Телохранитель для мессии. Трилогия
Шрифт:
Лакеи унесли последнюю смену блюд. Нянька, на руках которой почти засыпал малыш Ромуальд, груженой баржей последовала за ними.
Барон едва дождался окончания ужина. Остановив взглядом Верьяна, хозяин поместья сам подошел к супруге и галантно помог ей выйти из-за стола.
— Дорогая, ты не усладишь наш слух своим прелестным пением? Это стало бы чудесным завершением сегодняшнего вечера.
Предложение барона вызвало у некоторых гостей немного странную, на мой взгляд, реакцию.
— Пожалуй, я вас покину, господа. Развлекайтесь без меня, молодые люди. Старость, знаете ли... — прытко подскочил дотоле
Встающие с мест братья Гаш обменялись понимающими взорами, полными безысходного страдания. Старичок довольно захихикал, подарил присутствующим ехидную улыбочку и чуть вихляющим курсом двинулся на выход. Уже у самой двери маг обернулся:
— Ах да, рад был свести знакомство с вами, Веарьян Илиш. Если верно то, что я слышал, ваши цены поболее моих будут. Доброй ночи.
Сказал и, то пьяно похихикивая, то шумно сморкаясь, покинул залу.
— Дорогая, мы ждем, — напомнил барон, вновь приложившись к ручке супруги.
Госпожа Ольхеза первый раз за вечер с благосклонностью посмотрела на мужа.
— Я даже не знаю... — для приличия посмущалась баронесса. — Желают ли благородные господа услышать...
— Не желают! — воскликнул Верьян.
Лица присутствующих оторопело вытянулись. Выщипанные брови баронессы, предвещая тайфун, цунами и другие бедствия враз, сошлись на тонкой переносице.
— Они жаждут!!! — Наемник вслед за бароном припал к сиятельной ручке. — О прекраснейшая госпожа Ольхеза, все находящиеся здесь мечтают о участье услышать ваш божественный голос!
Шутник хмаров, у меня чуть сердце не остановилось!
— Ваше сиятельство, просим! — Я горячо поддержала напарника.
— Дорогая! — взмолился барон, косясь на не теряющих надежды возобновить переговоры о недружественном визите соседей. — Мы все тебя просим!
Братьям рю Гаш ничего не оставалось, как присоединиться к увещеваниям. Женщина расцвела, наморщенный лобик разгладился, и она милостиво разрешила себя уговорить всего за каких-то десять минут.
Вслед за слугами, несущими канделябры со светляками, все перешли в гостиную. Комната была небольшая, но, в отличие от малой залы, обставлялась человеком со вкусом и чувством меры. Темное, лакированное дерево стен превосходно сочеталось с тяжеловесной мебелью, а цвет ковра был темнее, чем малахитовый бархат портьер, ровно на столько тонов, на сколько требовалось.
Пока я восхищенно любовалась интерьером, двое плечистых лакеев притащили музыкальный инструмент — что-то вроде арфы (я не очень-то в этом разбираюсь). Баронесса присела рядышком на низенький бархатный пуфик и ласково тронула струны. Те отозвались мелодичным треньканьем. Пару раз кашлянула, прочищая горло, и прочувствованно, басом затянула песню. От ее оригинального содержания и колоритного исполнения поплохело всем без исключения:
Как хотела меня мать
Да за рыцаря отдать,
А тот рыцарь —
Ох, под шлемом лысый!
Ой, не отдай меня, мать.
Как хотела меня мать
Да за купчика отдать,
А тот купчик, —
Уши да чубчик!
Ой, не отдай меня, мать.
Как хотела меня мать
деревенскому отдать,
А тот деревенский —
Пьяница известный!
Ой,
не отдай меня, мать.Как хотела меня мать
Да за вомпэра отдать,
А тот вомпэр —
Надкусил да помэр!
Ой, не отдай меня, мать.
Как хотела меня мать
Да к алониям отдать.
А у тех алоний
Так отвратно кормят!
Ой, не отдай меня, мать.
Как хотела меня мать
Да к дракону снаряжать,
А тот ящер —
Ушлый да ледащий.
Сам не схотел меня брать![16]
Охотно верю. На месте того невезучего дракона я гоже отказалась бы баронессу кушать — острое пищевое отравление гарантировано.
Вот это репертуар: гости только челюсти подбирают! Хотя поет госпожа рю Яандер замечательно — громко, проникновенно, жалостливо — вон аж собаки во дворе завыли.
— Ольхезочка у нас увлекается собиранием народного песенного творчества, — с признательностью улыбнувшись жене, гордо пояснил барон в ошеломленной тишине. — Она не только коллекционирует старинные песни Рианы, но и сама сочиняет стилизации. К примеру сказать, совсем недавно переделала одну такую шутливую песенку. Весьма удачно, на мой пристрастный взгляд, получилось.
Н-да...
Его сиятельство умолк, обдумывая, что бы еще такого сказать лестного в адрес раскрасневшейся супруги. Не измыслив ничего путного, он взглядом попросил помощи у охотника за головами. Несколько оторопевший Верьян тотчас отмер и разразился бурными аплодисментами, выказывая горячее желание всенепременно услышать переиначенный баронессой шедевр народного творчества. Эвэгор и Вегений посмотрели на наемника как на опасного умалишенного. В ужасе от перспективы скорого продолжения домашнего концерта соседи, к безграничному облегчению барона Лешеро, поспешили откланяться.
А вслед им понеслось:
У меня свекровь
Ох и злобная.
Что мне делать с ней,
Старой воблою?
Накормить бы ее
Волчьей ягодой.
Не прохватит же,
Распроклятую![17]
ГЛАВА 18
Все познается в сравнении. Не узнав горя, не узнаешь и радости. После ненастья солнышко ярче. И так далее и тому подобное.
Банально, скажете вы? Не спорю, избито. Но по сути своей — вернее некуда. Как и все тривиальные истины.
Но разве охарактеризовала бы я прежде езду в тряской крытой повозке по безбожно ухабистой дороге, когда пятая точка отбита практически до нечувствительности, как неземное блаженство? Если отвечать честно, то вряд ли. А вот после путешествия своим ходом да практически в обнимку с астаховой головой весом с центнер — очень даже запросто.
Как же тут не порадоваться: дорожную грязь месить приходится не тебе, нудный осенний дождь вымачивает другого несчастного, да и о переноске труднотранспортабельных тяжестей на большие расстояния думает посторонний гражданин, а совсем не ты.