тов. Кошкин стал с ним спорить и сказал: «Когда сделаю ограждение, тогда и будете стрелять». Это было пока больное место машины.

После этого испытания все собрались в наркомате, где тов. Кошкин доложил о преимуществах Т-34. И мы, водители, внесли свои предложения, которые были одобрены» [15].

Приведем воспоминания другого испытателя танков Н.Ф. Носика: «Не помню фамилию лейтенанта, который обстреливал нашу «Тридцатьчетверку» из 45-миллиметровой пушки. Но бил он здорово. Председатель комиссии нарисует мелком на броне треугольник, а он точно в это место - снаряд... Но ничего. Только одна болванка попала под башню и заклинила ее. А так - ни одной сквозной, лишь царапины и вмя тины» [15].

По другим данным, обстрел корпуса и башни второго А-34 производился с дистанции 100 м из английской 37-мм длинноствольной пушки производства Vaition Tykkiteday, смонтированной на 6-тонном танке «Виккерс». Снаряды броню А-34 не взяли. Не пробили броню танка и 45-мм снаряды БТ-7. Правда, при обстреле 45-мм снарядами обнаружили разрушение стекол и зеркал смотровых приборов башни, сварного шва и деформацию башенного погона. Однако поражения брони танка все-таки не было. Манекен, посаженный в машину, остался цел. Заведенный перед обстрелом двигатель не заглох, а продолжал нормально работать. После завершения обстрела танк уверенно преодолел глубокий снег и незамерзающий ручей. А вот испытания на герметичность корпуса танка от проникновения горящей жидкости признали неудовлетворительными.

Сразу же после обстрела состоялись испытания обоих танков по преодолению снежного покрова. Их результаты тоже оказались весьма обнадеживающими. В письме начальника АБТУ комкора Д.Г. Павлова и военного комиссара АБТУ бригадного комиссара П.Н. Куликова на имя маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова можно найти такие строки:

«...Слежалый снег глубиной 1-1,2 м танк преодолел свободно. На разворотах, в очень тяжелых условиях, гусеница не спадает...

...Танк обстреливался при заведенном моторе. Мотор при попаданиях не глохнет и продолжает нормально работать. После обстрела танк снова был брошен на преодоление глубокого снега и болотистого, незамерзающего ручья. Танк все препятствия преодолел свободно и показал отличную работу.

Танк А-34 на испытаниях в районе Харькова, апрель 1940 г.

ВЫВОД.

Танк не пробивается 37 и 45 мм бронебойными снарядами и после попадания продолжает работать. Танк намного выше по проходимости всех существующих типов танков и тракторов.

АБТУ КА принимает меры к быстрейшему вводу на серийный выпуск» [10].

Правительственный показ обоих танков в Кремле состоялся не 17 марта, как обычно утверждалось, а 30 марта 1940 г. По воспоминаниям непосредственных участников пробега, а именно испытателя танков И.Г. Битенского, его, а также испытателя танков В.В. Дюканова доставили в Кремль отдельно от главного конструктора М.И. Кошкина под строгим надзором сотрудников НКВД. Не избежал такого же «внимания» со стороны сотрудников Госбезопасности и начальник харьковского КБ. Причем, перед тем как попасть в Кремль, их трижды обыскивали сотрудники НКВД.

На следующий день после показа в Кремле танк Т-34 уже был рекомендован для немедленной постановки в серийное производство на заводах №183 в Харькове и СТЗ в Сталинграде. Устранять все выявленные недостатки предстояло уже в ходе изготовления машин. В постановлении по организации серийного производства не только отмечался тот факт, что пробег Харьков - Москва прошел без каких-либо поломок и значительных дефектов, но и приводилось требование военных по увеличению внутреннего объема башни без изменения наклона бронелистов башни и корпуса, а также без изменения диаметра погона.

Обратный пробег «тридцатьчетверок» в Харьков стал для Кошкина роковым. При выезде из Серпухова во время переправы через р. Оку один танк свалился с моста на край косогора. В ходе его эвакуации главный конструктор насквозь промок. Танки прибыли в Харьков утром 10 апреля 1940 г., причем на последнем этапе пути один А-34 более 50 км тащил другой на буксире из-за поломки масляного насоса его двигателя. Иногда поврежденный танк приходилось буксировать при глубине снежного покрова в полметра!

Сразу же после пробега Кошкин заболел и лег в больницу. Что стало причиной его серьезной болезни - простуда или колоссальное нервное напряжение, сейчас установить трудно. Не исключено, что выявленный у Кошкина абсцесс легкого являлся следствием запущенной болезни. Проведенная операция скорее всего лишь отсрочила скоропостижную кончину главного конструктора.

26 сентября 1940 г. Михаил Ильич ушел из жизни. В его лице КБ завода №183 понесло серьезнейшую утрату, так как Кошкин умел не только твердо отстаивать свою точку зрения, но и позицию конструкторского коллектива. Кроме того, он был прекрасным организатором. Безусловно, нельзя выпячивать имя только одного Кошкина среди разработчиков Т-34, как это делалось в былые времена, но нельзя и отрицать той роли, какую сыграл главный конструктор этой боевой машины, проложив ей дорогу ценой своей жизни.

В 1941 г., уже во время Великой Отечественной войны, немецкая авиабомба уничтожила могилу главного конструктора Т-34. Официальная пропаганда придумала такое объяснение случившемуся: мол, пилоты люфтваффе получили специальный приказ Гитлера разбомбить могилу создателя прославленного танка. Однако Гитлер таких приказов не отдавал, поскольку о Кошкине ничего не знал и не мог знать, да и до широкой известности Т-34 тогда еще было далеко. Причина «уничтожения» могилы Кошкина заключается в том, что корпуса Харьковского авиазавода №135 располагались всего в нескольких сотнях метрах от кладбища. При приближении линии фронта к Харькову авиазавод стал объектом усиленных бомбардировок люфтваффе, а основным ориентиром для немецких летчиков служили купола Свято-Иоанно-Усекновского храма. Поэтому авиабомбы падали не только на завод, но и на кладбище. Во время одной из бомбежек и пострадала могила главного конструктора танка Т-34.