Техномансер. Случайная встреча

– Почему? – поинтересовался мальчик, медленно снимая белый халат, сопровождая эти действия шумом паровых механизмов.

Его грудь была полностью усеяна сотнями небольших белых шрамов, говоривших о заживших ранах, ожогах и прочих травмах. Со временем и они сойдут, но картина привлекала взгляд. Казалось, что шрамы выстраиваются в какую-то картинку, напоминающую большой прямоугольный щит.

– Мы с отцом выработали теорию, назовём её... – продолжил Лют, задумчиво отсоединив свою правую руку. Он положил её на стол рядом с операционным столом и перевёл взгляд на отца. – «Теория гибридов». Суть в том, что моя плоть не отвергает ядро монстра, но... не каждого монстра.

– Мы провели двадцать три эксперимента, – продолжил голем, подхватывая в руку длинный скальпель. – Путём логических выводов было принято решение использовать ядра человекоподобных монстров. Вивирнолюдов, Змееликов, Кабаньеголовых и прочих. То есть максимально приближённых к человеку. Далее, мы выбрали ядро с наибольшим хранилищем магической энергии, но, к сожалению, магическая энергия отравляла плоть моего сына. Пришлось выбрать кристалл попроще.

Взгляд мантикоры упал на ромбовидный кристалл жёлтого цвета, лежащий в специальной колбочке. Внутри камня мелькали белые искры, заставляя и без того напряжённый взгляд монстра наполниться ещё большим неодобрением к предстоящей операции.

Ксенос искренне волновался за мальчика, он не мог понять, зачем вообще спешить и куда-либо бежать в погоне за силой и временем. Зачем отрицать свою человечность ради возможной выгоды? Это было выше старого монстра, как и странная логика его товарищей.

Но монстр не высказывал своих мыслей, вместо этого просто осуждающе взмахивая толстым хвостом и время от времени покачивая головой, выражая своё негодование от всего происходящего.

– Ирония в том, что этот кристалл принадлежит Волку-громолюду, – добавил мальчик, решив не сдерживать эмоции и тихо засмеяться. – Это улучшенная версия тех волков, что чуть не съели меня. Правда, смешно?

– Я не вижу ничего смешного, – пробурчала мантикора, выдыхая облачко пара. Монстр помялся на месте, после чего обошел операционный стол по широкой дуге и прилёг по правую сторону от Люта. – Даже больше, ваши идеи начинают меня пугать. А что дальше? Вдруг операция пойдёт не по плану?!

– Вероятность успеха семьдесят два процента, – отозвался голем, медленно смазывая свои руки специальными магическими травами, растущими в лабиринте. Поблескивающие белым светом травки имели сильнейший эффект антисептика. – Аргумент: плоть Люта не отвергает ядро, но чужеродная магия негативно влияет на всеобщую стабильность систем тела. Нам нужно просто показать телу, что камень – не чужеродный элемент.

– И каким же образом?

– Мы подсоединим ядро к сердцу и кровеносной системе, – спокойно ответил механизм, указывая пальцем то на камень, то на улыбнувшегося мальчика. – Пустим магию по кровотоку. Этого будет достаточно, чтобы окно статуса восприняло аномалию и ассимилировало её, позволяя изменить тело. Мои алгоритмы пришли к выводу, что изменения будут минимальны. На внешнем уровне это, по моим подсчётам, практически не отразится. Возможна незначительная перестройка мышц и тканей, но ничего серьёзного или непоправимого. Вторая пара рук, к сожалению, не вырастет.

– «К сожалению», – понятливо покивала мантикора, практически ничего не поняв из речи своего механического товарища. – Конечно, вторая пара рук человеку бы не помешала! Хотя какой человек? Ты наконец доломал своё ядро и решил сделать из Люта ксеноса!

– Он не будет ксеносом, – отрицательно покачал головой голем, на мгновение окрасив свою маску в алые цвета. Механизм просто не понял, что его товарищ говорил с нескрываемым сарказмом и язвительностью. – Но и человеком Лют уже точно не будет. Стоит заметить, что он и не был человеком, так как у людей...

– Нет Божественной ауры, – перебила его мантикора, испуская ещё один унылый вздох. – Я понимаю, но... не знаю, это неправильно! Мои инстинкты говорят, что вы поступаете неправильно, замахиваясь на уровень создания новых рас. Или видов? Скрещивать два разных существа, причём одно из которых – порождение лабиринта, а второе... Ну, связанное с Богами, ведь так? Это может плохо закончиться!

– Дядя, всё будет хорошо, не волнуйся, – мальчик провёл деревянной рукой по груди, оставляя на ней горизонтальную кровавую полосу. – Боли нет – это иллюзия, навязанная страхом. Страха нет – это иллюзия разума, вытекающая из ожидания боли и смерти.

Зачитав мантру, которую Лют сам придумал, он перечеркнул рану вертикальной полосой, придавая ей вид окровавленного креста.

– Я готов, отец. Вверяю тебе свою жизнь.

– Не волнуйся, твоя аугментация пройдёт успешно, – искривлённым голосом произнёс бронзовый голем. На его синей маске всплыла алая улыбка. – Ты станешь лучше, чем был. Ведь я твой отец. Твой творец. Начнём?

– А обезболивающие? – спросила мантикора, наблюдая за тем, как голем подносит к груди прикрывшего глаза мальчика скальпель.

– Они не потребуются, – отозвался голем, начиная делать довольно глубокий разрез на груди, но на лице Люта не дрогнул даже мускул. – Могут вызвать негативные последствия, вступив в резонанс с магической энергией ядра. Сын, ты как?

– Мой разум холоден, – тихо отозвался мальчик.

– Молодец. Я горжусь твоими успехами.

– Безумцы, – буркнул серогривый ксенос, пожевав нижнюю губу.

Монстра удивляло то, насколько схожими стали голем и человеческий ребёнок. Бронзовый механизм стал более человечным, даже если он просто притворялся, а ребёнок, словно в насмешку, стал напоминать голема. Игнорирует боль, задавливая её волей, соглашается на столь ужасающие операции...

Но сейчас монстру оставалось лишь наблюдать и, в случае нужды, помогать. Ведь это был их выбор.

Через шесть часов самая трудная операция за время существования голема завершилась. Всё это время Лют находился в сознании, иногда он морщился из-за того, что в его теле буквально копались острые пальцы отца, говоря о чудовищном уровне боли, что испытывал мальчик, но он не обронил ни слова. Даже не вскрикнул, продолжая великими усилиями воли задавливать «несуществующие» страх и боль. Главное верить, что их не существует, и это, как было видно, давало свои плоды.

Что ж, у великой веры было одно как положительное, так и негативное свойство – она ослепляла.

Но вот окровавленный голем сделал последние штрихи над телом Люта, словно завершающие мазки на картине, заставляя помещённый в центр груди камень засиять мягким желтым светом.

– Исцеляй его, аугментация успешно завершена.

– [Отдаю свою жизнь в обмен на боль этого тела. Обмен жизни!] – пророкотал монстр, начиная морщиться от ударивший в голову боли.

Под операционным столом вспыхнула зелёная пентаграмма, от живота мальчика, куда был вонзён острый хвост мантикоры, во все стороны ударила волна салатового света с примесями жёлтых всполохов, после чего глаза ребёнка вспыхнули двумя золотыми протуберанцами.