Тело черное, белое, красное

– По делу. По делу я приехала, Порфирий, - глухо произнесла она.

– Так уж важно твое дело? Никто другой за тебя его сделать не может?

– Никто. Только я.
– Поднявшись с места, Ирина почувствовала необычайную легкость, будто только что сбросила с себя тяжкое бремя, мешавшее жить все эти годы.
– Пора мне.

Приблизившись к выходу из потайной комнаты, они остановились перед дверью.

– Скажи что-нибудь.
– Повернувшись к Порфирию лицом, растерянно улыбнулась.
– На прощание.

Порфирий шагнул к ней, оказавшись так близко, что она смогла разглядеть разноцветные лучики, пронизывающие радужную оболочку его глаз.

– Милая ты моя… - Стрелки ходиков на стене будто замерли, прислушиваясь к его словам.
– Кажется мне, ты более хочешь чего-то не услышать от меня, нежели услышать… Что мне тебе сказать?.. Живи!
– негромко продолжил Порфирий.

– Будь свободна и в своей правоте, и в своих ошибках, но всегда помни, что перед нами - вечность, как вечность и позади нас, и теперешнее наше существование - лишь миг в этой вечности.
– Он помолчал.
– Помни - ничто не умирает. Освободи бьющуюся в оковах тела душу, сущность которой тождественна с великой душой вселенной. Коли сможешь - жизнь ты жила не даром. И вот еще что… - Он помолчал, словно борясь с последними сомнениями, и протянул ей уже знакомый перстень в виде книги.
– Держи. Теперь он твой. Тебе самой решать - читать эту книгу или нет.
– Порфирий порывисто обнял ее.
– Ну, ступай, ступай, милая, - решительно отстранил ее от себя.
– Я провожу.

Уже стоя в проеме двери, перед лестницей, ведущей в подъезд, он печально проговорил:

– Знаю, не свидимся мы больше… - помолчав, добавил, -…в этой жизни. Уезжать мне отсюда время пришло. Тебя только и ждал.

…Ирина вышла на улицу. Солнце клонилось к закату, заливая небо клюквенным морсом…

***

На том конце провода трубку сняли почти сразу. Секретарь товарища Мальцева долго не могла уяснить, зачем ее очень занятой начальник понадобился корреспондентке американской газеты с длинным и непонятным названием "Нью Йорк Морнинг Джорнал", ссылавшейся на личное поручение какого-то Уильяма Херста, но в конце концов соединила с Петром Петровичем, строго предупредив, что через десять минут тот должен будет уехать в Совнарком на важное вечернее совещание.

– Алё! Мальцев у аппарата!
– раздался в трубке зычный, с хрипотцой, голос.

– Господин, ой, простите, товарищ Мальцев, добрый вечер. Вас беспокоит Зинаида Блюмендорф, - с легким акцентом произнесла Ирина.

– Зинаида, говоришь, тебя зовут?
– в голосе послышались теплые нотки.

– Да, да. Блю-мен-дорф. Из американских Соединенных Штатов.

– Слышал, слышал, - в голосе появилось напряжение.
– Где негров угнетают и рабочий класс эксплуатируют.

– Я в Москве с делегацией Соцрабинтерна, - на всякий случай уточнила Ирина.

– Так ты из своих, что ли?
– напряжение в голосе спало.
– Во, так бы сразу и сказала. Ну, товарищ Зинаида, тогда говори, чего надо.

– Видите ли, Петр Петрович, я пишу статью о героях гражданской войны и нашим читателям было бы очень интересно узнать правду обо всем, как у вас говорят, из первых рук - от реальных участников и героев, таких, как вы и ваши товарищи - Ракелов, Тушкевич, Серегин.

– Ну, Зин, какие ж мы герои?
– в голосе послышались довольные нотки.
– Партия нам все дала и героями сделала. А ты откуда про друганов моих - Степаныча, Санька и, ну, Сашку знаешь?

– Петр Петрович, кто же про вас в Москве не знает, про дружбу вашу революционную? Вот мне и рекомендовали…

Трубка довольно засопела.

– Да… дружба наша давнишняя, почитай с первых героических дней… Да только раскидало нас сейчас - каждый на своем посту партии служит. Сашок - в Париже интересы родины отстаивает, а Степаныч вот приболел, - в трубке послышался треск, - паралич у него, - пояснил Мальцев.
– Вот герой, так уж герой! На самом лезвии всегда…

– Как заболел?
– ахнула Ирина.
– Что ж и увидеть его нельзя?

– Увидеть-то, чего ж нельзя, можно - в санатории он отдыхает рядом с Горками Ленинскими, слышала, поди. Адресок, коли надобно, тебе мой секретарь Варвара продиктует, да проку- то что - не говорит Степаныч совсем. А как ведь раньше говорил, как говори-ил!
– он замолчал, видимо подбирая нужные слова.
– Враги от его комиссарских речей просто трепетали и падали…

– А что Тушкевич?
– поинтересовалась Ирина.
– Хотелось бы встретиться с вами обоими и…

– Ну, насчет Санька, ты, Зинаида, не беспокойся. Санька- то я враз представлю. В Москве он, в нашей системе работает.

– Только давайте, Петр Петрович, - она не могла поверить в такую удачу, - заранее о встрече договоримся. Вы - человек занятой, и у вас все, как я понимаю, заранее расписано.

На том конце провода возникла пауза.

– Может быть, вы подумаете, а я завтра перезвоню?
– внутренне сжавшись, спросила Ирина.
– Правда, я в Москве всего три дня пробуду…

– Чего ж это завтра? Да помню я все, помню, выдь отсюда!
– раздраженным голосом приказал он кому-то.
– Сейчас прикинем. В десять - совещание, потом - с докладом, после обеда… нет, не выйдет - собрание.., так… Слышь, Зинаида, приезжай ко мне на работу ближе к вечеру, часам к восьми. Тушкевичу свистну, и он приедет. Посидим, погутарим…

– Нет-нет!
– поспешно воскликнула она и, тут же рассердившись на себя за излишнюю торопливость, продолжила извиняющимся тоном.
– Мне и так неловко отнимать у вас время, и поэтому мое предложение следующее - я хотела бы пригласить вас в ресторан. С вашим боевым другом Тушкевичем. Это будет моим извинением за отнятое у вас время. Знаете на углу Кузнецкого моста и Петровки ресторан "Париж"? Мне сказали, там уютно и кормят вкусно.

– В ресторан, говоришь?
– трубка задумалась.
– Ох и хитрая ты, Зин! Именно в ресторан ей надо. Ну да ладно, уговорила! Время… время… - послышалось шуршание перелистываемых страниц.
– Давай к восьми. Нет, к семи, кажись, успею. Ну, ты когда придешь - во внутренности проходи и жди. Предупреди только, чтобы нас встречали. Коли немного припозднимся - палубу не покидай. Сама понимаешь, мы в госмеханизме - хоть люди немаленькие, но себе не принадлежим. Значит, в семь. А ты… - в трубке раздался смешок, - судя по голосу - интересная… товарищ будешь… Я, знаешь, хорошо-о по голосам определяю. У видной женщины и голос говорящий. Завтра проверим мое чутье… Ну, все. До встречи, товарищ Зинаида. С революционным приветом!

Уточнив у секретаря адрес санатория, в котором находится на излечении герой гражданской войны товарищ Ракелов, Ирина положила трубку и в лихорадочном возбуждении заметалась по номеру. Завтра она с самого утра едет в санаторий навестить больного. Ирина подумала, что ей трудно называть его по фамилии. Такое странное совпадение. Жестокая ирония судьбы. Только надо успеть в магазин за одеждой попроще… Итак - уже завтра…

***

Через час с небольшим, войдя в гостиницу и оставив сверток с одеждой у портье, Ирина прошла в ресторан. Услужливый метрдотель, сразу разглядев в ней иностранку, непрерывно повторяя по-французски "Прошу, мадам" и "Спасибо, мадам", проводил к столику у окна. Выросший словно из-под земли официант, вполне сносно изъяснявшийся на немецком, но почему-то перемежавший свою речь шипящими словами из польского, принял заказ - судака под белым соусом и бокал вина. У стены под большой картиной, изображающей горный пейзаж, негромко играл на рояле молодой пианист во фраке, с красным шелковым бантом на белой рубашке. Знакомые мелодии, навевая воспоминания, волнами перекатывались по залу, однако насладиться музыкой мешала непрерывная болтовня сидящей за соседним столиком худощавой рыжеволосой женщины с пронзительным голосом - каждое слово было отчетливо слышно, даже когда она говорила совсем тихо. Ее визави - полный мужчина средних лет во френче, надевший на лицо маску привычной заинтересованности, - не прекращая жевать, обреченно слушал, кивая после каждой услышанной фразы.

– Хорошо, котик, - на лице женщины появилось скорбное выражение, свидетельствующее о размере приносимой ею жертвы, - значит, это платье из креп-жоржета покупать не будем.
– Горестно вздохнув, на всякий случай выдержала паузу, а затем, внезапно оживившись, продолжила: - Тогда привези мне из Парижа эксцентричное что-нибудь из крепа, на чехле, синий люстрин, непременно духи "Монбодюр" и пудру - "Аракс". Лучше - две коробки, - показала она пальцами.
– И не забудь про платье, запомнил? На чехле!
– в голосе зазвучали истеричные нотки.
– Не могу я рисковать и ходить в том, в чем жены твоих подчиненных.
– Мужчина напрягся.
– Но ты - паинька, ты в прошлый раз все просто типаньки, - она причмокнула пухлыми губами, - как привез! Пуся, знаешь… - перехватив взгляд Ирины и быстро осмотрев ее с ног до головы, женщина, фыркнув, что-то зашептала на ухо своему спутнику, вцепившись ему в рукав френча. Слышны были отдельные слова - "домой", "мигрень", "кроватка"… Через несколько минут неприятная особа, повиливая бедрами, гордо удалилась, крепко держа под руку своего покорного спутника.