Телохранитель ее величества: Страна чудес

– Хуан, не прикидывайся! Ты знаешь, о чем я!

– Знаю.
– Я посерьезнел.
– Тереза, что мне во всем не нравится, так это то, что меня ставят перед фактом. Все знают, что я не смогу отказать, тем более, сегодня, и пользуются.

– Хуан, зачем ты так?
– надула губки моя младшая комвзвода.

Из груди вырвался вздох. Да уж! Я, конечно, не был против - мне самому нравилось. Нет, честно, я получал от процесса неописуемое удовольствие. Но тот факт, что меня вот уже третий раз подряд не спрашивали, а сообщали, немного довлел.

– А тебя, значит, послали...

– Ну да, узнать во сколько.

– Где, уже решили?

Она пожала плечами.

– Посмотрим, как много нас наберется. Потом и решим.

– И сколько пока набирается?

– Больше сорока. Это те, кого я внесла в рассылку. Плюс, малявки. Малявки будут все, или почти все. Плюс, те, кто пока не определился, но пойдет за компанию. Человек шестьдесят, думаю будет!

– Шестьдесят?
– Я присвистнул. Да, это рекорд, позавчера не было и сорока.

– Не считая малявок, - улыбнулась Тереза.

Девчонки из диспетчерской, кстати, единственные, с кем я пока знаком не так, чтобы очень, "удружили", сделали запись одной моей сымпровизированной сказки, которую я рассказывал знакомым девчонкам в режиме трепа, а затем распространили по всему корпусу на добровольных началах. Плюсы от этого были - наши посиделки перестали считать чудачеством, и сложившийся после возвращения из Овьедо сравнительно небольшой круг по интересам вдруг увеличился вдвое, почти до сорока человек.

На следующий вечер после распространения записи все "новенькие" ввалились к нам, оккупировав стулья, кресла и даже рассевшись на полу, и потребовали, чтобы я рассказал "что-нибудь подобное". На лицах их читалось удивление, глаза же воодушевленно горели.

Для меня это был шок, но я не растерялся, поняв, что совершенно неожиданно перешел на следующий уровень родства душ. Ибо если до этого моими слушательницами были девочки Белоснежки, Камиллы, Терезы и несколько человек из других дружественных подразделений, то теперь собралась объективно независимая компания, представляющая все возраста, статусы и подразделения. Я превратился в эдакого средневекового барда-сказителя, таинственную загадочную личность, моментально перевоплотившись в него из "трепача", "мачо" и "дамского угодника", окучивающего знакомых девочек, с половиной из которых сплю.

По такому случаю требовалось рассказать классику, что-то эпическое, но необычное. Что на ура будет воспринято даже такой разношерстной компанией. Ведь не оправдай их надежды, подобного статуса мне более никогда не достигнуть!

Я напряг извилины и рассказал. Именно эпическое, да такое, что, если честно, мозги закипели у меня самого. Многие вещи придумывал и дорабатывал уже на ходу, вдаваясь в детали описания и выигрывая этим драгоценные секунды для изысканий. В итоге получилось нечто, чему я не могу найти подходящего слова среди привычных терминов.

Это была "Злоушка", средневековая сказка. Но ничего общего с версиями Гримм или Перро она не имела, кроме основной линии сюжета. Я вложил в нее свою фантазию, свою философию, свое мировоззрение, выдав в форме поучения-притчи, некой педагогической работы. И при этом осилил неслабую художественную линию, дабы это оставалось все-таки сказкой, пусть и для больших девочек.

Что такое "фурор" до этого я не знал. Но на следующий день понял, когда устав от "Золушки", как темы номер один в столовой, а затем в библиотеке, пошел на тренировку, "спустить пар", а вместо этого был вынужден отвечать на лавину вопросов набросившихся на меня прекрасных созданий, занимавшихся на соседнем тренажере. Их не было в аудитории; "Золушку" так же засняли на камеру и распространили по всему корпусу девочки из диспетчерской, и на этот раз мою историю посмотрели и послушали практически все. Даже в "игровой", куда я побрел после этого, все яростно обсуждали бедную девочку, мачех, принцев, фей, королей и иных сказочных и не совсем личностей, почти не обратив внимания на собственно мое появление.

Единственное, что я сумел выторговать у насевших в тот день по всем фронтам и требующих продолжения девчонок, это рассказать следующую сказку не вчера, когда я готовился ко дню рождению мамы, а сегодня, после увала. И сегодня, судя по реакции Терезы, с живого меня не слезут.

– Ладно, сколько сейчас? Начало десятого?
– Я посмотрел на браслет.
– Скажи, в десять буду готов.

При этих словах я окинул Камиллу многозначительным раздевающим взглядом. Та расплылась в довольной улыбке, но Терезу аж передернуло.

– Хорошо. Тогда ближе к десяти напишу, где мы собираемся. Ну, я пошла?

– Ага. Давай, иди, - улыбнулся я ей.

Тереза скрипнула зубами, но развернулась и побрела по коридору.

– Плохо, Хуан, - сказала Камилла, смотря ей вслед прищуренным взглядом.
– Распустил ты их. Могут быть проблемы.

– Знаю.

– Ревность к собственности - худшая из ревностей, - продолжила она.
– Лучше б уж девочка любила. Они все так реагируют?

Я кивнул.

– Даже к моим. В Овьедо парочка ее напарниц чуть не схлестнулась с Сестренками. Общими силами мозги им вправили, но было неприятно.

– Что думаешь делать?

Я пожал плечами.

– Пока ничего. Через две недели у них посвящение. После вышвырну их в город и насильно заставлю встречаться с мальчиками. Для начала много и часто - для сброса напряжения. А потом... Потом посмотрим, главное, чтобы дурь вышла. Пока же бороться бесполезно - альтернативы мне у них нет.

– Только купол не обрушьте после посвящения!
– засмеялась Камилла, уходя от сложной для меня темы.
– А то знаю я вас!

Я слегка растянул губы в усмешке - весело мне не было.

– Я это, чего пришла, - резко перешла Афина на серьезный тон.
– Спросить хотела. Как все прошло? Не передрались девочки?

– Не передерутся.
– Я гордо вскинул голову.
– Все продумано. Сандра сникла, от прежней надменной валькирии ничего не осталось. Сомневаюсь, что остальные в лучшей форме. А своих я держал под контролем.

– А что мама?

– Мама...
– Из моей груди вырвался вздох.
– Была "рада до безумия", и это слабо сказано. Но под конец оттаяла. И общий язык с ними нашла. Чем кончится - не знаю, я рано ушел, они еще там. Но знаешь, мне кажется, ей понравилось. Она еще войдет во вкус.

– ???

– У нее никого нет кроме меня, - пояснил я.
– Я же ушел, вылетел из гнезда, и в этом месте образовалась пустота. Но теперь она может эту пустоту заполнить, найти другие объекты применения теплых чувств. И дочерей единорога на путь наставить, и этих...
– Я сбился.

– Что "и этих"?
– улыбнулась Камилла.

– Ну, в общем... Думаю, у меня будет больше, чем пять сестер, - сформулировал я.
– Хотя, не сразу, да и холодок между нами все равно останется. Но они поладят, и это правильно. Это лекарство, Камилл, хорошее лекарство для всех нас.