Текстология Нового Завета. Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала

Текст на такого рода свитке располагался последовательными колонками шириной около 5–7,5 см. Высота колонок текста, параллельных стержню, на который наматывался папирус, варьировалась в зависимости от ширины папирусной полосы. В редких случаях на свитке писали с обеих сторон (см. Откр 5:1) — такой свиток называется «опистограф».

Свиток был довольно-таки неудобен в употреблении. Читателю приходилось работать обеими руками: раскручивать свиток, держать его под удобным для чтения углом, а затем сматывать по мере прочтения. Изображения на аттических вазах [13] живописуют трудности в обращении с перекрутившимися свитками. Восьмидесятитрехлетний римский консул Вергиний Руф уронил на пол свиток, оказавшийся из-за своего большого размера непривычно тяжелым; наклонившись чтобы поднять его, он оступился и упал, сломав бедро (Плиний, Письма, II. 1, 5).

13

J. D. Beazley, American Journal of Archaeology, lii (1948), pp. 336-40; H. R. Immerwahr, American Journal of Archaeology, lxix (1965), pp. 152 ff.; idem, «Book Rolls on Attic Vases», Studies in Honor of B. L. Ullman, ed. by H. R. Immerwahr (Rome, 1964), pp. 17–48.

Кроме того, перед представителями христианских общин с самых первых времен встал вопрос поиска отдельных фрагментов Священного Писания в свитках. В начале II в. (или, возможно, даже в конце I в.) в церковном обиходе начинает активно употребляться кодекс, т. е. книга, сшитая из листов. Кодекс изготавливался путем складывания вместе согнутых посередине листов папируса и последующего их сшивания. Христиане обнаружили, что данная форма книги имеет ряд преимуществ по сравнению со свитками: во-первых, она позволяла соединять в одну книгу все четыре Евангелия или все послания апостола Павла, что исключалось ранее при использовании свитков из-за их чрезмерной длины; во-вторых, она облегчила сверку рукописей; и в-третьих, она была лучше приспособлена к тому, чтобы текст наносился с обеих сторон, что удешевляло процесс изготовления книг. Вероятно, справедливо предположение [14] , что именно христиане из язычников довольно рано стали использовать форму кодекса для Священного Писания вместо свитков, чтобы тем самым сознательно провести различие между практикой церкви и практикой синагоги, где по традиции сохранялась передача текста Ветхого Завета при помощи свитков. Другие ученые, впрочем, полагают, что форма кодекса стала у христиан популярной благодаря влиянию какой-либо конкретной книги, сделанной в форме кодекса и содержавшей те или иные священные тексты: Евангелие от Марка, Четвероевангелие или послания Павла [15] .

14

См. Peter Katz, «The Early Christians’ Use of Codices Instead of Rolls», Journal of Theological Studies, xliv (1945), pp. 63-5. Иной взгляд предлагает Сол Либерман: Saul Lieberman, «Jewish and Christian Codices», Hellenism in Jewish Palestine (New York, 1950), pp. 203 ff., который считает, что «первые иудеохристиане, такие как Матфей и Марк, должны были следовать обычной еврейской практике и записывать свои в кодексах», ибо именно записные книжки в форме кодекса считались «наиболее удобным способом показать, что Устная Тора записывается не ради публикации, но для частного неофициального изучения и толкования» (p. 205) См. также C. H. Roberts, «P Yale 1 and the Early Christian Book», in Essays in Honor of C. Bradford Welles (American Studies in Papyrology, vol. 1; New Haven, 1966), pp. 25–29.

15

Например, C. H. Roberts, «The Codex», Proceedings of the British Academy, xl (1954), pp. 169–204; T. C. Skeat, «The Origin of the Christian Codex», Zeitschrift fur Papyrologie und Epigraphik, cii (1994), pp. 263–268 (все четыре Евангелия); Gamble, Books and Readers, pp. 49–66 (раннее собрание писем ап. Павла).

В любом случае, ясно, что именно христиане одними из первых восприняли и распространили кодекс как форму записи религиозных текстов, осознанно предпочитая его свитку. Среди дошедших до нас античных рукописей II века н. э., которые содержат как литературные, так и научные произведения, лишь 14 из 871 являются кодексами, однако все 11 сохранившихся христианских библейских папирусов того же периода имеют формат кодекса. Из примерно 172 полных или фрагментированных библейских рукописей датируемых временем до начала V века, 158 являются кодексами, и лишь 14 — свитками. В тот же самый период кодекс охотнее избирали и для небиблейской христианской литературы: из 118 сочинений такого рода 83 переписаны в виде кодекса, и лишь 35 являются свитками [16] . Христианские писцы проявили отчетливое единодушие, выбрав формат кодекса.

16

Статистику см. C. H. Roberts and T. C. Skeat, The Birth of the Codex (London, 1983), pp. 37–43 (расширенное издание упомянутого выше труда Робертса «The Codex»). Эти авторы предполагают, что принятие папирусного кодекса христианами произошло, по всей видимости, в Антиохии не позднее рубежа II в. Дискуссию о том, предшествовал ли пергаменный кодекс папирусному или нет, см. в: E. C. Turner, The Typology of the Early Codex (Philadelphia, 1977), pp. 35–42; оба, вероятно, развивались параллельно. См. также Gamble, Books and Readers, pp. 49–66, и доклады коллоквиума Les d'ebats du codex ed. by Alain Blanchard (Turnhout, 1989).

Экономические преимущества, которыми в сравнении со свитком обладал кодекс, ранее учеными только упоминались, и лишь недавно были определены точно. По подсчетам известного папиролога Т. Скита, формат кодекса оказывался экономичнее свитка примерно на 44 %. Если книгу заказывали у профессионального писца, бравшего плату за объем переписанного текста (который оставался, разумеется, одинаковым вне зависимости от формата), переход от свитка к кодексу экономил примерно 26 % от стоимости книги [17] .

17

T. C. Skeat, «The Length of the Standard Papyrus Roll and the Cost-Advantage of the Codex», Zeitschrift f"ur Papyrologie und Epigraphik, xlv (1982), pp. 169–175. О культивации и сборе папирусного тростника, а также о всех возможностях его коммерческого использования см.: Lewis, Papyrus in Classical Antiquity. По мнению Уильяма Харриса, достаточно высокая стоимость папируса как писчего материала существенно ограничивала его использование беднейшими классами греко-римского мира (William V. Harris, Ancient Literacy [Cambridge, MA, 1989], pp. 194 f., 239).

Преимущества использования пергамена вместо папируса для изготовления книг представляются нам сегодня очевидными. Это был прочный и более долговечный, нежели хрупкий папирус, материал, листы пергамена позволяли без труда писать на обеих сторонах, в то время как вертикальное направление волокон на оборотной стороне папируса существенно снижало ее пригодность для письма. Но недостатки у пергамена все же имелись: со временем углы пергаменных листов начинают морщиться и становятся неровными. Более того, согласно сообщению Галена, известного греческого врача II в. н. э., пергамен, блестящий от полировки, больше утомляет глаза, чем папирус, не отражающий столько света.

Евсевий, известный христианский ученый из Кесарии Палестинской, включил в свое «Жизнеописание Константина» сведения о заказе императором пятидесяти пергаменных рукописей. Около 331 г. н. э., император Константин пожелал снабдить новые церкви, которые предполагалось возвести в Константинополе, рукописями Священного Писания. Он направил Евсевию послание с распоряжением незамедлительно организовать изготовление «пятидесяти рукописей Священного Писания на пергамене тонкой выделки, удобных для переноски и отчетливо написанных профессионально подготовленными писцами , достигшими совершенства в своем искусстве» [18] . За этими распоряжениями, продолжает Евсевий, «последовало немедленное исполнение данной работы, отправленной нами ему в виде роскошно переплетенных кодексов по три и по четыре» [19] .

18

Евсевий, Жизнь Константина, 4. 36.

19

Греческий текст последней фразы истолковать довольно трудно, и для слов предлагались самые различные переводы. Так, было высказано предположение, что они обозначают рукописи, сброшюрованные по три или четыре двойных листа; что это были многоязычные Библии (полиглотты) на трех или четырех языках; что это были гармонизации трех или четырех Евангелий; что рукописи посылались Константину партиями по три или четыре экземпляра; что каждая Библия состояла из трех или четырех частей; наконец, что на страницах было по три или четыре колонки текста. Принятие любого из вышеприведенных истолкований связано с определенными трудностями. Пожалуй, лишь последнее из них наименее уязвимо. Связанные с этим текстом проблемы рассматриваются в следующих исследованиях: Kirsopp Lake, «The Sinaitic and Vatican Manuscripts and the Copies Sent by Eusebius to Constantinople», Harvard Theological Review, xi (1918), pp. 32-5; J. H. Ropes, The Text of Acts (The Beginnings of Christianity, part I, vol. iii; London, 1926), pp. xxxvi ff.; Carl Wendel, «Der Bibel-Auftrag Kaiser Konstantins», Zentralblatt f"ur Bibliothekswesen, lvi (1939), pp. 165-75; T. C. Skeat, «The Use of Dictation in Ancient Book-Production», Proceedings of the Britisk Academy, xlii (1956), pp. 196 f.

Некоторые ученые предполагали, что два древнейших из дошедших до наших дней пергаменных списков Библии, — а именно Ватиканский и Синайский кодексы (описание этих рукописей см. в главе 2), — могли входить в число тех пятидесяти рукописей, что были заказаны Константином. Указывалось, в частности, что непонятное выражение Евсевия «кодексы по три и по четыре» вполне согласуется с тем, что в этих двух рукописях текст написан на странице в три и в четыре колонки. Однако можно также найти некоторые признаки того, что Ватиканский кодекс происходит из Египта, и редакция текста этих рукописей не идентична той, которой пользовался Евсевий. С достаточной уверенностью можно сказать лишь то, что Ватиканский и Синайский кодексы выглядят так же, как рукописи, заказанные Евсевию императором Константином [20] .

20

^* Б. Мецгер добросовестно излагает давно сложившиеся мнения ученых относительно данного отрывка из сочинения Евсевия. Однако чтобы уяснить смысл приведенных слов, следовало бы процитировать отрывок более полно: император ничего не говорит о Библии, то есть полном своде текстов Священного Писания, признаваемого церковью. «В этих кодексах, — обращается Константин к Евсевию, — должны содержаться Божественные Писания, которые, по твоему разумению, особенно нужны для переписывания и употребления церковью» (De vita Constantini, IV. 36—PG 24, col. 1185). Из этого следует, что речь шла об избранном круге чтений из Ветхого и Нового Заветов, который к тому времени установился в местной церковной практике. Что же касается предположения, будто Константин просил изготовить именно Библии, то есть полные своды книг Писания в трех или четырех томах, то оно весьма уязвимо, ибо Библия не была характерной формой хранения и передачи текста Писания на греческом Востоке. — (Здесь и далее звездочкой обозначены примечания редактора 1-го русского издания иг. Иннокентия (Павлова)).

III. Древние писцы и их работа

Для удобства письма на папирусе писцы обычно использовали горизонтальные волокна на лицевой стороне [21] в качестве направляющих строчек. Пергамен же необходимо было предварительно разметить при помощи тупоконечного инструмента. При этом проводились не только горизонтальные линии, но и две вертикальные для того, чтобы обозначить поля каждой колонки текста. На многих рукописях до сих пор видны не только эти направляющие линии, но и небольшие точки на пергамене, которые писец прокалывал для разметки листа [22] . Различные скриптории использовали разные способы разлиновки, и в ряде случаев современные исследователи могут определить место изготовления новонайденной рукописи путем сравнения ее разлиновки с теми рукописями, происхождение которых известно [23] . Поскольку волосяная сторона кожи темнее мясной, отдельные листы пергамена брошюруются не хаотически, а таким образом, чтобы на развороте книги оказывались либо две волосяные поверхности пергамена, либо две внутренние, так как это производит лучшее впечатление на читателя [24] .

21

Термины recto и verso имеют двоякое толкование. У папирологов они означают, соответственно, стороны папируса, на которых волокна расположены горизонтально и вертикально. В описании кодексов recto обозначает правую страницу разворота, a verso — левую.

22

Существует целое искусство прокалывания! См. E. K. Rand, «Prickings in a Manuscript of Orleans», Transactions and Proceedings of the American Philological Association, lxx (1939), pp. 327-41; L. W. Jones, «‘Pin Pricks’ at the Morgan Library», Transactions and Proceedings of theAmencan Philological Association, lxx (1939), pp. 318–326; idem, «Where are the Prickings?» Transactions and Proceedings of the Amencan Philological Association, lxxii (1944), pp. 71–86; idem, «Pricking Manuscripts: The Instruments and Their Significance», Speculum, a foumal of Mediaeval Studies, xxi (1946), pp. 389–403; idem, «Prickings as Clues to Date and Origin: The Eighth Century», Medievalia et humanistica, xiv (1962), pp. 15–22. Ренд ранее исследовал различные методы разлиновки рукописей, употреблявшиеся в Средние века. См. его работу: «How Many Leaves at a Time?» Palaeographica Latina, V, 1927, pp. 52–78.

23

Свод нескольких сотен различных вариантов разлиновки дан в работе: K. and S. Lake, Dated Greek Minuscule Manuscripts, index vol. ed. by Silva Lake (Boston, 1945). К ней приложен альбом из 757 фототаблиц, на которых воспроизведено более тысячи страниц из 401 рукописи, принадлежащей 30 разным библиотекам. Отдельный том указателей содержит индексы, систематизированные по 14 категориям, в том числе по именам писцов.

24

Этот характерный признак пергаменных кодексов был обнаружен в конце прошлого столетия Каспаром Рене Грегори, см. Caspar R. Gregory «The Quires in Greek Manuscripts», American Journal of Philology, vii (1886), pp. 27–32.

В древности употреблялись два стиля греческого письма: книжное и скоропись. Оба сосуществовали бок о бок: первое было более консервативным, второе менялось довольно быстро, и скорописные формы со временем обычно проникали в книжное письмо. Скоропись — курсив — использовалась для составления нелитературных, бытовых документов, таких как письма, счета, расписки, просьбы, отчеты и т. п. Довольно широко здесь применялись различного рода лигатуры и сокращения, наиболее часто встречающихся слов (например, артиклей и некоторых предлогов) [25] . Литературные же произведения писались более формальным книжным почерком, который характеризуется более изысканным и более отчетливым исполнением букв, каждая из которых писалась отдельно, наподобие современных заглавных печатных литер. Термин «унциал», который иногда употребляется для обозначения такого типа письма, имеет строгое техническое значение применительно к латинской письменности, но его интерпретация в греческой палеографии вторична и неточна [26] .

25

См. Kathleen McNamee, «Abbreviations in Greek Literary Papyri and Ostraca» (Bulletin of the American Society of Papyrologists, Supplement 3; Chico, CA, 1981).

26

Слова «унциал», «унциальный» происходят от латинского uncia («двенадцатая часть чего-либо»). Вероятно, к начертанию букв это понятие было отнесено по той причине, что каждая из них занимала в рукописи приблизительно двенадцатую часть стандартной строчки. См. W. . P. Hatch, «The Origin and Meaning of the Term ‘Uncial’», Classical Philology, xxx (1935), pp. 247–254; Paul Mayvaert, «‘Uncial Letters’: Jerome’s Meaning of the Term», Journal of Theological Studies, n.s., xxxiv (1983), pp. 185–188.

По своему начертанию рукописи делятся на маюскульные и минускульные. К числу первых относят все маюскулы и ранние образцы курсива. Маюскульные буквы располагаются между двумя условными параллельными линиями (билинейность). В более поздних образцах курсива начинают развиваться выносные элементы букв над и под строкой, и эта новая деталь была воспринята последующими поколениями писцов. Стиль их письма называется минускулом. Минускул определяется четырьмя параллельными линиями: между двумя внутренними находится тело буквы, а две внешние задают границы для выносных элементов, поднимающихся над строкой и опускающихся под нее (квадролинейность). Почти во всех случаях, тем не менее, чертилась лишь одна линия — в греческих рукописях, созданных до конца X века, буквы писались на ней, а затем они начали подвешиваться к этой линии.

Наиболее изящными образцами греческого маюскульного письма выступают некоторые классические и библейские рукописи, изготовленные в период с III по VI в. Однако с течением времени этот книжный стиль письма начинает ухудшаться. Маюскульные буквы становятся толстыми и грубыми. Затем, приблизительно в начале IX в., началась реформа письма, в результате которой был разработан новый стиль [27] , отличавшийся быстрым, слитным написанием мелких букв. Этот стиль письма называется минускул (от латинского minusculus — «очень маленький»: название указывает на то, что по размеру буквы минускула были гораздо меньше маюскульных). Такая переработка бывшего курсива почти сразу же обретает популярность во всем греческом мире, хотя отдельные богослужебные книги еще одно-два столетия продолжали переписывать маюскулом. Таким образом, рукописи образуют две довольно четко определенные группы в первой из них используется маюскульное письмо (см. рис. 2), во второй — минускульное (см. рис. 3).

27

Начало реформы греческого письма многие связывали с деятельностью ученых монахов Студийского монастыря в Константинополе (см. например: G. Zereteli, «Wo ist das Tetraevangelium von Porphyrius Uspenskij aus dem Jahre 835 entstanden?» Byzantinische Zeitschrift, ix [1900], pp. 649-53; T. W. Allen, «The Origin of the Greek Minuscule Hand», Journal of Hellenic Studies, xl [1920], pp. 1-12), однако высказывались доводы и в пользу того, что усовершенствование минускульного письма для использования в книжном деле принадлежит кругу ученых-гуманистов, занимавшихся культурным возрождением в Константинополе во время второго иконоборческого периода (см. Bertrand Hemmerdinger, Essai sur l'histoire du texte de Thucydide [Paris, 1955], pp. 33–39). Можно отметить, что древнейшей из сохранившихся датированных минускульных рукописей является Четвероевангелие (Порфирия Успенского) из собрания Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге [ныне Российская национальная библиотека — Прим. ред.]. Его чрезвычайно важный по своему значению колофон, написанный монахом Николаем, впоследствии настоятелем Студийского монастыря, датирован 7 мая 6343 г. (835 г. от Р.Х.). Эта рукопись доставила исследователям множество проблем. С точки зрения палеографии почерк рукописи представляется слишком зрелым и хорошо развитым, чтобы относиться к началу минускульного периода. Тем не менее, среди сохранившихся памятников эта рукопись не имеет каких бы то ни было предшественников. Изложение проблемы см. в работе Aubrey Diller, «A Companion to the Uspenski Gospels», Byzantinische Zeitschrift, xlix (1956), pp. 332–335. См. также Barbara Aland and Klaus Wachtel, «The Greek Minuscule Manuscripts of the New Testament», in The Text of the New Testament in Contemporary Research: Essays on the Status Quaestionis, ed. by Bart D. Ehrman and Michael W. Holmes (Grand Rapids, MI, 1995), pp. 43–60.