Текущая реальность
Шрифт:
Эсэсовцы загоготали, отпуская похабные шутки в наш адрес.
Колонна приговорённых к немедленной смерти уже была построена.
Я медленно протянул левую руку, как это делал всегда перед прогулкой… Эстер привычно оперлась на нее – как тогда там в Берлине… В той – в настоящей жизни.
И мы пошли позади всех».
«…Когда мы подошли к рвам, первую партию уже расстреливали – слышались пулемётные
Эстер всё поняла, взглянула на меня и две слезинки, по одной из каждого глаза, скатились у нее по щекам. Она так ничего и не успела сказать.
Капитан Рошманн тут как тут:
– Ну, дорогой мой Таубер, помоги любимой раздеться!
Видя что медлю, он подвинулся ближе и зарычал:
– Даю тебе десять секунд. А потом пойдешь туда с ней. Я прикажу и вас положат «валетом».
Я был как в оцепенении… Но вдруг обескровленные губы Эстер шевельнулись и она с мольбой зашептала:
– Соломон мой, ты должен сделать это. Ради меня. Поклянись что выживешь. Что вырвешься отсюда и расскажешь всем им - тем, кто на свободе, что случилось с нами. Обещай мне именем Господа. Пожалуйста, обещай - мне так легче будет умереть.
Склонив голову, я:
– Обещаю…
И начал её раздевать. Медленно, как тогда – в первый раз. После свадьбы, в первую брачную ночь…
Она стояла закрыв глаза, и только слёзы обильно текли по её впалым, мертвенного цвета щекам.
Рошманн по прозвищу «Мясник» не унимался:
– Поцелуй любимую на прощанье, Таубер, где твоё берлинское воспитание?!
Я коснулся её щеки губами. Эстер открыла глаза и наши взгляды вновь встретились… В последний раз:
– Прощай, мой любимый…
– Прощай…
Когда отгремели последние – добивающие уцелевших одиночные выстрелы, а во рву стихли смертные крики, Рошманн, повернулся ко мне:
– Ты можешь жить, покуда будешь нужен мне, Таубер. Но отныне ты уже не человек.
Вот в этом он ошибся!
У меня появилась цель в жизни, а стало быть - я остался человеком. После смерти Эстер, я жил только ради того, чтоб написать эти строчки, передать их на волю и надеяться что их прочтут миллионы людей.
Но теперь, когда моя миссия выполнена - мой путь земной окончен…
Я иду к тебе, моя любимая!».
***
После прочтения каждой главы, Сара Ротстейн рыдала навзрыд и повторяла как заклинание:
– Надо что-то делать, надо что-то делать… Иначе, они придут в Одессу… Они придут в мою прекрасную Одессу,
где…А в Одессе, у Сары - осталось достаточно много родственников, хотя с началом тридцатых годов связь с ними прервалась. Она отчётливо понимала, что будет с ними, с другими одесситами, с самой Еврейской автономной областью и с её руководительницами, когда туда доберутся вот такие вот белокурые «Мясники-Рошманны».
Смутно вспоминая лица, она перечисляла их поимённо, чувствуя, как сходит с ума от осознания собственной беспомощности и невозможности изменить хоть что-то, она повторяла как мантру:
– Так что же делать? ЧТО?!
К счастью, «что делать» подсказала сама Полина Жемчужина, в интервью данном представителям американской прессы по поводу одного скандального случая… Одна из прибывших с «Посольством» переводчиц (из студенток МГУ, кстати, да к тому же - еврейка) была застукана за занятием проституцией с одним из американских конгрессменов.
Советский дипломатический представитель высшего ранга, вилять задом не стала, а честно призналась:
– Да! Нашим девушкам приходится заниматься проституцией в вашей стране, чтоб купить своим парням оружие.
– Да! Нашим представителям приходится скупать в вашей стране «секонд хенд», потому что нам нечем платить рабочим на заводах производящим оружие.
– Да! Нам приходится заниматься ещё многими - неприятными для нас самих, вещами…
– Спрашиваете почему, прекрасные леди и достопочтимые джентльмены?
– Отвечаю: потому что народы Советского Союза, хотят выжить! Любой ценой выжить! Вам – сытым, самодовольным и находящимся в безопасности - этого не понять.
Ей задали вопрос:
– Лучше скажите нам, госпожа Жемчужина, насколько с вашим приездом в нашу страну округлился счёт вашего брата - Сэма Карпа, в банке?
Та, невозмутимо:
– Мой брат через свою фирму скупает подержанные большегрузные автомобили, тягачи и тракторы, списанные (но прошедшие ремонт) металлорежущие станки, турбобуры и глубинные насосы для нефтедобычи… Радиофарнитуру, устаревшие – но работоспособные полицейские системы двусторонней подвижной телефонной радиосвязи… Трубы большого диаметра, рельсы, прокат… И даже чёрный и цветной металлом! На войне всё пригодится.
И, пожав плечами:
– Но Сэм – не советский, а американский бизнесмен. Поэтому, он должен иметь какую-то – хотя бы самую скромную маржу…
Затем пошутила, вызвав смех и аплодисменты даже у сперва настроенных враждебно:
– …Лишите его гражданства и он будет работать на СССР бесплатно.
Прочитав эти строчки, Сара Ротстейн воскликнула:
– Теперь я знаю, что делать!
***
Свои - бьющие через край эмоции она первым делом, Ниагарским водопадом выплеснула на не вовремя пришедшего проведать матушку единственного сына:
– Абрам! Бедные русские (и еврейские, в первую очередь!) девочки вынуждены заниматься проституцией – чтоб купить своим мальчикам оружие! А тебе и дела до этого нет, поц?
Была у Сары и её тридцатилетнего сына и своя – семейная проблема: они никак не могли обзавестись с одной стороны внуками, а с другой – детьми. Несостоявшаяся бабушка во всём винила своего покойного мужа-мафиози, за грехи которого Яхве покарал бездетием сына и безвнучием вдову. Самые горячие молитвы и регулярные посещения синагоги не дали никакого результата…