Телохранитель для дочери генерала драконов

— Не совсем, — моя улыбка стала шире. — Хуже, дедушка. Куда хуже.

Захохотав, заорала.

Кожа на моей спине будто разорвалась.

Крик перешел на громкое шипение. В глазах полыхнуло.

— Наше золото, – напомнил о себе темный маг. — Вознаграждение, и мы уйдем.

Фер моргнул и обернулся на него. Его глаза полезли из орбит от ярости.

— Разорвать их! — зарычал он.

Огненный маг встрепенулся, но не успел ничего сделать. В него разом впились несколько обернувшихся псов. Он закричал от боли и резко смолк. Его тело растерзали первым.

Темный сопротивлялся, пока на него сверху не навалился огромный одноглазый медведь. Отчаянный крик обернулся в бульканье и стих.

Превозмогая боль, я засмеялась, дрожа от ужаса.

Двое. Они убили только двоих. Я очень надеялась, что третий сейчас мчится по лесу навстречу моему Руни.

— Кассандра? — фер снова сделал шаг ко мне. — Что ты такое?

— Я? — выдохнула сквозь зубы. — Смерть твоя. Не признал? Прости, заплутала на несколько лет. Но дошла. Видят боги, донесли, дотащили меня до тебя... Рад... дедушка? А я помню... Все!

Он снова сверкнул клыками.

— В клетку ее. Чтобы одна сидела! Что же, твоя тьма будет мне как раз кстати. А в тебе ведь ее столько, что на армию перевертышей хватит, еще и останется.

— Для тебя? — я кивнула. — Да... она останется для тебя, старик!

Глава 108

Ханым Руньярд

Огромный черный волк бежал по узкой звериной тропе...

... Запахи, они окружали меня раздражая. Яростно зыркая по сторонам, я искал хоть какой-то намек, что с моей девочкой все хорошо. Пытался уловить ее неповторимый аромат, но всюду слышались лишь пряные травы.

Оскалившись, припал к земле и прислушался. Лес жил своей жизнью: семейство мышей в норе под корнями высокого тополя, мягкая поступь лисицы. Она прошла мимо и не учуяла добычу. Ей тоже мешала вонь, оставленная чужаками.

И я шел дальше, ориентируясь на запах. Час, а может, и больше.

Видел следы... Искал их в траве вынюхивая. Мою истинную все еще несли. Сердце глухо стучало в груди.

Почему она не передвигается сама? Раненая? Без сознания?

Медленно сходил с ума, терзаясь страхом и чувством вины. Подвел... Я потерял свою истинную, свою драгоценную девочку, которая слепо верила в меня...

И впору выть, но я не мог тратить время впустую. У меня и так его не было.

И я бежал вперед.

В одном месте обнаружил сильно замятую траву, будто кто-то на ней стоял на коленях. Рядом сильно натоптано. Я молил богов, чтобы это была короткая остановка. Просто чтобы перевести дух, и ничего с моей девочкой не сделали.

В груди ноющей болью расползалась тоска и страх. Эти чувства то притуплялись, то становились ярче. Но я осознавал, кому они принадлежат, и это держало мой разум спокойным.

Не позволял себе скатываться в панику.

Все, что мне нужно, — идти строго по следу. У них фора в несколько часов, и не больше. Нагоню. А после...

На мгновение глаза застелила красная пелена ярости.

Убью. Всех, до кого дотянусь. И эта мысль успокаивала сердце.

Я желал пролить реки крови, выпустив злобу и тьму, что клокотала в душе.

Запах изменился. Кровь!

Резко остановившись, повел носом, испытывая животный ужас.

Только не Касси. Только не моя малышка!

Разум помутился. Всего на несколько бесконечных мгновений, но все же. Сорвавшись вперед, пробежал еще немного и замер у трупа.

Бродяга...

Бешеный с глубокими ожогами на груди. Что они были нанесены тьмой, и сомнений не было. Я обошел покойника по кругу. Принюхался. Перец. Пряные травы и больше ничего. Запах моей орины на нем отсутствовал.

Сделал несколько шагов в сторону и ощутил... ее...

Сделал глубокий вдох, разгоняя безумие.

Тонкий, но такой родной аромат. Он смешивался с вонью бешеного, того, кто ее нес. Они стояли недалеко от покойника. Мысль, что моя девочка видела, как убивают, приводила в еще большую ярость.

Зарычав, я рванул дальше.

Мой слух уловил стаю ворон. То, что сейчас было нужно. Перейдя на шаг, сознанием потянулся к громким птицам. Нашел!

... С толстой ветки осины сорвался тяжелый ворон. Расправив широкие крылья, он поднялся выше верхушек деревьев и полетел вперед. Сделал круг и высмотрел среди лесных зарослей черного волка. Он стоял на узкой звериной тропе, задрав морду, и не двигался.

Именно эта просека и интересовала ворона.

Он летел над ней, осматривая с высоты местность. Искал стоянки или следы костров. Дым, шалаши, вырубленные полянки. Хоть что-нибудь, что указывало бы на местонахождение чужаков. Но лес был спокоен. Ни намека на бешеных или дикого зверя.

Никого! Лишь мелкие грызуны да птицы.

Ворон все кружил, каркая от досады. Душа ведуна в нем кипела от гнева. Он рассматривал под собой молодые осиновые рощи, выискивал круги кострищ. Ну хоть что-нибудь. Но на тропинке были лишь следы и не более...

Вернув себе зрение, волк грозно зарычал. Громкий, пугающий звук заставил белку, сидящую у корней тополя, распушить хвост и метнуться на ствол дерева...

Ярость застилала мой разум.

Я шел слишком медленно. Слишком! Нужно было передвигать лапами быстрее, но при этом не потерять след. Этого я боялся больше всего — сбиться с пути и упустить место, где маги сойдут с просеки.

Теперь я был даже рад этой пряной вони.

... Тропа казалась бесконечной. Сколько я уже так бежал? Казалось, какая-то магия водит меня кругами. Я останавливался, осматривал окрестности и не находил ничего.

Впадая в отчаянье, перекинулся в человека и уперся рукой о землю. Я снова слышал ее аромат. Такой легкий. Он прорезался через вонь пряностей. Она лежала на траве. Я легко нашел место и остановился рядом.

Мысли снова приобретали ясность. Тот, кто нес мою Кассандру, по какой-то причине скинул ее с плеч. А сам... Я повел покрасневшим, потекшим носом. Соскочил и пробежал вперед. Следы человека оборвались, зато появились медвежьи.

Бешеный обернулся и смог сбежать.

Мое лицо преобразил оскал. Я кинулся вперед, ориентируясь на ту же вонь. Метался по чаще. Искал. Много времени не потерял. Обогнув заросли жимолости, различил впереди зверя.

Бешеный.

Медведь стоял у ручья и, опустив морду, лакал воду.

В моих глазах медленно разгоралось красное пламя.

— Подойди! — приказал я.

Зверь вздрогнул всем телом. Его походка была неуверенной. Он сопротивлялся, но при этом не мог не подчиниться.