Телеграмма из Москвы

Но эта идиллия социалистического механизированного труда продолжалась недолго. Убрав за пять часов половину участка у Зеленого Клина, комбайн вторично сыграл мелодию разбитой гитары и остановился. На этот раз не помог и магический ключ "три четверти". Пока уполномоченный Главнюков бегал вокруг комбайна и давал парикмахерские указания механизатору: "Освежи подшипники... промылить бы свечи...", четыре колхозницы не спеша докосили вторую половину участка Зеленого Клина. Уже в темноте, согнанные с двух колхозов все лошади и коровы с трудом потащили на буксире комбайн в МТС на ремонт.

– - Ничего, того этого, -- раз обрев оптимизм, не унывал уже более Столбышев, -- кое-где еще пока работают машины, а если и они завтра станут, то и то не беда. Главное, так сказать, это -- правильные методы руководства массами и политическое сознание масс!

Поздно ночью были разбужены и вызваны в райком двадцать членов партии, в том числе заведующий магазином Мамкин, заведующий почтой Штемпильский, банщик Беспаров и другие, и все они, получив полчаса на сборы, поспешно были отправлены в колхозы теребильщиками.

– - Ваше дело маленькое, -- инструктировал их Столбышев, -- не давайте никому дышать, теребите день и ночь всех и вся и, того этого, постоянно ходите за работающими, напоминайте, что надо удваивать и утраивать усилия. Вот и весь, так сказать, секрет руководства.

После этого Столбышев засел с заведующим отдела пропаганды и агитации райкома Точкиным за выработку плана политической учебы колхозников.

– ------

ГЛАВА XVII. ОТЛИВ

Советская система устроена так же, как берег моря. Тихо на берегу. Валяются в беспорядке камни, отбросы, ракушки. Идет обыкновенная сонная и неторопливая жизнь. Так продолжается некоторое время. Потом на берег набегают волны, все кружится в хаосе, брызжет пена, вода перебрасывает все с места на место грохочет, ломает. Берега как и не было, а вместо него кипящая пучина. Так продолжается тоже некоторое время. Затем тихо на берегу... В общем, читайте с начала. Бесконечная и всегда повторяющаяся история: прилив -- отлив, прилив -- отлив...

Тихо в райкоме. Тихо в кабинете Столбышева, Везде царит спокойствие и благодушие. Столбышев не спета просмотрел районную сводку о выполнении уборочной, переправил пятьдесят на шестьдесят один и две десятых процентов выполнения и передал ее Раисе:

– - Отпечатай, того этого, начисто... Полнеешь?
– - похлопал он ее карандашом пониже спины, широко зевнул и сладко потянулся: -- Э-эх!

– - А не много ли?
– - спросила Раиса, указывая на процентные данные.

– - Какая разница?.. Успеем... Э-эх! Сходить бы рыбку половить от нечего делать...

Может быть Столбышев и пошел бы ловить рыбу, но к нему пришел председатель колхоза Утюгов и завел длинный и хитросплетенный разговор:

– - Вы, дорогой товарищ Столбышев, нам, как родной отец, а мы вам, как дети. Разрешите же мне говорить перед вами, как перед самим Богом. Только правду-матушку. И излить вам все, что накопилось на душе...

Столбышев расползся на стуле, как кусок растаявшего масла на горячей сковородке, и милостиво кивнул головой. Утюгов быстро глотнул слюну, набрал побольше воздуха в легкие и его понесло, понесло. На протяжении часа он наговорил секретарю райкома столько комплиментов, сколько, примерно, за это же время все остальные мужчины в мире наговорили комплиментов своим женам, невестам и возлюбленным. И это даже при том условии, что в другом полушарии была ночь -- время особенно щедрое на раздаривание ласковых слов.

Когда Столбышев раскалился уже до такой точки, что реагировал на слова Утюгова "что будет с райкомом, если вы, не дай Бог, занедужаете?" скорбным вздохом и осторожным прощупыванием своего живота, Утюгов алчно облизнул пересохшие губы и перешел на трагический полушепот:

– - Как можно так надрываться на работе?.. Вы себя губите!.. Вы работаете один за всех...

– - Надо жертвовать собой. Партия, так сказать, нас своей грудью вскормила. Для нее...

– - Да, да, да!.. Мудрейшие слова. Но вы не имеете права сгорать на работе! История и партия вам этого не простят. Мое сердце обливается кровью, когда я вижу... Эх! Да что там говорить...
– - Утюгов вынул носовой платок и слезливо высморкался.
– - Вам обязательно нужен хороший помощник, -- в порыве преданности посоветовал он.
– - Да, вам нужен помощник, хороший и верный человек. Такой, чтобы понимал и в сельском хозяйстве и в теории марксизма. Он должен быть такой, что стоит вам только спросить: "Утюгов! Скажи, как понимать, что бытие определяет сознание?" -- председатель колхоза сделал эффектную паузу и вопросительно посмотрел на Столбышева.

Тот несколько расширил глаза и неожиданно заговорил с другом:

– - А как у тебя, того этого, с воробьепоставками?

– - Мало воробья в последнее время в наших местах стало.

– - Что сделаешь? Перелетная птица. Они на зиму в теплые страны улетают. В Грецию, того этого, и вообще... Торопиться надо...

– - Я и тороплюсь. Сегодня привез тридцать две штуки. Скоро привезу больше... Да... Значит, спросите вы помощника: "Утюгов, как понимать, что бытие определяет сознание?.."

– - А уборочная, так сказать, ничего?

– - Нормально... И вот должен он вам сразу же ответить: "Хорошо живет человек, значит, сознательный. Плохо живет -- несознательный." Вот, как надо отвечать!

– - Мда... Начитан, -- с нескрываемым уважением посмотрел Столбышев на Утюгова.

– - Ого, вы еще не знаете меня! Или вот, например, как объяснить, что такое прибавочная стоимость?

– - Гм... Как работается твоему дяде на месте Егорова?
– - спросил Столбышев, отводя взгляд в сторону.

Чуткий Утюгов понял, что взял неверный тон и сразу же перевел разговор на прежние рельсы:

– - Золотко вы наше. Вы для нас, как солнце...

Минут через десять он опять высморкался и взгрустнул, что у секретаря райкома нет хорошего помощника. И лед тронулся.

– - Ладно, того этого, я тебя рекомендую. Вот позвоню в обком и скажу: "Давайте Утюгова на место разоблаченного Маланина..."

– - Спасибо вам, солнышко вы наше и благодетель вы наш. Так вот, значит, на заседании правления колхоза решили мы передать вам безвозмездно поросеночка, поскольку вы так трудитесь и нет у вас времени даже поесть...

– - Отнеси-ка к Раисе на дом. А, вообще, так сказать, спасибо за внимание.

Крепкое рукопожатие и они расстались. Сразу же после ухода Утюгова в кабинет поскребся Тришкин. Он робко уселся на кончик стула и преданным взглядом посмотрел на секретаря райкома:

– - Тяжело вам, товарищ Столбышев. А особенно с тех пор, как разоблачили и репрессировали Маланина. Вы все один, да один работаете... Я вот в партии двадцать годов. Проверенный и не буду хвалиться, но хороший партиец и честный работник. Образование, правда, у меня всего четыре класса...

– - Это неважно, -- перебил его Столбышев.
– - Ученые, того этого, пусть работают, инженеры строят, доктора лечат, а для партийного руководителя самое главное -- верность.

– - То и я говорю. Взять, к примеру, любого вождя. Образование, извините за выражение, у них, как у повивальных бабок. Не знает баба медицины, а умеет и пупок дитю перевязать и пошептать от злого глаза. Главное -практика и несгибаемая верность. Да!.. Вот, значит, думал я, думал, кого бы вам вторым секретарем...