Телохранитель для Евы

Пока металась из угла в угол, дверь отворилась, и двое вошли внутрь.

— Ева, — позвали они меня и я подпрыгнула на месте. — Мы за вами.

— Я никуда с вами не поеду! Где Женя? — вжалась я дрожащими пальцами в стену напротив них.

— Не бойтесь. Мы от него. И от Разумовского.

— Почему я должна вам верить?

— «Лена».

Это ведь наш пароль с Разумовским. Они не могли его знать, если им не сказал сам Женя. Но тогда где он?

— Соберите необходимые вещи, берите ваш паспорт и паспорт Яна.

— Где он? Я ни с кем не поеду, кроме него. Почему он не приехал за мной?

— Он не может.

Я испугалась ещё больше.

— Как…не может? Почему? Говорите.

— Он ранен. Сейчас он в реанимации.

Комната как-то странно пошатнулась, завертелась перед глазами, а потом и вовсе стало темно.

— Ева, Ева! Очнитесь, — бил меня кто-то по щекам.

Не больно, но очень неприятно. Я поморщилась и резко села. Огляделась. Я, кажется, лежала на полу возле той самой стены, у которой стояла ещё недавно.

— Что случилось? Я что — в обморок упала?

— Да. Переволновались. Уверяем вас, ему оказывается квалифицированная помощь, всё будет хорошо.

Жене плохо. Ему плохо. Я не должна сидеть и наматывать сопли на кулак, нужно ехать к нему. Я сейчас нужна ему, я знаю. Но почему-то не отпускало чувство недоверия к этим двоим. Они могли и вытянуть пароль из Жени, а потом приехать сюда за мной.

— Дайте позвонить Разумовскому.

Один из парней достал свой телефон и начал искать в меню нужный номер.

— Максим Витальевич! Мы у Евы. Она нам не верит, не хочет ехать. Да, даю. На, — протянул он трубку мне.

Дрожащими руками я взяла гаджет и поднесла к уху.

— Слушаю.

— Ева, — понёсся твёрдый и взволнованный голос Максима.

Это он. Я хорошо запомнила его манеру говорить и тон голоса, и не спутала бы ни с кем другим, хотя по телефону я не слышала ни разу Разумовского. Но голос интуиции твердил, что это он, и я должна довериться.

— Значит, так. Времени очень мало. Делай, что сказали ребята — бери ваши паспорта, чистые вещи тебе и Женьке и езжай с ними. Они отвезут тебя к нему. По телефону нельзя всего рассказать. Всё пошло не так, как мы планировали. Женя тебе сам все расскажет. Езжай.

Звонок завершился. Теперь сомнений у меня не осталось. Я взяла себя в руки и быстро собрала необходимое. Взяла паспорта:

— Поехали!

Втроём вышли из дома, оставив уже навсегда чудесную дачу, которая однажды нас приютила и укрыла от опасности. Впрочем, Женю она всё равно не спасла.

— Что произошло? — спросила я ребят, когда машина уже набрала скорость и мчалась вперёд по дороге.

— Не думаю, что мы те, кто должен тебе это рассказать. Одно ты должна знать — Ян спас твоего отца. Сейчас он уже улетает из страны, а вы полетите позже, когда поправится Ян.

Меня раздирали двойственные чувства. Отец жив, с ним всё хорошо, если он даже смог улететь. Женя помог ему. Рискнув собой, видимо… Ради меня.

— Кто его ранил?

— Люди Измайлова. Тот ещё жук. Всё не просчитаешь с ним.

Теперь уже душу начала заполнять злоба. Да когда же он отвяжется от нас? Зря я его пожалела! Он меня никогда не жалел. Ни единого раза! Надо было его тогда в лесу пристрелить безбожно, как собаку бешеную. Всем бы легче дышалось! И мой Женя сейчас бы не был ранен.

— А где сейчас Измайлов?

— Убит.

Снова захватила растерянность. Вот только что я мечтала повернуть время вспять, чтобы всё же лишить его жизни. А теперь, когда узнала, что его УЖЕ нет, мне вдруг стало страшно. Снова вспомнила слова моего мужчины о том, что убить человека вовсе не так просто, как кажется. Даже если ненавидишь его люто, искренне и всей душой.

— Кто убил?

— Ян.

Чёрт…

Прижала ладонь к губам.

Знала прекрасно, с кем связалась. Я и без рассказа Жени о прошлом понимала, что он способен на такой шаг, как убийство, если это необходимо. И всё равно страшно. Женя — опасный мужчина. Но именно это меня и манило к нему.

Он всё же отыгрался за всё на Измайлове. Что ж… Он это вполне заслужил. Одной мразью на Земле стало меньше…

— Что с Яном?

— Огнестрельные. Несколько.

— И что теперь?

— Ничего. Спасут его, не переживай. Он и не в такие мясорубки попадал. Но крови потерял много, ему требуется переливание.

— Какая у него группа? Я буду донором, если подойду.

— Донора нашли, успокойся. От тебя ничего не нужно. Просто будь рядом, когда он придёт в себя. Вам обоим переживать нельзя.

Ребята в курсе о моём положении. Иначе, почему бы они так говорили? Женя их предупредил. Он предусмотрел почти всё.

— А меня пустят в реанимацию?

— Нет, конечно. С ума сошла? Будешь пока спать в отдельной палате, и тебя позовут, когда он очнётся.

— Я буду жить в больнице?

Парень, по имени Марс, обернулся и глянул на меня:

— У тебя есть другие варианты?

— Нет… — растерялась я.

— Значит, будешь. Пока не поправится Ян.

— А сколько на это времени понадобится?

— Как минимум, недели две.

— С ним точно всё нормально?

Поняла, что больше уже не могу держать «лицо» и разыгрывать из себя бесстрашную амазонку. Мне страшно, и я слабак. Я испугалась за своего мужчину. Получить несколько пуль — шутки ли? Сцепила пальцы меж собой, прямо на дрожащие руки закапали солёные слёзы.

— Эй! Не рыдать. Нас Ян за это прибьёт потом. Всё будет хорошо.

Я лишь всхлипнула в ответ.

Марс протянул руку и положил тёплую ладонь сверху моих.

— Послушай, я не вру. Врачи там отличные, знают своё дело. Пока мы едем, его скорее всего уже почистят от пуль и сделают всё необходимое. А значит, у него нет шансов не выжить. Но надо набраться сил и подождать. Падла стреляла в спину…

Я молча кивнула, не в силах что-либо ответить. Очень хотелось верить в эти слова, дающие надежду на лучшее.

— Тебе ведь нельзя так переживать. Помни о том, кто страдает вместе с тобой. Подумай о нём.

— Я постараюсь…

Сказать легко, да трудно сделать.