Техносфера
Шрифт:
Зачем возвращаться к ИскИну? «Разумнее задержаться тут, ведь мы с Робом никуда не торопимся», — размышлял Захар. Тем более, что расшифрованные данные позволяли понять, где на самом деле лежат истоки многих «современных» технологий. Пик прогресса в области мнемотехники был пройден во время гонки вооружений периода Первой Галактической войны. Даже сама концепция «избыточной имплантации» оказалась заимствована Корпорациями Окраины при изучении военных технологий прошлого.
Чтобы окончательно утвердиться в сделанных выводах и больше не принимать решений на основе домыслов, требовалось пойти на риск.
— Роб, надо реактивировать один из комплексов экспериментальной
— Зачем?
— Хочу проверить некоторые догадки. Заодно узнаю, совместимы ли найденные тут импланты с архитектурой моего расширителя сознания.
— Захар, ты подвергнешь себя огромной опасности. Нет никакой уверенности, что древнее оборудование отработает адекватно.
— Понимаю. Но хочу попытаться. Ты сможешь преодолеть защиту и включить один из комплексов?
— Попытаюсь, если ты настаиваешь. Здесь наверняка найдутся образцы устройств, разработанные для испытаний в условиях других планет. Ведь сама идея прогрессивной имплантации изначально ориентирована на жителей «потерянных колоний», — рассуждая, Роб пристально изучал базы данных, содержащие технические характеристики оборудования. — Да, нашел, — спустя некоторое время сообщил он. — Раньше тут проходили тестирование несколько «мобильных центров полевой имплантации». Это двенадцатый сектор лабораторий. Надо проверить сохранность оборудования.
Сектор полевой мнемотехники располагался обособленно и представлял собой огромный ангар, где на муляжах шасси планетарных вездеходов были смонтированы передвижные комплексы.
— О, это значительно упрощает задачу! — воскликнул Роб осмотрев машины. Похоже, он загорелся идеей эксперимента. Все новое, неизведанное было для него желанным, а сомнения ИскИн преодолевал быстро. Предупредив Захара о потенциальных опасностях и получив категоричный ответ, он больше не возвращался к этому вопросу.
— Думаешь тут нет изощренной системы доступа? — с сомнением спросил Захар.
— Ну мы же не собираемся нарушать защиту или вмешиваться в работу системы? — уточнил Роб.
— Нет.
— В таком случае полевой комплекс нужно просто включить. Он начнет работать в автоматическом режиме. Представив тебя, как «испытуемого», мы сможем инициировать его основные функции, а дальше уже посмотрим по обстоятельствам. Используя в качестве источника питания внешний блок микроядерных батарей, я смогу контролировать ситуацию и вырублю машину, если что-то пойдет не так.
— Хорошо. Давай попробуем, — согласился Захар.
Роб оказался прав. Полевой комплекс проектировался для поставки в войска и был рассчитан на использование в автономном режиме. Его система обладала необходимым пакетом программ, но не оснащалась продвинутыми модулями искусственного интеллекта. По сути, механизм был максимально автоматизирован, а с его основными функциями мог разобраться любой грамотный пользователь. Единственная загвоздка заключалась в первичной инициализации. Для нее требовался кодон офицера Земного Альянса.
Впрочем, этот тип защиты удалось обойти. За полторы тысячи лет технику времен Галактических войн использовали часто. Микрочипы, имитирующие личные кодоны [18] офицеров Альянса (но с записью ДНК современного владельца), можно было приобрести вполне легально — никто не спорил, что реликты былых эпох опасны, а пути диспейсеров непредсказуемы. Большинство вольных пилотов Окраины имели в своем арсенале такие чипы и Захар не был исключением из правила.
— Загрузка программных модулей завершена, — через некоторое
время сообщил Роб. — Что мне делать дальше?18
Личный кодон офицера Земного Альянса представлял собой микрочип, позволяющий его обладателю брать под свой контроль беспилотные машины. Для корректной работы кодона машина, над которой принималось управление либо командование, должна быть свободна от исполнения текущей боевой задачи. Некоторые кодоны (такие выдавались старшему командному составу) позволяли отменять текущие боевые задачи и ставить новые.
— Следи за работой комплекса.
— Ты все же решился на мнемотехническую операцию?
— Пока нет. Сначала проведу диагностику. Хочу узнать, как система отреагирует на структуру нанитов.
— Хорошо. Я буду следить за всеми манипуляциями и процессами, — пообещал Роб.
Усаживаясь в кресло полевого автоматизированного комплекса, Захар отчетливо понимал: либо он встанет из него с совершенно иными возможностями, либо навек превратится в еще одну жутковатую декорацию древней бункерной зоны.
Он разместил импланты, найденные в лабораториях, на специальной сенсорной поверхности, где их контакты моментально погрузились в проводящий пористый материал.
Оправдан ли риск?
По сути, у него не было выбора. В жизни ничего не давалось просто так.
На запястьях и лодыжках защелкнулись фиксаторы. Грудь слегка сдавило ремнями. Из-за изголовья на гибком сервоприводе поднялось устройство диагностики.
На начальных стадиях он еще мог прервать процесс и отказаться от вмешательства. Это немного придавало решимости.
Лицо обдало резко пахнущим спреем. Многодневная щетина и волосы растворились за несколько секунд. Затем последовала еще одна дезинфекция, и лишь после этого по гладко «выбритой» голове, двигаясь от основания черепа к макушке, медленно поползла условная линия сканирования. Нейроинтерфейс был временно отключен, контролировать процесс приходилось по скупым отчетам системы, выводимым на отдельный экран:
Получение данных первичного осмотра. Ждите…
Комплекс изучал его мозг, анализировал уже вживленные структуры.
«Решение в любом случае останется за мной», — мысленно успокаивал себя Захар.
Было холодно. Зуб на зуб не попадал. В подземельях гуляли сквозняки. Муляж планетарной машины не обладал герметичностью.
Время тянулось медленно. В объеме голографического монитора постепенно формировалась модель его мозга, затем появилась структура нанитов, заменившая кустарный расширитель сознания. Захар уже видел это изображение в своем нейроинтерфейсе. Микромашины образовывали уплотнения различного размера и форм. Некоторые располагались достаточно близко к внутренней поверхности черепа, чтобы микроскопические иглы вживляемых устройств могли установить с ними физический контакт.
Результат диагностики рассеял все сомнения и подтвердил догадку: технология, которую использовал Арчибальд, разработана тут. По крайней мере полевой комплекс воспринял структуры микромашин, как вполне пригодный базис для имплантации. Чуть ниже сканов открылось оперативное окно, куда поступило несколько сообщений:
Структуры нанитов стабильны.
Искусственно созданные нейронные связи — тест успешен.
Обнаружено пять областей, подходящих для сопряжения внешних устройств.