Телохранитель ее величества: Страна чудес

Собралось здесь человек десять пацанов, не считая меня, поголовно имеющих отношение к музыке, и восемь или девять девиц, не обремененных нормами морали. Нет не проститутки, и не шлюхи, которых таскают на подобные мероприятия, не подумайте. Они были частью тусовки, друзья, просто сами нравы здесь царили весьма и весьма раскованные. Были здесь и парочки, включая явно тяготящегося этим Карена, но большинство феечек все-таки находились в "свободном плавании", что подогревало градус вечеринки.

Это была именно тусовка, группа по интересам, обособленная от "массы" - остальной части общества. Но определяющий фактор обособленности был даже не мир музыки, а язык, принадлежность к национальному меньшинству. Общались все исключительно на русском, пели русские песни и говорили на острые политические темы русского сектора. Эдакий культурный локомотив молодежи диаспоры.

Первоначально все обсуждали выступление, их "открытие" меня, что сделало вашего покорного слугу безумно популярным у слабой половины собравшегося человечества. Но после темы размылись. Сидели, выпивали, разговаривали "о погоде", курили. Народ начинал пристреливаться, кто будет вечером с кем. Смотрелось забавно, ибо за меня схватилось аж три феечки. Затем, когда все вошли в "нужную" кондицию, пьянка переместилась на кухню, где парни, вооружившись гитарами, начали играть и петь песни тональностью, плавно смещающейся от лирической романтической к политической. Тональность смещалась, смещалась, и под конец все это больше напоминало сборище националистов, чем творческую тусовку.

Разговоры в паузах между песнями так же набирали градус. Доставалось правительству, сенату, премьер-министру, "проклятым олигархам" их родины, "продавшим латиносам всё на свете", само собой, "шлюхе-королеве", и, конечно, латинос в целом. Даже тосты звучали достаточно остро, вроде: "За наших братьев и сестер, что страдают за дело освобождения!", или "За скорый конец оккупации!". А песни... Я никогда не слышал такой поток острой политической желчи.

Впрочем, по мере дальнейшего возлияния, градус естественным образом начал спадать. Особо рьяные (и одновременно особо пьяные) националисты разбрелись по комнатам, некоторые с представительницами слабой половины человечества, и разговоры потекли ровнее, переливаясь из одного жизненно-философского русла в другое. О чем мы тогда разговаривали - не знаю, не помню, помню, что мне было хорошо. Бок грела феечка, чуть не выдравшая за меня глаза товаркам, напротив и вокруг, прямо на полу, как и мы, сидели ребята, с которыми было легко и просто, с которыми не нужно кого-то строить, постоянно держать себя в узде, следя за каждым словом и жестом. И все, что осталось за пределами квартиры, не имело значения.

Я отдыхал. Впервые незнамо за сколько времени просто отдыхал душой, общаясь и тиская девочку, имя которой наутро и не вспомню.

...Но вдруг идиллия была разрушена - в квартиру вломилась она. Вихрем промчалась по всем комнатам, сцепилась с кем-то в дальней и заявилась сюда. Бросила долгий оценивающий взгляд на меня, на девочку, на Хана, держащего на коленях гитару, смотревшего с видом хозяина помещения, на остальных, после чего бегло бросила мне:

– Вставай, пойдем!

Что ж, коротко, лаконично. Но очень грубо - что-то злая она сегодня. Я ответил взглядом, полным равнодушия.

– Тебе надо - ты и иди.

– Ваня, я не шучу!
– взвилась она. Резко, с места в карьер, а так нельзя. Даже я, пьяный, владею собой лучше.

– Это кто такая?
– зашипела феечка. Глаза ее грозно сверкнули огнем самки, готовой удавить соперницу голыми руками. И главное, она была настолько безбашенная, что запросто попытается реализовать свое стремление. Чего бы не хотелось - не дело это, портить отношение с ребятами, которые, пусть и совершенно случайно, но приняли меня, посчитав своим.
– Твоя девушка?

– Нет, не девушка, - потянул я ее, уже привставшую было, назад, на пол. Ее это не успокоило.

– Бывшая?

– Да нет, не бывшая.
– Перевел взгляд на принцессу нашей внутрикорпусной диаспоры, которую назначили козлом отпущения, отправив выполнять бессмысленное неблагодарное дело.
– Жан, ну чего ты приперлась? Ты-то чего?
– сделал я ударение на "ты". Конечно, она человек подневольный, но мне так же был нужен козел отпущения.

– Ваня, пошли домой, - снизила она интонацию, чувствуя, что напор ей не поможет.

– Домой? Это куда?
– Меня захлестнуло иронией.
– В район космонавтов? Или к Восточным воротам? Ты это, уточни!

Ее глаза сверкнули.

– Ты прекрасно все понимаешь! Не задавай глупых вопросов! Вставай и пошли!

– А зачем?

– Потому что! Не прикидывайся идиотом, тебе не идет!
– Она уперла руки в бока.

– Жанка, уходи, а? Ну, не прет меня возвращаться!
– попробовал я решить дело миром. Вряд ли получится - не тот у нее настрой, но все-таки.
– Не хочу домой, понимаешь? Да и нет у меня дома, я - вольная птица, сам себе хозяин.

– Хуан, я не уйду без тебя, и ты это знаешь! Пойдем сейчас и добровольно, этим ты избежишь многих проблем!

– Вот, уже Хуан!
– многозначительно поднял я палец к небу, обращаясь к ней, но выглядело, будто ища поддержки у окружающих. Которая незамедлительно последовала.

– Слышь, подруга, ты это, - встал на ноги один из музыкантов, но зашатался и чуть не упал.
– Ты чего это?

Жанка одарила его презрительным взглядом, не удостоив ответом.

– Да что эта сучка себе позволяет?!
– все-таки вскочила моя феечка и ринулась в атаку. Я не успел ее перехватить. Но, по счастью, успел Хан, схватив и отбросив ее назад, в мой угол. Поднялся.

– Слушай, девочка, ты вроде на чужую не похожа, - обратился он к ней.
– Откуда будешь?

Несмотря на хмель, выглядел он собранным, взгляд осмысленный, ехидный. Жанка почувствовала в нем угрозу своему доминирующему над кухней положению и соизволила вступить в дискуссию:

– Астрахань.

Хан расплылся в улыбке.

– Ну, тогда посиди с нами? Выпей? Чего заскочила, как гарпия? Парни, налейте девочке! Она своя!

Кто-то кинулся исполнять требуемое, но Жанка отрицательно покачала головой.

– Извини, не могу. В другой раз. Мне нужен вон тот нехороший человек, - кивок в мою сторону.
– Я заберу его и уйду. Вы не возражаете?

– А чего это он тебе нужен?
– оскалился Хан.

– Денег должен, - вернула Жанка ухмылку.
– А еще я от него беременна.

Хан демонстративно осмотрел всех присутствующих, собирая поддержку. Поддержка - это такая штука, которую не видно, но которую чувствуешь, которая придает тебе уверенности.

– Врет ведь!

Повернулся к ней.

– Думаю, ты не по адресу, девочка. У нас свободное общество, и вообще демократия: кто когда хочет, тот тогда и уходит. Никакого принуждения!

– В таком случае, если у вас демократия, мне придется побыть президентом, оскалилась она, чувствуя накаляющуюся обстановку. Вон тот парень жаждет уйти вместе со мной. Местами об этом не догадывается, но поверьте, очень хочет, - выделила она слово "очень".
– Хуан, - обратилась ко мне, - пошли.

– Так все серьезно?
– криво усмехнулся я. Что может наделать здесь русская принцесса, знал, стоял с ней как-то в паре - быстрая сучка. Меня под орех разделала. Совершенно трезвого и подготовленного.